Зеркальщик. Счастье из осколков - Наталья Алексеевна Мусникова
Юленька потянула Вареньку за поясок и шепнула:
- Варюша, а Зеркальщик твой в столице часто бывает?
Сестрица пожала плечами:
- Не знаю, не спрашивала. А тебе зачем?
- Да так, просто, - неопределённо ответила Юленька и отважно отвернулась от увлечённо грызущей сахарок младшей сестры. Пожалуй, ради знакомства с молодым князем стоило потерпеть. Да и весенний бал-маскарад в столице чудо как хорош.
Допытываться Варенька не стала, ей не терпелось добраться до комнаты и погрузиться в чтение, а потому она спешно поцеловала сестёр и вихрем метнулась к себе.
- О, барышня, раненько Вы сегодня к себе-то поднялись, - удивилась Малуша и сердобольно покачала головой. – Видать, совсем измаялась, голубка.
- Малушенька, ты как меня ко сну приготовишь, лампу не гаси, я ещё почитаю, - прощебетала Варвара Алексеевна, едва ли не приплясывая на месте от нетерпения.
«Эк её разбирает, словно на свидание торопится», - удивилась горничная, но спрашивать ничего не стала, проворно помогла барышне облачиться в просторную ночную рубашку, старательно причесала волосы, чтобы они заблестели и густой волной заструились по плечам, и взбила подушки.
- Доброй ночи, барышня. Долго-то не засиживайтесь, чай, завтрема опять на службу.
- Да-да, конечно, - рассеянно откликнулась Варенька, открывая книгу и жадно разглядывая пожелтевшие от времени страницы и украшающие каждую страницу крохотные миниатюры. Яркие, несмотря на то, что сама книга выглядела очень и очень старой. Чернила, коими была написана книга, тоже не выцвели, сохранив насыщенный сине-фиолетовый перелив, особенно заметный в свете лампы.
Девушка ласково погладила причудливую вязь букв, щедро украшенных неведомым переписчиком всевозможными завитушками, и погрузилась в чтение. Название первой же главы заставило Вареньку густо покраснеть и стыдливо оглядеться по сторонам, не видит ли кто, ибо оно гласило: «Описание любовного пыла мужей, наделённых разными магическими талантами, а также оборотней, Зеркальщиков и Некромантов. Составлено на основе познаний дам, весьма преуспевших в любовных утехах». Барышня повозилась, накинула на ножки пуховое одеяло и с головой погрузилась в книгу.
Через час Варвара Алексеевна приобрела бесценные сведения о любовном пыле мужчин, средствах разжигания и укрощения пламени страсти, а также малейших признаках, по коим наличие даже потаённой искры будущего пожара чувств определить можно. Девушка прикрыла глаза, вспоминая до мельчайших деталей каждый миг рядом с Всеволодом Алёновичем. Если верить книге, то страсть Зеркальщика была нешуточной. Варенька польщённо хихикнула, повыше натянула одеяло и нахмурилась. Странно это как-то, в книге такие жаркие страсти, а ей с каждой минутой всё холоднее и холоднее, вон, даже руки посинели, и ноги почти не чувствуются. А ведь не мерзлявая, да и в комнате не холодно, Малушенька, как всегда, позаботилась, чтобы барышне приятственно было. Варвара Алексеевна бережно положила книгу, решительно отбросила одеяло и встала, чтобы достать тёплые чулочки. На миг глаза словно застило густым туманом, барышня пошатнулась и поспешно ухватилась за прикроватный столик, чтобы не упасть. Ноги подгибались, сердце то заходилось безумным галопом, то замирало, словно птичка, почуявшая ястреба.
- Да что это со мной? – пролепетала барышня, неверной рукой нашаривая серебряный колокольчик, коий предназначался для вызова слуг.
Варвара Алексеевна затеребила ворот ночной рубашки, ставший неожиданно жёстким и тесным, подаренный Зеркальщиком медальон выскользнул наружу и закачался, тревожно поблёскивая в неверном свете лампы.
- С Севой что-то?! – ахнула девушка, подхватывая медальон и с тревогой всматриваясь в него, словно в магическое зерцало, способное, согласно легенде, предрекать судьбу. – Что? Что происходит?
Медальон дёрнулся, потянулся в сторону висящего на стене зеркала. Варенька послушно шагнула к зеркалу, которое, словно только того и дожидаясь, засияло призывным серебряным светом, увеличилось в размерах и пошло кругами, точно водная гладь от брошенного в неё камня.
- Господи, помоги мне, - прошептала барышня, перекрестилась и решительно шагнула в зеркальный портал, точно в омут с головой кинулась.
Холодная волна выбила дыхание из груди девушки, грудь пронзила острая боль, Варвара Алексеевна вскрикнула, прижала руку к груди и буквально выпала из зеркального хода, больно ударившись об пол. Ссаженную на коленках кожу моментально защипало, запекло, но девушка даже не заметила этого, во все глаза глядя на разбитую, словно по ней ураган прошёлся, кровать. Больше всего Вареньку испугала не скомканная, словно её старательно и долго пережёвывали, простынь и не сбитое одеяло, а торчащая из-под него рука Зеркальщика. Такая слабая, безвольная и бледная, словно принадлежала не живому человеку, а бездыханному телу.
- Сева! - ахнула Варенька и бросилась вперёд, путаясь в длинном подоле своей ночной рубашки. – Сева, Сева, что с тобой?!
Барышня метнулась к кровати, решительно отбросила одеяло, скрывающее Всеволода Алёновича. Зеркальщик лежал на животе, неловко подвернув одну руку и уткнувшись лицом в подушку. Варенька громко со всхлипом вздохнула, подавляя панику и вспоминая, что говорил профессор Журавлёв, признанный специалист в области исцеления, обладающий сильной магией целителя.
- Так, спокойно, – ясным голосом отчеканила девушка, вспомнив утверждение профессора, что спокойный голос – одно из первейших средств подавления паники, - соберись. Севе твоя паника без надобности, ему помощь нужна.
Варвара Алексеевна выдохнула и чуть коснулась дрожащей рукой плеча Зеркальщика, тут же испуганно охнув и отпрянув. Плечо Всеволода показалось ей холодным, словно принадлежало мраморной статуе, а не живому человеку. Да и живому ли? Барышня тоненько заскулила, до крови прикусила губу, подавляя панику, и опять положила руку на плечо Всеволоду, намереваясь перевернуть его на спину. Помнится, профессор Журавлёв говорил, что, прежде чем бежать выбирать траурный наряд и заказывать погребальные венки от безутешных родственников, стоит послушать сердцебиение. А то вдруг радость окажется преждевременной и умирающий на самом деле жив, просто мертвецки пьян или в глубоком обмороке.
- Только вот Вы забыли упомянуть, господин профессор, что это не так-то просто мужчин
