Кошка в сапожках и маркиз Людоед (СИ) - Лакомка Ната

Она бормотала, разговаривая сама с собой, и я подумала, что, возможно, не зря её заперли здесь. Если эта женщина сумасшедшая, к тому же, считает себя невесткой маркграфа… А у Огреста нет детей, ему наследует Марлен. Очень выгодно оказаться матерью Марлен…

Я не знала, как выглядела Юджени, и теперь рассматривала пленницу очень внимательно, пытаясь найти какие-то общие черты со своей ученицей. Похожи или нет? Вроде, похожи… А вроде – и не очень… И про меня можно сказать то же самое… Я тоже черноволосая, и глаза у меня тёмные…

- Послушайте… Юджени, - я назвала женщину тем именем, которым она мне представилась, - вы давно здесь?

- Семь лет, - ответила она и опустилась на пол, скользнув по решётке. – Ноэль держит меня здесь и ничего не объясняет…

- Он… жестоко с вами обращается? – спросила я, подходя к решётке почти вплотную.

- Что? – женщина будто не сразу поняла вопрос, а потом рассеянно ответила: - Нет, он заботится обо мне… Но он ничего не рассказывает… Откуда вам известно, что Шарль умер? – спросила она со страстью и надеждой. – Как он умер? Может, вы ошибаетесь? Наверное, он тоже где-то заперт!

- Насколько мне известно, он утонул семь лет назад, - сказала я, осторожно подбирая слова.

- Утонул?! – слёзы потекли из её глаз, но она их не замечала. – Как он мог утонуть? Он прекрасно плавает!..

- Не знаю, мадам, - я присела на корточки, чтобы наши лица находились на одном уровне. – Я – человек новый в Шанталь-де-нэж…

Взгляд её немного прояснился, и она поглядела на меня внимательнее и даже слабо улыбнулась – так могла бы улыбаться тень.

- А, вы – её учительница, - догадалась она. – Кэт, верно?

Я кивнула.

- Ноэль рассказывал о вас, - женщина подалась ко мне, вжимаясь в прутья. – Он говорит, что вы – славная девушка, и хорошо относитесь к моей девочке. Я видела вас – как вы катались с горки. Вы были вместе с Марлен и с Ноэлем… Вы ещё спустили его с горы…

- Как вы могли видеть это, мадам? – удивилась я.

- Ноэль иногда выводит меня погулять, чтобы я могла посмотреть, как играет моя дочка… - объяснила она. – В тот вечер он выпустил меня в северную башню, я наблюдала за вами из окна… Но смотреть издалека на дочь, не сметь к ней подойти, заговорить… Это пытка, вы понимаете? – она снова заплакала – на этот раз навзрыд, спрятав лицо в ладони.

- Успокойтесь, сударыня, - с перепугу я позабыла свой французский. – Но почему милорд держит вас вдали от Марлен?

- Не знаю, он такой скрытный, - она просунула руку сквозь прутья и поймала мою ладонь. – Пожалуйста, расскажите мне всё про мою дочь… Как она себя чувствует? Что ей нравится? С кем из детей она играет?

- С ней всё хорошо, она здорова, весела, - я высвободила руку из её пальцев, но женщина этого не заметила, жадно меня слушая. – Очень любит кукольный театр, сейчас играет на тамбурине в городском оркестре, а по средам мы посещаем общественную школу. Все мальчики влюблены в Марлен. Ведь она такая красивая…

- Она красавица, - сказала женщина с гордостью, и глаза у неё засияли. - Мой Шарль хотел мальчика, наследника, а я хотела девочку… Матерям всегда ближе девочки… Мне хотелось, чтобы у нас были свои, девичьи, тайны. Чтобы мы болтали о лентах и туфельках, наряжали кукол и наряжались сами… Я мечтала, что мы будем носить платья из одинаковых тканей – это так мило, когда мать и дочь одеваются в одном стиле… Я бы рассказывала ей сказки… Про Белоснежку, знаете? – она посмотрела на меня, и я молча кивнула. - Моя любимая сказка, - женщина полуприкрыла глаза и заговорила нараспев: - Была середина зимы, а королева сидела у окна, которое было в раме из чёрного дерева. Королева шила, засмотрелась на снег и уколола себе палец. Три капли крови упали на снег, и это было так красиво, что королева сказала: «Вот бы родилась у меня дочка – белая, как снег, румяная, как кровь, с волосами чёрными, как чёрное дерево. Аминь». И родилась у неё хорошенькая дочка – с кожей белой, как снег, с румянцем ярким, как кровь, с волосами чёрными, как чёрное дерево… Это всё про Марлен, верно?

