Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга) - Арина Теплова
В какой-то момент дверь отворилась. Он заторможено перевел взор на вошедшего и отметил на пороге горницы фигуру человека в длинных одеждах. Старик медленно прошел в светлицу и остановился напротив него.
— Ты кто? — спросил неучтиво Федор, уставившись пьяным взором на седого старика.
Тот чуть прищурился и глухо ответил:
— Неважно. Я пришел к тебе, Федор Тихонович, чтобы поговорить…
— Ко мне? — удивился Артемьев и нахмурился. — Я тебя не звал, пойди прочь!
Однако старик проигнорировал его выпад и не только не ушел, а наоборот, приблизившись к пьяному, остановился в двух шагах от него.
— Ты запутался, Федор. Твоя жизнь гнусна и беспорядочна, — начал увещевать старик. — Ты разрушаешь свою душу. Позволь мне помочь тебе встать на пусть истины.
Налитыми кровью глазами Федор смотрел на старого человека, стоящего перед ним. Взор старика неотрывно взирал на него, проникая до самого его сердца. Артемьев вдруг ощутил некое чувство покоя и умиротворения в душе. Запал прогнать деда постепенно исчез из его мыслей, и под давлением чистых прозрачных глаз стрика Федор уже через минуту указал жестом на лавку.
— Садись, — повелительно заявил он. — Выпей воды и поешь.
Старик чуть наклонил голову в знак благодарности и медленно сел напротив мужчины за стол, но даже не притронулся к еде. Светлый напряженный взгляд не отрывался от лица Артемьева, словно он ждал нужного момента, чтобы продолжить речь.
— Откуда ты идешь и куда путь держишь? — спросил глухо тот, опрокидывая в себя очередную чарку вина. Странник проследил за его действиями и только после того, как тот поставил чарку на стол, ответил:
— Я хожу по миру, да на людей смотрю. От села, к слободе, от деревни к скиту, по большим и малым городам. А вдруг кто-то нуждается в моей помощи или совете? Иногда люди и сами зовут меня в гости…
— Отчего же ты забрел к нам? Никто вроде бы не звал тебя? — как-то колко осведомился Федор.
— Меня звала девица, Светослава, что сидит у тебя в темнице.
Федор опешил и удивленно воззрился на старика. Его лицо было старое, однако не изборожденное ни одной морщиной, показалось ему невозможно приятным. Всего лишь на миг его разум наполнился гневом, но мгновенно все его недовольство испарилось. Под успокаивающим взором странника Артемьев как будто стушевался и поджал губы.
— Чую, что в сердце твоем много злобы на нее, — продолжал старик. — Оттого что она сбежала от тебя сегодня поутру…
— Ты откуда это знаешь? — удивился Федор.
— Знаю и знаю. Не хочет она любить тебя, ведь так?
— Так… — пролепетал Артемьев. — А я все для нее делал! И подарки ей дарил и лучшую горницу ей отдал! И люблю ее и еще много чего могу сделать! — выпалил он в запале, как будто оправдываясь. — Но она, неблагодарная, ни в какую не хочет любить меня!
— Ты насильничаешь ее, а это гнусно, — сказал строго старик и поморщился. — Пока так ведешь себя, никогда она тебя не полюбит.
— Откуда ты знаешь о том?
— Дак мысли твои только похотью да злобой к ней наполнены! — возмущенно заметил старик, опуская взор на свою руку, которая лежала на столе. Он сжал ложку, видимо, пытался сдержаться и только через минуту, овладев собой, вздохнул и тихо вымолвил: — Она ждет дитя, ты должен пожалеть ее…
Федор вдруг вскочил на ноги и сжал кулаки.
— Сейчас я изобью ее как следует, и она скинет этого гаденыша! — процедил в ярости мужчина.
— Это черное дело, Федор! — немедля осек его старик, вперив в него яркий взор. — А ну сядь!
Тот замер, а старик выпрямил пальцы на правой руке и направил их на мужчину. В следующий миг Артемьева накрыла невидимая волна спокойствия и умиротворения. Не спуская пристального взора с него, старик велел грудным голосом:
— Сядь и выслушай меня... — И вновь Федор под невидимым воздействием старика успокоился и опустился на скамью. — Если ребенок умрет в ее чреве, то и она может погибнуть. А ты ведь не хочешь ее смерти?
— Нет, — глухо вымолвил Федор, опуская покаянно голову на грудь. — Люблю я ее… Больше жизни люблю…
— Тогда слушай меня. Я научу тебя, как надобно поступить, чтобы девица стала тебе послушна…
— Я слушаю, — глухо сказал Артемьев, ощущая, что этот странный старик видит его насквозь.
— Достань девушку из земляной ямы. Она сильно замерзла и может умереть, — произнес старик повелительным обволакивающим голосом. Федор мрачно посмотрел на старого человека, но все же согласно кивнул. — Ты не должен более принуждать ее к близости, ибо она больна. Она должна спокойно доносить дите, — настойчиво продолжал старик. — Она много страдала по твоей вине, ее силы на исходе. Она выдержала все испытания, которые были посланы ей… Жди, когда она родит, и не причиняй ей вреда...
Холодное солнце стало клониться к земле, и его лучи покинули мрачное подземелье. Наступающая темнота казалась Славе зловещей. Пленница уже сильно замерзла, и ее не согревала даже одежда, принесенная Марфой. Прошло уже много часов, как она сидела в этой сырой яме, и девушка с ужасом готовилась к еще более лютому ночному холоду. Ее замерзшие неподвижные губы уже почти не шевелились, и лишь сознание билось в надежде на спасение.
Неожиданно она заслышала громкие приближающиеся голоса. Пленница подняла лицо. Спустя несколько минут тяжелая железная решетка вверху открылась, и девушка зажмурилась от света факелов. Федор сам спрыгнул в замерзший погреб. Девушка испуганно попятилась от него, ожидая новых издевательств, но он властно подхватил ее на руки и с помощью мужиков, поднял обессиленную Славу наверх. Она, опешившая от неожиданного спасения, лишь затравленно смотрела на лица окружавших ее дворовых, в глазах которых читала жалость. Она не понимала, что произошло, но знала, что жестокая судьба отчего-то решила смилостивиться над нею.
Артемьев с девушкой на руках направился к терему, чуть покачиваясь на сильных ногах. Слава ощущала сильный запах спиртного, исходивший от него, но была готова стерпеть еще и не такое, только бы оказаться в тепле.
