Кирстен Уайт - Предсказание эльфов
Я пошевелилась, пытаясь обнаружить источник боли. Но все тело болело одинаково — казалось, на мне не было живого места. Я вздохнула, опуская голову на подушки. Может быть, я здесь, потому что умираю? Может, отпустив все эти души, я чудом осталась в живых, но теперь, когда энергии больше нет, мои дни сочтены?
А может, просто вызвать медсестру? В худшем случае, сюда явится толпа людей с электрошокерами, догадавшихся, что я что-то вроде монстра, и они вырубят меня. Сейчас это было бы совсем некстати, так что я решила вздремнуть немного: во всяком случае, если мне предстоял допрос, то на него лучше было идти с ясной головой.
Я забылась странным, беспокойным сном. Сквозь дрему я слышала, как открылась дверь, но не нашла в себе сил открыть глаза или пошевелиться. Кто-то положил на прикроватный столик какой-то предмет, а затем присел на край постели. Чья-то рука нежно откинула мою челку, и я почувствовала легкое прикосновение губ к моему лбу.
Кровать распрямилась, и я услышала мягкие шаги, покидающие комнату. Раздался тихий, легкий вздох — вздох счастья.
— Ракель? — пробормотала я, с трудом разлепляя глаза. В комнате никого не было. Я почувствовала горькое разочарование: я была уверена, что приходила она. Мне так хотелось, чтобы это была она.
На прикроватном столике стояла ваза с шикарным букетом тропических цветов. Рядом лежала маленькая открытка. Трясущимися руками я открыла ее и прочитала: «Будь счастлива, моя девочка. Я буду скучать по тебе больше, чем ты можешь себе представить. С любовью, Ракель».
Я взглянула на дверь, мое сердце бешено заколотилось. Мне так хотелось с ней попрощаться, несмотря ни на что, пусть даже она останется в МАУП, а я никогда туда не вернусь. Мы больше никогда не увидимся…
Внезапно я поняла, что мне не хватает ее больше, чем когда-либо.
Я вытерла слезинку, бегущую по моей щеке. Мне было так одиноко в этой унылой комнате с потертой мебелью и стенами, выкрашенными в коралловый цвет. Интересно, где пропадал Ленд? В «Истон Хейтс» он бы просидел всю ночь возле моей кровати и уснул, обливая слезами мою руку, а потом я бы нежно разбудила его, а он бы страстно поцеловал меня. Конечно, к концу серии мы бы непременно расстались, а это мне уже совсем не нравилось.
Мне стало немного страшно. А вдруг Ленд не хочет быть здесь? В конце концов, я чуть не высосала из него душу. На меня нахлынули воспоминания, и я зажмурилась.
— Вивиан, — прошептала я.
К моему горлу подступила тошнота. Неужели я убила ее?
Вдруг кто-то рядом со мной откашлялся, и я резко выпрямилась на подушках:
— Ракель?
— Вряд ли.
— Будь добр, проваливай, — фыркнула я при виде Рета, удобно устроившегося в кресле рядом с моей кроватью.
Рет пристально посмотрел на меня.
— Ты крайне разочаровала меня, Эвелин. После всего, что я сделал для тебя… Какое разочарование.
Я только рассмеялась в ответ. Не иначе, как от боли и голода у меня поехала крыша. Но с Ретом и его штучками я распрощалась навсегда, это точно.
— Какая досада. Я в отчаянии.
— Ты не только пустила на ветер всю энергию, которую я дал тебе — а мне она досталась от самой Королевы, между прочим, — но и не дала исполниться своему предсказанию. А я очень старался, чтобы ты дожила до того дня, когда его услышишь.
— Знаешь, возможно, ваши предсказания слишком расплывчаты. Потому что я в точности исполнила то, что услышала: подарила всем душам освобождение.
В глазах Рета сверкнула ярость.
— Ты не должна была освобождать их, глупая девчонка. Ты должна была освободить меня. Нас.
Это было что-то новое. Но мне было все равно.
— Мне очень жаль. Тебе следовало выражаться яснее. А теперь, если ты не против, я бы хотела поспать.
Рет поднялся на ноги.
— Я с тобой еще не закончил.
Я подняла руку, направляя ладонь к его груди.
— Правда? Тогда позволь сообщить тебе вот что: если я скажу, что мне совсем не понравилось забирать души, это будет большой ложью. Так что если не хочешь лишиться своей, я настоятельно рекомендую тебе держаться от меня подальше. Усек?
С ледяным выражением лица Рет улыбнулся.
— Ты не протянешь так долго, любовь моя. Тебе понадобится новая энергия, и тогда ты станешь той, кем должна. Когда это произойдет, я, так и быть, прощу тебя.
Он развернулся и исчез в дверном проеме, образовавшемся в стене.
Я выдохнула. Мне не верилось, что Рет так легко сдался, и я понимала, что однажды он вернется. Но его слова не давали мне покоя. Я любила жизнь, любила этот мир и очень любила Ленда. Мне не хотелось покидать его, но я бы никогда не стала Вивиан, как бы ни был велик соблазн.
Я оттянула воротник больничной рубашки и ахнула. Мое сердце не выглядело холодным и опустошенным, как мое запястье, — оно светилось ярче прежнего. Под кожей переливались золотистые огоньки, и теперь в них даже появился оттенок розового. Я не знала, в чем причина такой перемены. Это было одновременно загадочно и обнадеживающе.
Звук открывающейся двери напугал меня. Я быстро поправила рубашку, и в то же мгновение в комнату влетел Ленд, запыхавшийся и расстроенный.
— Прости меня, Эви! Доктор сказал, что ты проспишь еще несколько часов, и я подумал… Эви, мне так жаль, я так хотел быть с тобой!
Я улыбнулась, Ленд подбежал к кровати и взял меня за руку. Я была счастлива снова видеть его лицо: какой бы прекрасной ни была его душа, смотреть на него было куда приятнее.
— Так что произошло? — спросила я.
Ленд покачал головой.
— Это было просто безумие. Когда Рет похитил тебя, я сразу позвонил отцу. Мы помчались домой, и нашли там тебя и Рета. Ты вела себя очень странно, сначала парила в воздухе, а потом словно окаменела и рухнула на землю. Я почти поймал тебя, — смущенно проговорил Ленд, — но ты довольно сильно ударилась головой. И тут Рет, как обычно, раскомандовался: «Я, — говорит, — заберу ее с собой». А ему отвечаю: «Только через мой труп!» Он пожал плечами — мол, я не против, — и пошел на меня. Но тут выходит мой отец, который зачем-то вернулся в машину, как только увидел, как ты паришь в невесомости. А в руках у него — клюшка для гольфа. Я никогда не понимал, зачем он везде таскает с собой клюшки, если даже не умеет играть в гольф. Но он показывает Рету клюшку и говорит: «У меня в руках девятый номер,[11] чистое железо. Хочешь с ним поспорить?»
— Да ты шутишь!
Ленд помотал головой, его глаза горели от возбуждения.
— Нет, я серьезно, это было так круто! Рет аж побелел от ярости, я испугался, что он сейчас убьет нас обоих. Но он развернулся и молча прошел сквозь дерево.
— Вот это да! Твой папа большой молодец.
