Татия Суботина - Если бы не ты
– Она не сможет тебя провести, она не умеет. – Проговорил Ян с нескрываемым презрением.
– Очень жаль, – причмокнул Альберт, после некоторого молчания. – Значит, мне поможешь ты.
– Дарья, ты можешь встать?
Глаза перестали слезиться и печь, наконец стали различать цвета, предметы, формы. Я попробовала шевельнуться – спина отозвалась недовольством и жжением. С губ сорвался стон.
– Дарья? – повторил Ян, в его голосе прозвучало плохо скрытое беспокойство.
– Все нормально. Я в порядке.
Вздох облегчения разрушил напряженную тишину. Почему Ян продолжал обо мне беспокоиться и переживать, после того, как сам же и хотел убить? Или это некий эгоизм убийцы? Право на личное мучение жертвы? Неужели я действительно так сильно необходима ему для…
– Я всего лишь хочу попасть туда, где сейчас моя жена, – напомнил о себе Альберт.
– Я не работаю с Нэдзуми, – холодно отозвался Ян.
Раздался смешок.
– Знаю. Поэтому я искал ее, а не тебя. Но тебе придется, – Альберт трагично вздохнул. Этот вздох показался мне как нельзя наигранным, – переступить через некоторые свои принципы. Иначе, я закончу то, на чем ты нас так некрасиво прервал.
В моей голове зародилась идея. Пока еще темная, несформировавшаяся, сырая.
– Чем бы он ни грозился, – сказала я, – не поддавайся на провокации. Я не хочу.
– Не только упрямая, но и глупая, – просипел Альберт, нависая надо мной струящейся темнотой.
В его глазах я успела прочитать, чем бы он ни угрожал – выполнит, не задумываясь.
– Я часто ей об этом говорю, – отозвался Ян. – Ты не сможешь ее убить, Нэдзуми. Ты мертв и не всесилен.
Альберт подмигнул, а его рука остановилась в нескольких миллиметрах от моей щеки, как будто предлагая тем самым Яну, проверить его предположение на практике. Искры защекотали кожу. Показалось, странный заряд, похожий на электрический, вот-вот вновь соскользнет с пальцев Вербицкого в мое ноющее тело.
– Не убью, – с каким-то болезненным предвкушением заявил Альберт. – Но ты знаешь, что я могу ее серьезно… подпортить. Тебе нужен бракованный товар?
Товар?
Я покосилась на Яна. В его глазах – напряжение, лоб заполонили горизонтальные полоски, губы – разочарование, досада, нетерпимость, скованные сплошной линией воедино.
Ян колебался.
Альберт провел костяшками пальцев в воздухе и почти коснулся моей кожи.
– Стой! – Ян тяжело выдохнул через зубы. – Я согласен. Отойди от нее.
Вербицкий закатил глаза от удовольствия. На его гниющем лице отразилось торжество. Он резво отлетел от меня в сторону.
– Мне нужно знать, где твоя жена. Как она умерла? – спросил Ян, приседая на корточки посреди комнаты.
– В муках, – отозвалась я.
Ян вопросительно изогнул бровь, его лицо, каменным выражением, явственно говорило мне одно: «Не лезь!».
– Он ее замуровал в стене, – мрачно договорила я. – Живьем. С сыном.
На миг во взгляде Яна показалась жгучая ярко-зеленая искра ненависти. Всего на миг. Она стремительно погасла, когда Ян опустил взгляд в пол. Потом глубоко вздохнул, его пальцы сжались в кулак.
– Значит мученица, – сказал он. – Такие прямиком попадают на Первое небо.
Альберт присвистнул.
– Хорошо, я смогу провести тебя туда, – пообещал Ян. – Подойди ближе.
Я смогла подняться и опереться на локти, чтобы лучше разглядеть происходящее.
Альберт подплыл к Яну и в нетерпении подрагивал в воздухе рядом с ним. Темное, с туманной структурой, облачко. Человек, призрак, иллюзия?
– Что значит, ты проведешь его туда? – спросила я, впиваясь взглядом в лицо своего несостоявшегося убийцы. – Получается, этот монстр попадет на небо? Вот так просто? А как же все то, что он успел натворить?!
Я не знала, что означало это «Первое небо», но название мне понравилось, а вот идея отправить туда Альберта – нет.
Вербицкий зарычал. Если бы взглядом можно было убивать – в моей голове уже давно зияла бы сквозная дыра.
– Даша, замолчи, – скривился Ян.
– Нет! Это несправедливо! Не смей ему потакать! – воспротивилась я.
Альберт угрожающе обнажил верхнюю губу, пеньки утончились и превратились в двойной ряд острых, черных клыков.
Я сглотнула в страхе, но остановиться уже не могла:
– Альберт, сколько было твоему сыну? Пять? Меньше? – я умоляюще посмотрела на Яна. – Он замуровал ребенка заживо! Неужели для тебя это ничего не значит?
– Я сказал, заткнись! – выплюнул Ян, повернувшись к Альберту, спокойно добавил. – Я все сделаю. Потерпи ее еще парочку минут.
Вербицкий кивнул и ощетинился широким оскалом. Клыки спрятались.
Мне оставалось безвольно наблюдать за происходящим. Даже без права голоса. Я сжала кулаки.
Ян закрыл глаза, нахмурился, потом прочертил ребром ладони в воздухе резкую прямую линию. Воздух порвался. Линия приняла реальные очертания и засветилась бледно-голубым. Ян сделал еще пару непонятных мне пассов. Его пальцы словно плели искусное кружево.
Из разреза сочились разноцветные нити.
Альберт заскулил, со страхом наблюдая за игрой света. Наверняка сейчас Вербицкий упивался своей полноценной победой. Над людьми, жизнью и даже смертью. Я разочаровано поджала губы. На глаза навернулись слезы.
Ян потянул ярко-красную нить, молниеносным движением опутал ею запястья Альберта и открыл глаза. Послышалось громкое шипение. Будто кожа плавилась на большой чугунной сковороде.
Вербицкий завопил. Его тело изогнулось дугой, скрючилось в диковинной позе и так быстро исчезло в маленькой проеме, что я не успела даже как следует рассмотреть, что произошло. Ян еще пару раз махнул рукой – линия исчезла.
В комнате повисла удручающая тишина, и чувствовался все еще стойкий запах гнили, мочи и горелой плоти.
Ян поднялся с колен. Подошел ко мне и без лишних слов предложил руку для помощи. Его бледные в лунном свете пальцы, казалось, вновь потянулись к моей шее. Я отшатнулась, и он быстро отвел руку.
– Извини, – пробормотал он.
Я не поняла причину его извинений. За что? За то, что помог безумцу попасть в рай, если он существовал, конечно? Или за то, что удерживает в своем доме силой? Вряд ли за то, что пытался меня убить. Впрочем, уточнять я не стала.
Со вздохом, удалось подняться самостоятельно. Ян не мешал. Я прошла к кровати и тяжело опустилась на нее, почти рухнула. Ян продолжал молча следовать по пятам. Сел рядом. Меня передернуло. От отвращения.
Я давно приготовилась к невообразимым ужасам, но реальность оказалась хуже. Было легко обвинять Яна во всех смертных грехах, но внутри надеяться, что это не так. А когда ты видишь подтверждения своим нелепым обвинениям наяву – надежда перестает существовать.
