Некромантия. Задачи и упражнения - Мара Вересень
– Зачем вам моя рука?
– Чтоб не очень расслабляться, – ухмыльнулся Мар. – Не хочу снова проснуться в иной форме. Говорю же, устал, контроль ни к демонам. Могу не удержаться и соскользнуть за Грань. А там...
– Ваше чудовище?
– Неизменная ошибка каждого ученика, – занудно выдал он. – Отделять иную форму от себя – прямой путь к сумасшествию. Это не самостоятельная сущность, это тоже ты, только в иной реальности. Вроде как противоположность, или отражение, но не совсем.
Ага, а я на самом деле белая и пушис… Что?
– С чего это я ученик?
– Когда научишься ходить за грань, а не проваливаться, тогда и перестанешь быть учеником.
– Я уже давно не проваливаюсь.
– Где находится переход, когда ты стоишь на пороге? – ухмыльнулся некромант. – Вот когда он будет перед тобой, а не позади, тогда и... Сейчас ты позволяешь себя втянуть, даже если сама открываешь дверь. А теперь будь плохой ведьмой и сделай доброе дело, посиди спокойно пару часов, книжку вон почитай.
Упал лицом в подушки и выключился. Я аккуратно потрогала его лоб. Прохладный. Я боялась. Уверена, он тоже. Но учитывая уровень его дара, если бы Марек заразился, уже хотя бы лихорадка началась. Сильные темные сгорали от мора очень быстро
А следом почти неделя монотонных и длинных, как фруктовая тянучка дней.. Холин либо спал, либо бродил по домику, как кот, которому нечем заняться, из угла в угол. И во всех углах раз по десять посидел. У меня в глазах рябило, и я пряталась на кухне. Излазила шкафчики и даже пробовала готовить. Узнала много новых сочетаний известных слов, особенно когда пришлось все проветривать. Нашла мешочек с сушеными яблоками и присвоила. Стянула одну из книг, похожую на анатомический атлас как по толщине, так и по размеру и гора, которую Мар натащил в постель распределилась слоем потоньше. Как-то фразу “в постели с книгой” я раньше не так себе представляла. Сейчас там был филиал книжного шкафа. Этой неустойчивой баррикадой меня утром как-то утром придавило, а я-то надеялась…
Сбегала не только от мельтешения. Иногда Мар переставал ходить и замирал, уставившись в одну точку, чаще всего этой точкой была я. Взгляд его в такие моменты был похож на цеплючие хирургические инструменты с крючочками на концах и до того гада Ясена напоминал, что волосы дыбом вставали. Все, какие были в организме. Экспериментаторы, мать их ведьма. Волна раздражения вместе ощущением обжигающих искр… Посадите в банку двух пауков и посмотрите, что будет. Это так же верно с темными или некромантами. Если карантин продлится еще столько же, мы либо придушим друг друга, либо… дальше моя фантазия пасовала. Мы оба это понимали и старались, как могли, не играть на нервах, но комната была слишком маленькая.
Он больше не держал меня за руку, когда засыпал, меня и так тут было слишком много.
– Ты такая громкая, – шипел он, сжимая виски, а меня передергивало от ассоциаций, он тут же узнавал и раздражался сильнее, а больше всего от того, что и сам не мог ничего с этим поделать.
Пытался научить меня ставить ментальный щит, а в итоге мы полтора часа прятались по углам: я в ванной, а он в кухне. Поставила обычный от нежити, каким хотела Ясена отвадить, со светлым зеркалом. Помогло ненадолго, но Мар хотя бы перестал шарахаться и мы даже поужинали за одним столом.
Никаких прикосновений после первого дня взаперти. Холин с каждым днем становился все мрачнее и невыносимее, а у меня было ощущение, что я тону. Он прятался от моих глаз так же, как я не могла терпеть его изучающие взгляды. До озноба, как тогда, в магмобиле, мне хотелось прикоснуться к нему. Баррикада из книг поперек постели росла. Что-то должно было произойти.
Я, можно сказать, с увлечением читала от помощнике Посланца (тип в плаще и с косой) Роке, красноглазом огеневране, который уносит души в чертоги Госпожи (Изначальная Тьма), а в особенности меня очаровало описание его крыльев из теней и звездного света, с изнанкой из кромешного мрака, и пылающих когтей, волокущих в левой лапе нечестивцев, а в правой – праведников. Я дошла до строчки с распахивающимися Чертогами, как дверь из ванной грохнула о стенку, а Холин вывалился с мокрыми волосами в полотенце, клубах пара и вне себя и тут же засиял иной формой. Злобный синеватый костяк сквозь кожу, когтистые лапищи, стелющаяся у ног тьма и сиреневое полотенце с утеночком.
– Мыло в глаз попало? – ехидно прокомментировала я его появление, мысленно угорая с полотенца и почти наяву облизываясь. На поджаром животе, там где не светилось костями, блестели капли воды, линии привратного знака так и тянули провести по ним пальцами, а провокационный утеночек держался на некромантских бедрах на честном слове. Полотенце было не то чтобы мало, но и не особенно велико: узелок выглядел как-то уж очень ненадежно.
– Или на крышечку от шампуня наступил? – продолжила я и осеклась, потому что с полтора часа назад, как раз именно крышечку и уронила, а куда – неясно, так как сразу она не нашлась, а искать я поленилась. Характерно поджатая нога говорила о том, что я была права. Упс. Мысли и взгляд от ступней снова сфокусировался на утенке.
Холин чуть склонил голову на бок, гадко ухмыльнулся, прислушиваясь ко мне в себе, и…
– Слюни подбери.
Ну не скотина? Сам меня в первый же час в поселке раздел, а тут и поглазеть нельзя!
– А толку, – отозвалась я, пройдясь мимо него, чтобы вернуть наскучившую книгу на полку, – у вас же, магистр Холин, то голова болит, то недостаточно темно, чтобы могущество показывать, то ничего не было. Если вы и Францеске вечно так говорили, то ничего удивительного, что она…
Темный вихрь сбил меня с ног. Лопатки больно впились в столешницу. Рухнула лежащая на краю стопка книг, опрокинулась и упала на пол забытая кем-то кружка, потекло на пол. Холин навис надо мной, белый от бешенства, костистые пальцы сомкнулись на горле, один из когтей придавил пульс над сонной артерией.
– Не боитесь, магистр Холин? – Моя не менее когтистая пятерня уперлась в
