Золотой перстень с рубином - Елена Добрынина
Николай задумчиво спустился по лестнице в вестибюль. Как и всегда, уже который год подряд на посту дежурил верный Кузьмич. Прикорнул в кресле. Николаю стало жалко старика – возраст брал свое и шумные балы вряд ли были ему под силу.
- Устал, Кузьмич? – Тихонько позвал Николя.
Швейцар дернулся и подскочил с кресла.
- Прости, не хотел тебя пугать.
- Ох, батюшка-Николай Павлович! Простите, Христа ради! Пригрелся у печки, вот и сморило. – Оправдывался старик. – Не серчайте, ваше сиятельство!
- Да брось ты. Ну уснул, с кем не бывает! – Рассмеялся Николай и остановился рядом с Кузьмичом. – Что там погода, не сильно ли испортилась?
- Отличная погодка, ваше благородие. Совсем не так как давеча, когда метель мела. – Болтал старик, радуясь возможности поговорить хоть с кем-то. – Вон как кружило, как мело! Бедная наша Анна Алексеевна в Стрельне застряли, до Петербурга добраться не смогли.
Кузьмич вдруг запнулся, поняв, что сболтнул лишнего. Уставился на молодого хозяина, крутившего в руках папиросу.
- В Стрельне? Это когда же?
Швейцар замялся, не желая продолжать разговор. Но было уже поздно.
- Я ей обещался не говорить, да растрепал, старый дурень! – Хлопнул себя по бокам. – Да уж что теперь, Анна Алексеевна расчет попросили и уехали, вряд ли приедут сюда сызнова.
Новость за новостью! Николай никак не мог собрать мысли в кучу. Получается, если метель застала Аннушку в Стрельне, значит, она ему не лгала? Ее не было в столице в тот вечер, никак не могло быть. Тогда кто же мелькал в окне квартиры ее дяди на Рождественской? Что за пара целовалась напоказ, совершенно не стесняясь быть случайно увиденной? Николай не знал, кто это, но понял совершенно точно, все это действо организовано специально для него – именно поэтому окна были расшторены. Именно поэтому словно бы случайно его нашла в «Палкине» Лилит. Очередная интрига. Но мысль о том, чтобы вывести княгиню на чистую воду возникла и исчезла стремительно. Это потом. А сейчас главное – найти Аннет и поговорить с нею.
- Говоришь, Анна Алексеевна расчет попросила?
- Так и есть. – Кивнул старик.
- И куда же она отправилась?
- Вестимо куда, на квартиру к дяде. Больше им ехать-то и некуда.
***
Пролетка тряслась и подпрыгивала на мостовой. Вместе с нею тряслась и Лилит – то ли от холода, то ли от дикого, леденящего душу страха. Муж ее, князь Александр Евграфович Оболенский был пьян и очень зол. Когда он практически за шкирку впихнул ее в экипаж и грубо приказал вознице трогать, Лилит поняла, что его терпению пришел конец. Она могла творить что угодно – тратить тысячи на наряды и проведение вечеров, отдыхать за границей и покупать себе дорогие украшения, усыпанные брильянтами, могла даже устраивать небольшие адюльтеры, но того унижения, что она доставила ему сегодня, он простить не смог. И теперь Лилия Сергеевна яростно обдумывала, как себя вести дома.
Они вошли в особняк на Английской набережной, когда часы пробили полночь. Словно чуя в этом дурной знак, Лиля пыталась скрыться от мужа в своих покоях.
- Идемте в кабинет.
- Ах, Александр, я устала и жутко хочу прилечь. Эти балы так выматывают. – Притворно зевнув сказала она.
- Понимаю. – Нехорошо усмехнулся князь и, схватив ее за локоть, потащил за собой. - Блдство уматывает, дорогуша. Но это лечится!
Лилит испугалась не на шутку. Мало того, что на руке синяк останется от лапищ грубияна-мужа, так еще и оскорбления придется проглотить. Она не знала, как себя вести: то ли устроить истерику со слезами, то ли умолять о пощаде.
Двери кабинета захлопнулись оглушительно, будто подписывая ей приговор. Лилит вздрогнула и затравленно посмотрела на князя. Что он задумал? Что взбрело в его шальную голову? Не у кого даже помощи попросить! Как назло, ни одной живой души. Лилит знала, что слуги не спят, просто попрятались, боясь попасть под горячую руку хозяину.
- Ложитесь на кушетку сейчас же! – Приказал Александр Евграфович.
Лилит было подумала, что отделается супружеским долгом. Конечно, не самая приятная процедура, но пережить можно.
- Как скажете. – Смиренно прошептала она, слегка улыбаясь, и опустилась на диван. Руки ее мелко тряслись, но Лилит не подала и виду. Так уже бывало за их совместную жизнь – наказание за ее выходки. Не часто, надо признать. Обычно Александр Евграфович прощал Лилит. Кроме, разве что, того раза, когда Николай прилюдно заявил об их отношениях в дворянском собрании.
Но когда муж взял со стены плетку, Лилит остолбенела. Улыбка сползла с ее лица. Не мог он поступить с нею так! Не мог! Но, видимо, князь считал иначе.
- На кушетку! – Рявкнул он так, что в воздухе, где-то под самым лепным потолком зазвенели капли хрусталя в люстре.
- Вы не сделаете этого! – Прошептала женщина, словно, не веря в то, что сейчас происходило. И взглянув на него, пьяного и с перекошенным злобой лицом, поняла - сделает.
Накрыла паника, неконтролируемый страх, захотелось бежать отсюда. Но Лилия Сергеевна знала – будет только хуже. Обреченно вытянулась она на кушетке, вцепившись руками в один из подлокотников. Судорожно сглотнула, стискивая зубы.
Плеть взвилась, рассекая воздух, и опустились каждой из девяти косичек на ее плечи и тонкую, нежную кожу спины, раня ее.
***
Аня почти собралась. В передней в ожидании висел салоп, в столовой стоял собранный саквояж. Она решила взять домой любимое платье, то зеленое, что надевала в театр. Пусть и штопанное, но чинила его Глаша, поэтому пусть останется на память. Тогда Аня сможет иногда доставать его и вспоминать всё, что с ней было. Словно сказочный сон, словно исторический фильм с её участием. А ещё Аня взяла книги и подарок Гнездилова - леденец в виде цветка в коробочке из магазина Елисеевых.
Сама она переодеваться не стала. Как была в бальном, цвета шампанского, платье, так в нём и решила идти в будущее. Какая в сущности разница, ведь дома всё равно придется переодеваться в джинсы и футболку. Ее время прекрасных платьев в пол
