Татия Суботина - Если бы не ты
Как только глаза привыкли к темноте, я смогла различить очертания предметов. Ветер проникал в комнату через распахнутое окно и баловался с занавесями. Белые, они колыхались во тьме, как неуспокоенные призраки.
Я содрогнулась, повернула голову и… зажала рот. Крик уже почти сорвался с губ. Что-то темное и плотное, как поверхность чернильного озера, застыло в нескольких сантиметрах от моего лица.
В нос ударил резкий запах гнили и мочи. Я слишком быстро вдохнула, и теперь горло раздирал кашель. Послышалось шипение, которое перешло в каркающий смех.
– Ты меня кинула, – прошипело нечто. – Сучка!
Мои губы дрожали так сильно, что трудно было говорить:
– Кто здесь?
Резкий смех раздался где-то совсем рядом. Почти возле уха. Я вздрогнула. Вскинула руки, заслоняясь от неведомого противника. Пальцы нащупали что-то вязкое, липкое и мерзкое. Словно я опустила руки в еще не застывший желатин.
– О, да, сделай мне приятно, – многозначительно прохрипел голос.
Я слишком нервно отдернула руки и кубарем скатилась с кровати. Одеяло послужило для меня самой удачной ловушкой. Ноги запутались.
– Ну, куда же ты? Я только-только стал испытывать наслаждение от твоих пальчиков. – Смех усилился.
– Кто ты?
Мне удалось, наконец, справиться с одеялом и я встала на четвереньки, вглядываясь в темноту перед собой. Черное облако подплыло к противоположной стене и зависло в полуметре над полом.
– Неужели ты уже меня забыла? – разочарованно протянул голос. – Я застрял здесь из-за тебя! Ты так быстро забываешь свои долги?
Ноги дрожали, но я смогла подняться. Щурясь, внимательно пригляделась к облаку. Оно приобрело расплывчатые очертания мужской фигуры.
– Альберт? – робко спросила я темноту.
– Не забыла?
– Это ты? Но как?
Альберт вновь разошелся своим противным смехом. Пустил по моему позвоночнику новый залп дрожи.
– До сих пор удивляешься тому, что видишь?
Вербицкий медленно приближался ко мне, я попятилась, пока не наткнулась на тумбочку. Больше отступать было некуда. Альберт подплыл ближе и оказался напротив окна.
Лунный свет выхватил его из темноты. Тут же к моему горлу подкатила тошнота. От Альберта, которого я знала, остались лишь глаза. И те покрылись мутной белесой пленкой.
Бывший пациент теперь казался мне вонючим куском мяса. Прогнившим, тухлым куском. Все его тело, что удавалось разглядеть, было покрыто страшными язвами, следами разложения. В груди, там, где должно было быть сердце – зияла черная пустота – дыра. Я зажмурилась и еще раз задалась вопросом, как такое вообще возможно?
Я уже не удивлялась, что видела Альберта после того, как того убили. И не только видела, но и слышала. Пыталась списать все на многочисленные, в последнее время, удары головой. Но почему я видела его именно в таком безобразном состоянии?
Мэтры психиатрии наверняка смогли бы найти ответ на мои вопросы. Но… мне не хотелось давать кому-то белый свет для свободного промывания моих мозгов. А приятного Адисы сейчас рядом не было.
Альберт осклабился и показал ряд черных зубов. Они сгнили и торчали изо рта неровными, короткими пеньками.
– Что не нравлюсь? Раньше женщины никогда от меня нос не воротили, – он подплыл ближе.
Я зажала рот и нос ладонью. Желудок сделал кульбит, и бульон попросился наружу. Запах был настолько невыносимым, что, казалось, он впитывался прямиком через поры кожи.
– Что тебе… надо? – через силу выдавила я, борясь с приступом тошноты.
– Отдай должок и я уйду.
– О чем ты?
– Проведи меня к Лили! – закричал он.
Я резко отшатнулась и ударилась копчиком о тумбочку. От боли, перед глазами полыхнули искры.
– Я не понимаю о чем ты!
– Ты – Банши! – зашипел Альберт, изо рта брызнуло слюной. – Проведи меня в царство мертвых! Я хочу попасть на тот уровень, где моя жена! Теперь понимаешь?
Вонь усилилась, она выедала глаза. Я замахала руками.
– Хорошо-хорошо. Я поняла. Только скажи, как я должна это сделать и я все сделаю!
Вербицкий запрокинул голову и захохотал. Этот звук напомнил мне противное бульканье, что бывает на болотах. Так шумят застойные подземные источники.
– Думаешь, если бы я знал, как это сделать, я бы решился подохнуть в какой-то дешевой больничке, вместо дорогой заграничной клиники?
– Так ты специально поступил к нам в отделение?
Альберт кивнул, его глаза блеснули звериной решимостью.
– О, я долго тебя выслеживал. Такие, как я идут по запаху. Знаешь, что у каждого существа есть свой запах? Особый запах. – Вербицкий облизнул почерневшие губы. – У Банши – это запах осенних листьев.
– Такие, как ты? Я не понимаю.
– Тебе и не нужно. Просто проведи меня к ней. Я задолжал Лили много времени. И Ванечке. Она любила черные лилии. Знаешь, я дарил ей разные цветы, но любила она всегда только черные лилии.
– Ты убил собственную жену! Я не знаю где она! Какие еще уровни после смерти? Ты – безумец! – не сдержалась я.
Альбер зарычал.
– Она хотела от меня уйти! Лили хотела забрать сына и сбежать! А жить без них я бы не смог. Пришлось сделать так, чтобы они навсегда остались со мной. В стенах дома. Лили сама меня вынудила к этому!
– О, Господи… – выдохнула я. – Ты замуровал жену и сына?
Альберт горделиво хмыкнул, сложил руки на груди и кивнул. Ветер всколыхнул занавеси и послал мне немного свежего воздуха. Думать стало легче.
– Она больше никогда не уходила от меня. Я долго еще разговаривал с ней и Ванечкой. Правда Ванечка замолк первым, но Лили… О, Лили еще долго говорила со мной! Очень долго. Проклинала…
Вербицкий замолк и задумчиво облизал пальцы.
– Проведи меня к ней. Я слишком на многое согласился, чтобы оказаться перед Банши. Даже на собственное убийство.
– Что? – я закрыла лицо ладонями. – Тебя не существует! Это просто галлюцинация!
Альберт хмыкнул.
– А галлюцинация может так? – он всунул ладонь по локоть в мою грудь.
Горло разорвалось криком.
И тут меня шибануло током, словно я облизала оголенный провод. Удар был настолько силен, что меня отбросило назад, швырнуло о стену. Я рухнула на пол, даже не имея сил подняться.
– Дарья?
Как никогда ранее я была рада услышать этот голос.
– Я здесь, – захрипела.
Ян ударил по выключателю и глаза резанул яркий свет. Я ослепла.
– Что тебе от нее надо?
– Вестник? Я просто хочу на ту сторону. К жене.
– Она не сможет тебя провести, она не умеет. – Проговорил Ян с нескрываемым презрением.
– Очень жаль, – причмокнул Альберт, после некоторого молчания. – Значит, мне поможешь ты.
