Семь ступеней в полной темноте - Павел Георгиевич Чагин
Спал Арон плохо. Находиться между двумя восхитительными телами, несомненно, было приятно, но не очень удобно. Сильные, горячие руки Аделины сжимали его словно тряпичную игрушку, не отпуская от себя. Более или менее удобно можно было лежать уткнувшись лицом в ее пышную грудь, либо на боку, ощущая ее же своими плечами. А так как обе девы накануне хорошенько поддали, запах уксуса, который исходил от вина поутру – ощутимо бил в ноздри. Поняв, что нормально уснуть ему уже не удастся, Арон повернулся к Аделине. Ранее он видел ее только издали и в полумраке. Ему захотелось разглядеть ее лицо при свете.
Черты Аделины не очень-то вязались с ее репутацией. Открытое, слегка округлое лишенное выраженных мимических морщинок, лицо. Изогнутые дугой, аккуратные тонкие брови. Длинные светлые ресницы. Красивые чуть припухлые губы. Гармоничные, хорошо развитые скулы. Ровный, достаточно длинный нос с маленькой горбинкой на переносице. Разве что упрямый, волевой подбородок с маленькой ложбинкой, напоминал о ее воинственном нраве. Однако, и об этом можно было судить пока только с чужих слов. В целом лицо ее было приятным и по своему красивым. Запомнить его не составило труда.
Арон осторожно убрал прядь светлых волос с ее лица. Она мешала ему разглядывать Аделину. Почувствовав это, дева приоткрыла свои голубоватые глаза. Зрачки ее резко расширились. Она пришла в сознание, но не сразу поняла, что к чему. Однако, вспомнив вчерашний вечер дева потянулась всем телом, и подмяла под себя Арона. Теперь она оказалась сверху, и принялась изучать его лицо. Они с интересом рассматривали друг друга.
Так же как у Уны, кожа Аделины была покрыта множеством мелких шрамчиков. Они выглядели застарелыми, и лишь светлая кожа на этих местах напоминала о давних ранах. Арон непроизвольно поглаживал горячее тело Аделины чуть выше талии. Она не возражала. Аделина тихонько, чтобы не разбудить, вытащила крыло из-под мерно сопящей Сольвейг. Ослабив свои объятия, она провела грудью по лицу и губам Арона. Это было приятно. Чуток поразмыслив, она поправила грудь рукой и принялась медленно водить своим крупным соском по его губам. Когда тот отвердел, она протолкнула его глубже. Стоило сжать его губами, и тело крылатой девы содрогалось. Это было забавно.
– Кажется так это делается? – одними губами спросила она.
Получив столь же безмолвный ответ, она подалась чуть вперед и сдавила набухшую грудь когтистыми пальцами. Это было как-то неожиданно… но вместе с тем и волнительно! Женское молоко оказалось маслянистым, теплым, и сладковатым на вкус.
– Наслаждайся… – прошептала она с блаженной улыбкой.
Вдоволь наигравшись со своими сосцами, валькирия взвесила в руке детородный орган кузнеца, пребывающий в полу расслабленном состоянии, и качнула головой неопределенно. Арон не понял, что она имела в виду.
– Я бы не подписалась на такое еще раз, – еле слышно пояснила она.
– Это мое проклятье… – тихо вздохнул Арон.
– Всем бы такое проклятье, – зевнула Аделина. – Ну, может быть чуточку поменьше размером.
– Понравилось?
Аделина охотно закивала головой:
– В самом начале. И особенно в конце. Ты хочешь казаться холодным, но на самом деле решительный и страстный….
– …для человека? – Продолжил он ее фразу.
– Для человека ты еще и отлично сложен. Пожалуй, я как -нибудь наберусь смелости и оседлаю тебя еще разок.
Арон качнул головой в сторону спящей Сольвейг. Дескать, что она на это скажет?
– А кто ее будет спрашивать? – улыбнулась она плотоядно. – И потом, зачать с первого раза получается далеко не у всех.
– Хм… тогда, возможно, она не будет против….
– Против чего, она не будет против?! – Послышался заспанный голос Сольвейг.
– Если мне понравится быть матерью, – заявила Аделина – Я оседлаю твоего мужчину снова.
– Посмотрим, как тебе это понравится, – рассмеялась она в ответ. И смех этот не был добрым.
Отвесив кузнецу пару игривых пощечин своей грудью, Аделина, наконец встала с постели. Расправив затекшие крылья, она сладко потянулась, купаясь в лучах утреннего солнца.
– Красивая, правда? – улыбнулась Сольвейг.
– Да, с этим сложно спорить. – Согласился он.
– Ты поможешь мне омыться? – обратилась Аделина к младшей сестре.
– Служанок не будет? – удивилась она.
– Нет, мы вчера всех отпустили, помнишь?
– Ах да….
Игривый взгляд рыжей девы упал на Арона.
– Что? – возмутился он.
– У тебя такие нежные руки…
Аделина долго не размышляла. Взяла его за руку она потянула его за собой, в умывальню. Чего уж скрывать, процедура эта была весьма приятной. Арону это напомнило купание коня в реке. Вернее, не простого коня, а пегаса. Сравнение не очень удачное, но ее сильное тело вызывало именно такие ассоциации. Она была значительно выше ростом и шире в плечах. Приходилось даже вставать на носочки, чтобы намылить ее шею и плечи. Смысл был в том, чтобы не намочить крылья, потому что они становятся тяжелыми и долго сохнут. Именно по этой причине, воинственные валькирии редко принимали ванну. Мокрые крылья – огромный минус к боеспособности. Однако в своем городе, где безопасно, они весьма часто и с удовольствием посещают горячие источники.
Арон уделил внимание всем частям ее тела. Помня, как вздрагивала от этого Сольвейг, он делал дело нарочито плавно, с нежностью. От чего щеки девы порозовели, а дыхание участилось. Закончив с омовением тела, кузнец просушил полотенцем ее светлые волосы и усадил на пол возле постели. Аделина и слова не сказала. Усевшись позади нее, он деловито расчесал гребнем влажные пряди. Бедная валькирия сидела чуть дыша, млея от каждого его прикосновения. Ведь руки кузнеца были так нежны….
Волос валькирии тоже напоминал конский. Неспешными плавными движениями, кузнец сплел из длинных волос Аделины отличную косу. Надежно стянув кончик кожаным шнурком, он оценил свое творение. Коса смотрелась как небольшой кусок корабельного каната, но Аделине подходила идеально.
Сольвейг с нескрываемым удовольствием, заглядывала в лицо сестры. Такого рода внимание со стороны мужчины, для нее было в новинку. Не смотря на солидный возраст и жизненный опыт, она смущалась как дитя…. Внимание человека, и ласка со стороны мужчины, с трудом укладывались в ее воинственном сознании. Но она не смела отказаться.
На теле Аделины кроме легкой туники ничего больше не было. Все остальное, вместе с доспехами было свалено в кучу у двери. Поцеловав напоследок, руку обомлевшей в конец Аделины, он тихо спросил:
– Тебе помочь с доспехами?
– Нет, – неуверенно улыбнулась она. – Я пойду налегке.
Окинув взглядом сестру, а затем Арона, Аделина больше ничего не сказала. Поджав губы, она надела сандалии, сгребла свои вещи в кучу, и повесив на ножны, взвалила все это себе на плечо. Откланявшись, Аделина шагнула за дверь…
