Как повываешь? - Жаклин Хайд
Последние двадцать четыре часа были самыми напряженными за всю мою долгую жизнь. Единственным ярким моментом стало то, что, по словам Аллана, ужин прошел хорошо. Он позвонил, пока я наспех одевался утром, чтобы догнать Уитли после того, как обнаружил, что ее нет в нашей постели. Он сообщил, что Фрэнк выехал из отеля поздно ночью. Это хорошо, иначе появление Одетты вызвало бы еще больше проблем.
Фрэнк ее ненавидит, хотя они оба были странно уклончивы в объяснении причин. Я просто рад, что его больше здесь нет, и мне не придется разбираться с этим, пока мы с Уитли пытаемся справиться со всем — от нашей связи до ее внезапного превращения. Я не знаю, кто взломал Talbot, и у меня действительно недостаточно энергии для переживаний, хотя это вызывает беспокойство.
— Все будет хорошо, Уитли. Просто Коннору нужно многое объяснить.
Я злобно смотрю на ведьму.
— Ты даже не сказала, что вообще здесь делаешь, Одетт.
Все, кажется, хотят вмешиваться в мои дела, а она всегда была особенно хороша в этом. Она вообще причина моего существования, так что ведьма — надоедливая заноза в заднице.
— О, и вам стоит знать, что я не могу предсказать, что произойдет, когда связь полностью закрепится, — говорит ведьма, игнорируя меня. Ее глаза снова сверкают магией, а пальцы впиваются в подлокотники стула.
— О, отлично, еще хорошие новости, — ворчит Уитли, вскидывая руки.
Тело напрягается от желания утешить ее, сделать все необходимое, чтобы она была в безопасности. После того как мне пришлось разыскивать ее прошлой ночью из-за Лахлана, этого ублюдка, а теперь здесь появилась Королева Ведьм — это уже слишком. Я просто хочу немного времени, чтобы разобраться со всем по-своему, но все лезут, как назойливые мухи. Бессмертные хуже всех — словно родственники, которые заявляются в гости без предупреждения.
— Честно говоря, вы должны меня благодарить, — говорит ведьма, небрежно взмахивая рукой. — Если бы Гризельда не захотела тот любовный эликсир, возможно, никто из вас не нашел бы своих пар.
— Какого черта ты сейчас сказала? — спрашиваю я, заставляя себя оставаться на месте.
— Ты знаешь, как это бывает. Гризельда, моя внучатая племянница — ты ее помнишь — попросила любовное зелье. И разве ты не просил помощи, Коннор О’Дойл?
Я хмурюсь.
— Я ничего не просил. Я не видел тебя как минимум сто лет.
Никто из нас не видел ее целую вечность. Единственный вывод, который я могу сделать из ее внезапного появления здесь, заставляет меня заскрежетать зубами. Мне хочется снова спуститься в подземелье замка и избить кое-какого змеиного ублюдка.
— Лахлан сказал тебе прийти сюда?
Уитли переводит взгляд с ведьмы на меня, глядя так, будто мы сумасшедшие.
Одетт кривит лицо в раздраженной гримасе.
— Конечно, Лахлан пригласил меня, и это именно то, что ты должен был сделать в тот момент, когда все это произошло. Ты помнишь, чего хотел? О боги, какой это был год? — Одетта раздраженно щелкает пальцами, и в ее руке появляется ее любимый мартини — с одной оливкой и долькой лимона.
— Срань господня, — шепчет Уитли.
Мои губы подергиваются при виде благоговейной улыбки Уитли и широко раскрытых глаз. Я вспоминаю, как был очарован этими маленькими фокусами Одетт, когда впервые встретил ее. Тогда все это было для того, чтобы отвлечь меня от боли.
— Помнишь, в последний раз, когда ты приходил ко мне по поводу Влада, спрашивая, могу ли я как-то вывести его из этого состояния?
— Да, и ты тогда сказала, что это невозможно.
Да, я был в отчаянии, прежде чем появилась идея с отелем.
— Похоже, я ошиблась, — говорит Одетт, ставя бокал на ближайший резной дубовый столик XVI века в елизаветинском стиле.
Я вскакиваю на ноги, чтобы принести кóстер74, стиснув зубы. Неужели никого больше не волнует, насколько все старое и дорогое в этом замке?
— Влад нашел свою пару, и у них все в порядке, — говорю я, поднимая ее бокал и ставя под него деревянную подставку.
Уитли оживляется при этих словах, и я внутренне вздрагиваю, садясь обратно рядом с ней. Дерьмо. Она сверлит меня взглядом, и я понимаю, что она не собирается оставить эту информацию без внимания. Я до сих пор не рассказал ей, что Влад — вампир.
Когда я обращался к Одетт за помощью, Влад как раз перестал питаться, и я спросил, есть ли способ вернуть его к жизни. Это было сто лет назад. Я с трудом сдерживаю дрожь, вспоминая темный склеп, который Одетт называет своим домом, и насколько густой там была магия.
— Я знаю, — говорит Одетта. — Пару месяцев назад я была на вечеринке по случаю помолвки, и кто-то упомянул, что найти истинную пару должно быть легко. — Одетта улыбается так, словно знает какой-то секрет, которым не хочет делиться.
— Ну, это точно было не легко, — говорю я, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку.
— Я вспомнила зелье, рецепт которого знала, и просто соединила ингредиенты.
— И что потом?
— Через месяц я вижу Влада с человеком в Instagram, представь себе. Так что я решила, что оно сработало, — она пожимает плечами, будто это не имеет никакого значения, и я совсем не удивлен, что она пользуется социальными сетями — она всегда следила за всеми возможными способами шпионить, всегда шла в ногу со временем.
— Что именно, ты предполагаешь, сработало? — стону я.
— Заклинание, очевидно. Ты вообще слушаешь?
Уитли сжимает кулаки, и я краем глаза замечаю, как ее глаза желтеют.
— Через неделю после этого Гризельда, та самая, кто спросил о заклинании, встретила свою пару, — продолжает Одетт. Ее лицо морщится, и она выглядит так, словно вот-вот признается в чем-то неприятном. — А еще через две недели я вижу Влада в интернете, отдыхающего на Мальдивах с человеком.
— Обри появилась за неделю до открытия, — говорю я, и по позвоночнику пробегает холод от осознания того, что ведьма, возможно, натворила.
Она хмурится и переводит взгляд на Уитли.
— Возможно, я… заколдовала вас на поиск истинных пар.
— Черт возьми.
— Знаю. Сумасшествие, правда? — бормочет Одетт, прежде чем покрутить запястьем, щелкнуть пальцами и вызвать еще один бокал мартини, который тут же осушила.
Глава 29Уитли Уитт

Поводок для тревоги.75
— Лахлан впервые за долгое время двигается во рву, Влад теперь связан со своей парой, а я только что нашел свою. Как ты можешь не знать, кого прокляла? — разъяренно спрашивает Коннор, прислоняясь
