Небесное чудовище - Яся Белая
И позже, намного позже сложат легенду о том, что каждое полнолуние на Террасе Возрождения появляются два силуэта: высокий стройный мужчина и нежная хрупкая женщина в легких многослойных одеяниях. Станут говорить, что у мужчины за спиной опасно поблескивают, перекрещиваясь, два острейших клинка. А в темных волосах женщины мерцает венок из золотых роз с изумрудными листьями. Мужчина обнимает ее за плечи, а женщина доверчиво склоняет голову ему на грудь. Так и стоят они, любуясь луной и наслаждаясь своим тихим вечным счастьем…
Эпизод 37
И Жизнь, и Хаос, и Любовь…
Но то будет потом.
А сейчас Ченгуан Куифен безудержно рыдает у меня на плече, ведь она только что похоронила еще одну из своих соплеменниц. Теперь в мире осталась лишь одна птица-зарянка, и та бескрылая и до краев наполненная тьмой. Изначальная Бесовка, оказавшаяся на деле одинокой отчаявшейся женщиной…
– Это я убила их! Я одна. Я виновата!
Обнимаю ее, глажу по волосам, как ребенка.
– Нет. Их убила зависть богов, потому что здесь, в Небесном Царстве, нельзя любить так сильно и так прекрасно, – говорю я. – Ты сделала благое дело – отныне они навсегда вместе. И уже никто и ничто не разлучит их.
Ченгуан слушает, как тихонько позвякивают изумрудные листочки юной розы и как вторит им серебряный перезвон листьев бамбука.
– Не наговорятся, – улыбается она.
– Еще бы, – отзываюсь я, – они не виделись тысячу лет. Им есть что рассказать друг другу… Кстати, мне тоже есть что рассказать тебе, сестрица Ченгуан.
Ее зеленые глаза широко распахиваются – в них отражается понимание.
– Ты встретила его, моего Гуанли!
– Да, – говорю я. – И он просил, чтобы ты даже не думала возвращать его. Если сделаешь так, он станет демоном.
Последняя зарянка грустно усмехается и кивает на розу с бамбуком.
– Теперь не выйдет – их больше нет.
– И не надо, – мягко улыбаюсь я, – потому что они уже вернулись. Все до единой. Все племя птиц-зарянок.
– Правда? – Она едва ли не подпрыгивает от радости.
– Вот только они больше не птицы. – Тихо вздыхаю.
– А кто же?
– Побеги бамбука. Целая роща. Помнишь такую?
– Бамбуковая роща возле той деревни, где мы впервые столкнулись с тобой?
– Да, именно она. Разве ты никогда не слышала там мелодию? Такую красивую и грустную, похожую на Песнь Души.
Она качает головой.
– Нет. Бесовкой я оставалась слепой и глухой. Хотя, должно быть, сама душа привела меня на то место.
– Так и есть, сестрица Ченгуан. Ты должна вернуться, замкнуть этот круг. Ухаживать за бамбуком. И через несколько тысяч лет побеги снова обретут человеческий облик. Иди…
Ченгуан Куифен счастливо улыбается, целует меня и исчезает.
Я оглядываю всю нашу процессию и говорю:
– Идемте назад, в Хижину, Парящую в пустоте. Выпьем за то, что Жизнь и Любовь сильнее Смерти и Ненависти.
Со мной соглашаются все.
В конце концов, двое влюбленных только что встретились после тысячелетней разлуки, и не дело подслушивать их интимный шепот…
Едва мы вновь появляемся на пороге Хижины, как дядюшка Жу выставляет на стол все свои запасы – лучшее вино в Трех Мирах. И мы пьем – за торжество жизни и любовь.
Кстати, когда мы вернулись, нас ждал еще один сюрприз: Маогуй собственной персоной. А рядом с ним – пухленькая, большеротая, с полуприкрытыми глазами девчонка. А вот и сестренка Цзинь Чан, догадываюсь я, Золотая Жаба, приносящая удачу. Маогуй сжимает ладошку малышки и не сводит с нее восторженно блестящих глаз – так смотрит старший брат на любимую младшую сестричку. Немного покровительственно, но бесконечно нежно.
– Вот, хозяйка, – подводит ее ко мне, – моя драгоценная сестричка.
Юэ Ту походит сзади и обнимает их обоих за плечи.
– И моя тоже, братец Маогуй, – чуть ревниво произносит он.
У них странная семья, но любящая. Чувствуется, что троих древнейших чудовищ связывает множество приключений, горестей и радостей.
– И где же была ваша сестра? – Перевожу взгляд с Юэ Ту на Маогуя.
– В плену у приспешников Изначальной Бесовки, – говорит Маогуй и сжимает кулаки. На нем по-прежнему костюмчик монаха – чары Фэн Лэйшэна так просто не развеять. – Но когда вы утащили Бесовку на Небеса, с них спал морок, и они просто разбежались. И я, едва исцелившись, сразу же помчался за сестрой.
– Но зачем Бесовке была нужна Цзинь Чан? – Я все еще не понимаю.
Девочка отвечает сама, бессовестно ткнув в меня пальцем:
– Я же приношу удачу, глупышка!
– Только им это, смотрю, никак не помогло?
– Так я не всем приношу, – улыбается Цзинь Чан, растягивая свой и так огромный рот до самых ушей.
Маогуй виновато опускает голову.
– Ты прости меня, хозяйка… Ну что кинулся тогда… Они угрожали мне жизнью сестры.
– Не прощу, – фыркаю я, и Кот по-настоящему пугается. Поэтому спешу его успокоить: – За то, что поверил. Кто бы стал убивать того, кто должен принести удачу?
– Верно, хозяйка. Теперь ты накажешь меня? – Маогуй вскидывает на меня огромные жалостливые глаза. Котам всего мира надо запретить так смотреть. Это невыносимо!
Усмехаюсь.
– Не волнуйся, твоя лысая тушка сегодня не пострадает. Иди лучше выпей. Уверена, такого вина, как у дядюшки Жу, ты не пробовал никогда!
Они отходят, а их место занимает та самая принцесса Фа Юнсюэ.
– Ваше Высочество. – Склоняю голову.
– Не стоит, – вскидывает она изящную ладонь, – я больше никакая не принцесса. С тех пор как возродилась заново в Лунном Дворце, благодаря искусству наставника Юэ Ту, я кто угодно, но больше не та самая принцесса.
Судя по улыбке, она этому очень рада.
– Вы теперь зовете Юэ Ту наставником?
– Да, – признается Юнсюэ, – он любезно согласился взять меня в ученицы. Что я за Святая, которая не может исцелять больных и страждущих?
– А Янь Мин? – Киваю на малышку, которая уже вовсю флиртует с Хубаем.
– Она попросилась быть моей помощницей. Я не стала отказывать, я же планирую стать странствующим лекарем, а тут без помощника никак.
Фа Юнсюэ больше не носит вуаль – общение с чудовищами из Лунного Дворца определенно пошло ей на пользу.
– А генерал Се Чжимин разрешит вам странствовать? – задаю чисто женский вопрос.
Она фыркает.
– Генерал Се Чжимин женат на войне. Вот когда разведется с ней, тогда я и подумаю, принимать его предложение или нет.