Что-то стукнуло в темноте, и я вскочила, оглядываясь.

- Простите, мне пора идти, - сказала я.

- Пожалуйста! Не уходите! – взмолилась она, бросаясь на решётку.

Замок тяжело звякнул, ударившись о прутья, а я невольно попятилась.

- Кэт, прошу вас! – женщина за решёткой тянула ко мне руки. – Не уходите! Поговорите со мной ещё! Про Марлен!

- Мне надо идти, - повторила я, отступая. - Не говорите Ноэлю… месье Огресту, что я была здесь. Хорошо? А я приду к вам завтра.

- Придёте? В самом деле, придёте? – простонала она.

- Да, обещаю…

- Пожалуйста, не бросайте меня, Кэт! – летел мне вслед её голос. - Приходите, приходите! Заклинаю вас!

Я выбралась из подземелья, не вполне понимая, где нахожусь – на земле или в преисподней. Женщина в подвале, за решёткой – да это средневековье какое-то!.. А если она – действительно, леди Юджени, то это… это просто немыслимо!..

Предположим, что Юджени Огрест сошла с ума… Но почему маркграф не отправит её в богадельню, где есть врачи, помощь сиделок? Семь лет провести в подвале за решёткой?.. Быть разлучённой с дочерью?!.

Если только это – действительно, леди Юджени.

До утра я так и не смогла уснуть, строя планы и обдумывая то, чему стала свидетельницей. Что делать – я ещё точно не решила, но ясно было одно. Мне надо осмотреть семейный склеп Огрестов, чтобы узнать правду, и мне нужен союзник.

Лиленбрук?

Отпадает. Он – друг маркграфа, друг семьи. Для него Юджени Огрест давно мертва. Да он меня посчитает сумасшедшей, если я расскажу ему невероятную историю о пленнице в замке. И тем более, не полезет со мной проверять могилы. А мне надо было убедиться, что в склепе нет тела Юджени, чтобы подтвердить рассказ женщины. И если там не окажется и тела Шарля, я не поверю больше ни одному слову маркиза Людоеда!..

Мне стало больно от мысли, что хотя бы четверть из услышанных мною сплетен о маркграфе окажется правдой. Боль началась в голове, а отдалась прямо в сердце.

Как же так?.. Ведь я была уверена… уверена…

Он смотрел на Марлен с такой заботой… Я видела его взгляд…

Мелькнула безумная идея, что всё можно объяснить. Если я прямо спрошу Огреста, он расскажет правду, и всё станет на свои места…

Но я тут же очнулась: что можно объяснить? женщину, которая сидит в подвале, не видя дневного света?

А ведь Ферет меня предупреждал… И был прав насчёт Лиленбрука… И насчёт госпожи Броссар… Почему бы и слухам про Огреста быть не просто слухами?

Вскочив, когда только начало светать, я торопливо оделась и выскользнула из дома, незаметно прошмыгнув мимо Лоис, которая растапливала печь. Я сразу взяла курс на городскую аптеку, и, добежав до неё, застучала в дверь.

Ферет открыл мне минут через пять – заспанный, в халате и ночном колпаке, и увидев меня, мигом стащил колпак с головы и швырнул его за прилавок.

- Что случилось, Кэт? – встревожился Ферет, когда я прошла в аптеку, почти толкнув его. – Что-то с Марлен?

- С Марлен всё в порядке.

- Тогда почему…

- Я ведь вам нравлюсь? – спросила я, обернувшись к нему и глядя прямо в глаза.

- Что, простите?.. – пробормотал он.

- Я вам нравлюсь? – повторила я. – Можете оказать мне услугу? Только сохраните всё в тайне. Если не сможете, скажите сразу, и я уйду.

- Конечно, нравитесь, - он чуть смутился, но тут же заулыбался. – Звучит страшновато, но я надеюсь, вы не ограбление местного банка задумали?

- Нет, я задумала доброе дело, - сказала я серьёзно. – Но одна не справлюсь, мне нужна помощь. Я выбрала вас. Могу я на вас рассчитывать?

- Что? Да, конечно… - забормотал он. – Разумеется… А что произошло?

- Я вам всё объясню потом. Приходите к одиннадцати часам ночи к церкви.

- Вы хотите организовать тайное венчание? Если с моим участием – тогда я точно не опоздаю, - пошутил он.

- Найдите и захватите с собой лом, - продолжила я, и лицо у аптекаря вытянулось.