Немилосердная - Гейл Кэрриджер
— На самом деле крайне важно, чтобы я как можно скорее увидела графиню. Вполне возможно, она в смертельной опасности, — Алексия не стала вновь натягивать перчатки и постаралась донести до вампира, насколько неотложна ее просьба, не слишком угрожая при этом.
Герцог улыбнулся. Его клыки были маленькими, острыми и такими же тонкими, как и весь его продуманный облик.
— Вы, смертные, вечно спешите.
Леди Маккон стиснула зубы.
— Сейчас это в ваших же интересах, поверьте мне.
Герцог пристально посмотрел на нее.
— Очень хорошо, следуйте за мной.
Он повел ее сквозь толпу, поредевшую, когда они покинули главный коридор, соединявший гостиную, приемные, столовую и зал, и свернули в самую симпатичную Алексии часть дома — музей техники. История человеческих изобретений была представлена так же любовно, как и расположенные в заполненных гостями помещениях мраморные статуи и живописные полотна. Герцог шел неспешным шагом, слишком неспешным даже для Алексии, которая, невзирая на беременность и этикет, обогнала своего провожатого. Она проскочила мимо самого первого в истории парового двигателя и модели двигателя Бэббиджа, едва удостоив взглядом эти достижения человеческой изобретательности.
Вампир тоже наддал, в свою очередь опередив Алексию, как раз когда они достигли лестницы, и повел наверх, а не в заднюю гостиную, как случалось раньше. Этажом выше располагалось излюбленное прибежище графини. В самом деле, это был по-настоящему особенный вечер: леди Маккон допустили наверх, в святая святых роя, чего никогда не случалось прежде.
В стратегически важных точках лестницы стояли трутни. Все как один весьма привлекательные и безупречно одетые, они выглядели неотличимо от гостей, но по их вперившимся в Алексию глазам та поняла, что перед ней такие же атрибуты этого дома, как, допустим, персидские ковры. Правда, предположительно куда более опасные. Однако трутни ничего не предпринимали, поскольку леди Маккон шла в сопровождении герцога, хоть и старательно наблюдали за ней.
Лестница привела к закрытой двери. Герцог Гематол постучал в нее условным стуком, и она отворилась, явив лорда Амброуза, высокого темноволосого красавчика: именно таким желала бы видеть своего персонального вампира любая пресная, бесхребетная и романтичная барышня.
— Леди Маккон! Какая неожиданность!
— Мне все об этом сообщают, — сказала Алексия, пытаясь протиснуться мимо него.
— Вам туда нельзя.
— Во имя всего святого, да я не собираюсь причинять ей вред. По правде сказать, у меня совершенно противоположные намерения.
Лорд Амброуз и герцог переглянулись.
— Она часть этого нового порядка. Думаю, мы должны ей поверить.
— Раньше ты считал, что Уолсингем прав! — обвинил своего собрата по рою лорд Амброуз.
— И до сих пор считаю. Но по характеру она не более дочь своего отца, чем лорд Маккон — преемник лорда Вулси или лорд Акелдама — последователь того же Уолсингема.
Леди Маккон сверкнула очами.
— Если вы имеете в виду, что у меня своя голова на плечах и я сама принимаю решения, то так оно и есть. А теперь я должна немедленно увидеть графиню. У меня…
Лорд Амброуз не посторонился.
— Вам придется отдать мне парасоль.
— Категорически нет. Он может нам очень скоро понадобиться, особенно если вы меня не пустите. Говорю вам, я…
— Я вынужден настаивать.
— Амброуз, дорогой, впусти ее.
Голос графини Надасди звучал нежно и мягко — так изъяснялось бы сливочное масло. При желании королева роя могла бы поджаривать на нем людей.
Лорд Амброуз немедленно отступил, не застя больше вид, и перед Алексией открылось внутреннее убранство комнаты. Это был прекрасно обставленный и убранный будуар, где имелась не только огромная кровать с балдахином, но и другая мебель, чтобы с удобствами посидеть и отдохнуть, а также весьма нужные для вампиров приспособления. Леди Маккон отметила новейшие и сложнейшие подогреватели крови и громадный чайник для ее хранения с множеством носиков и трубочек. И на нем самом, и на трубочках красовались вязаные чехлы, а конфорка внизу заставляла живительную жидкость двигаться по трубкам.
Графиня чаевничала на свой лад. В ее исполнении это было весьма пышное мероприятие, включавшее чайную тележку под кружевной скатертью с сервизом, состоявшим из чайника и чашечек тонкого фарфора, расписанных розочками и отделанных серебром. Имелись тут также бело-розовые птифуры, которые никто не ел, и чай, разлитый по чашкам, который никто не пил. На трехъярусном серебряном сервировочном блюде соблазнительно красовались маленькие сэндвичи и засахаренные розовые лепестки, а еще тут присутствовала — возможно ли такое? — тарелочка, содержавшая пирог с патокой.
Леди Маккон очень его любила.
Все собравшиеся здесь трутни и гости носили наряды в белых, бледно-зеленых и розовых тонах, под стать убранству комнаты. В элегантных греческих вазах стояли композиции из кремовых роз с розовыми краешками лепестков и высоких листьев папоротника. Все это было замечательно согласовано между собой, возможно, даже слишком согласовано: так научная гравюра с изображением животного отличается от настоящего зверя.
На видном месте, тоже накрытая тонкой кружевной скатертью, стояла вторая чайная тележка. На ней возлежала юная леди, одетая под стать сервизу — в белое парчовое вечернее платье с розовыми цветами. Ее открытая шея была выставлена на всеобщее обозрение, а светлые волосы подобраны высоко и со всем тщанием.
Похоже, у графини были весьма своеобразные представления о чаепитии.
— Прошу прощения, что прерываю вашу трапезу, — сказала леди Маккон, хотя ее тон был совершенно не извиняющимся, — но у меня сведения исключительной важности.
Она заковыляла вперед, только чтобы обнаружить, что у нее на пути опять стоит лорд Амброуз.
— Моя королева, я вынужден протестовать. Бездушной нечего делать в ваших внутренних покоях. Особенно когда вы за столом!
Графиня Надасди оторвала взгляд от тонкой белой шейки девушки.
— Амброуз, мы это уже обсуждали.
Алексия всегда считала, что королева Вестминстерского улья совершенно не годится на роль вампирессы, хотя не то чтобы ее мнение что-то значило. Если верить слухам, графиня Надасди занимает свое нынешнее положение уже на протяжении тысячи лет. Возможно, двух тысяч. Просто в отличие от лорда Амброуза она совсем не походила на вампира — милая маленькая и несколько пухленькая женщина с розовыми круглыми щечками и большими сияющими голубыми глазами. Сказать по правде, румянец был ртутного происхождения, а глазки сияли благодаря белладонне и расчетливости, а не вследствие веселого нрава, однако сложно ощущать угрозу
