Ярослава Лазарева - Поцелуй ночи

— Думаю, что и вам, бессмертным и неуязвимым, такая кровь приносит вред! — упрямо заявила я. — Просто этого еще никто не изучал.

Атанас начал смеяться. Его лицо даже приобрело более человечное выражение.

— Тебе же, по большому счету, на меня наплевать, — сказал он. — Это ты о дружке своем заботишься. Не волнуйся понапрасну. Грег — вырожденец, людскую кровь не употребляет, а уж радужную тем более!

— Вот и слава богу!

Атанас поморщился, словно у него зуб заболел. Еще бы! Славить господа при нем было не совсем уместно.

— Рената! — вскрикнул Грег.

Мы повернулись к картине, и, действительно, увидели Ренату. Она вышла из парка, неся в руках венок из ромашек, и приблизилась к скамье. Ганс повернулся к ней и заулыбался. Она нежно его поцеловала, надела ему на голову венок. Он поднял глаза, в них светилась такая любовь, что у меня сердце защемило.

— Рената! — закричал Грег. — Вернись к нам!

Но она его будто не слышала. Ганс встал со скамьи, они с Ренатой взялись за руки и ушли по дороге в глубь парка. Грег, как только они скрылись из вида, закрыл лицо руками. Атанас посмотрел на меня. Выражение его лица меня напугало.

— Пойдемте! — сказал он.

Грег опустил руки. Его глаза были полны страдания.

— Она не вернется, — пробормотал он. — Она счастлива в нарисованном ею мире. — Что ей здесь делать? Снова мучиться?

— Не думай об этом! — хмуро произнес Атанас. — Пусть остается там столько, сколько захочет. Все равно мы ничего не можем сделать.

— Я могу научиться входить в ее картины, — ответил Грег. — Правда, я уже пытался, но у меня ни разу не получилось. Может, Лада что-нибудь придумает. Как-то она уже помогла в подобной ситуации.

Да, так и было. Однажды Рената поехала пожить на острове в Норвегию и пропала там в одной из своих картин. Грег тогда все ее полотна привез сюда. Мне пришла в голову счастливая мысль, и я нарисовала горящую свечу у входа в пещеру на ее картине. И скоро из глубины пещеры появилась Рената и вылетела из полотна прямо на руки Грега. Тогда она в состоянии депрессии просто заблудилась в лабиринте нарисованной ею пещеры. А сейчас все было по-другому, и я понимала, Атанас прав — пока Рената сама не захочет выйти в реальный мир, мы ее ничем не выманим.

— Что тут можно сделать… — ответила я. — Пусть пройдет время.

— Нужно просто ждать, — согласился Атанас. — У меня к вам важный разговор, — хмуро добавил он.

Я увидела, что Грег будто окаменел. Его глаза затравленно смотрели на меня. Создавалось ощущение, что он знает, о чем хочет поговорить Атанас.

— Пройдемте, — торжественно произнес тот и покинул мастерскую.

— Мне страшно, — прошептала я. Грег не ответил. Он сжал мои пальцы, и лед его руки проник в меня. Я старалась сохранять видимость спокойствия.

Мы вошли в гостиную. Атанас стоял возле дивана. Он держал старинную на вид книгу.

— Устраивайтесь, — пригласил он и показал на диван.

Мы послушно уселись. Грег прижался ко мне плечом. Я ощущала, как он напряжен.

— Пришло время узнать правду, — медленно проговорил Атанас. — Я больше не могу наблюдать, как гибнет моя семья. Рената ушла в свой нарисованный мир, и дьявол знает, когда вернется. Грег упорно стремится к обратному превращению. Хотя… — Атанас замолчал и пристально посмотрел на нас. — Вы не можете не догадываться, что за этим последует.

— Говори, мы внимательно слушаем, — сказал Грег и сжал мою ладонь. — Мы готовы к любой правде. И даже если догадываемся, хотим выслушать то, что ты решил нам открыть.

— Эта книга в единственном экземпляре, — после паузы продолжил Атанас. — Она отпечатана по моему заказу, чтобы потомки знали. Написал ее Альберт Хольц. Он под этим именем неизвестен. В узких кругах его знают как поэта-вампира под именем Рубиан Гарц.

Атанас сделал паузу. Грег не шевелился. У меня так сильно билось сердце, что казалось, его стук слышат все присутствующие.

— Продолжай, — глухо проговорил Грег. «Родился я в местечке неподалеку от Гослара, в семье плотника. Не буду здесь писать о моем детстве, оно было довольно обычным. Перейду сразу к юношеским годам. В моей семье из поколения в поколение передается одно предание. Оно гласит, что все самоубийцы нашего рода непременно превращаются в вампиров. Это происходит из-за проклятия, которое наложил на нас один из предков. Так как предание передается устно, я решил записать его в назидание потомкам», — прочитал Атанас.

Дойдя до этого места, он остановился. Подняв глаза, четко произнес:

— Рубиан Гарц — наш родственник.

— Я так и думал! — воскликнул Грег. — Но не был уверен до конца.

— И он не избежал проклятия, — продолжил Атанас. — В своей книге он подробно описывает, как повесился из-за несчастной любви и очнулся вампиром. Ранее он был наделен поэтическим даром, но, став вампиром, его утратил.

Грег вскочил и в волнении заходил по комнате.

— Значит, я мучился зря, — бормотал он. — Вампир не может писать стихи! Тогда получается…

Он остановился. Атанас хмуро наблюдал за ним.

— Я оставляю вас наедине с этой книгой, — после паузы тихо произнес он. — И только вам решать. Лада, надеюсь, ты поймешь, что единственный для тебя путь — это пройти превращение. Или… или оставить Грега навсегда. У тебя нет другого выхода.

Атанас положил книгу на столик и исчез. Грег взял ее и беспомощно на меня посмотрел.

— Давай сразу заглянем в конец, — робко предложила я.

Я чувствовала смятение, слезы душили меня, мне хотелось убрать книгу куда подальше и забыть о ее существовании. Я догадывалась, что происходит после превращения, но упорно отгоняла эти мысли. Я видела Эльзу в лилейном лесу забвения и поняла, что она осталась в одиночестве. Но разве я была готова к такой правде? Однако пришло время узнать все до конца.

Мы сели на диван и быстро пролистали страницы. Дойдя до нужного места, стали читать.

«Я узнал о поверье вампиров и хотел лишь одного — стать человеком. Меня невыносимо угнетало мое существование. То, что я описал тут, лишь малая часть ужасов, происходивших со мной после превращения в вампира. Конечно, я давно отказался от употребления людской крови и перебивался кровью животных. Старался наносить как можно меньше вреда тем, с кем меня сталкивала жизнь, пытался не пересекаться с представителями других кланов и максимально сократить общение с Атанасом и Порфирием. Но ничего не помогало. Главное мое мучение было в том, что я утратил свой дар. Как ни пытался, я не мог сочинить ничего более-менее удачного. Это была не поэзия, а плохо срифмованные строчки. Когда я прочитал текст поверья, словно свет впереди забрезжил. Я решил любым способом пройти превращение. Позже я случайно познакомился с Эльзой. Эльза! Даже сейчас не могу без слез писать о ней!»