Жемчужина дракона (СИ) - Лакомка Ната
— Да, ваше величество?
— У тебя кое-что завалялось, что принадлежит нашему роду, — сказал он вкрадчиво. — Надо бы вернуть. Ты же не собираешься становиться драконом?
— Упаси Боже, — коротко ответила я.
— Тогда положи на стол.
Я подошла к столу, поставила на него корзину, достала из поясного кармашка драконью жемчужину и положила рядом с корзиной.
— Забери, — велел король Тристану.
Тот подошел ко мне, едва не коснувшись плечом, и взял жемчужину.
— Значит, вы договорились с герцогом ди Амато, что разыграете бой не на жизнь, а на смерть? — спросила я небрежно. — Умный ход, ваше величество. И как мастерски исполнено — один предсмертный рев чего стоил. Я готова была поклясться, что вас удракошили.
— Злишься? — усмехнулся король. — Сначала мальчишка серьезно думал, что справится со мной, но я быстро… объяснил ему, что он ошибается. Правда, и он успел меня зацепить… — король поднес руку к располосованной щеке и поморщился. — Ты мне всю красоту испортил, щенок. Шрамы от драконьей лапы не заживают!
— Простите, ваше величество, — сказал Тристан.
— Уже простил, — хмыкнул король. — А вот как ты умудрилась устроить это светопреставление на площади, Лален? Что это за колдовство с несгоревшим пергаментом?
— Это не колдовство, ваше величество, — сказала я ровно. — Всего-то смешать чашку воды на чашку прозрачного восточного вина, спрятать флакончик в рукаве, во время молитвы вылить, а потом поджечь. Я проверяла — даже бумага не сгорает. А пергамент толще.
— Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что умные женщины обитают лишь при монастырях, — осклабился король.
— Монастыри — кузницы пытливых умов, — ответила я так же ровно.
— Все закончилось, но вы совсем не веселы, лгунишки, — король сел в кресло, посматривая на нас с Тристаном, стоявших рядом, но даже ни разу не взглянувших друг на друга. — И необыкновенно молчаливы. Вам нечего сказать?
— Есть, — ответила я, глядя в пол. — Милдрют говорила, что это ты все затеял — с картиной, с записками.
— Да, — коротко ответил Тристан, по-прежнему держа жемчужину в ладони.
— Значит, лгал мне, — я уже не сдерживала злости.
Он промолчал.
— Использовал меня, как палку, которой тычут в осиное гнездо.
— Я бы не позволил, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — произнес он глухо.
— Делал вид, что не хочешь никого разоблачать, а сам подталкивал меня, чтобы я обвинила герцогиню и ее любовника.
— Лучше было бы, чтобы это сделал сторонний человек, — ответил Тристан. — Магали, я…
— Врал, что я у тебя первая!
— Тут не врал, — быстро сказал он.
Король наблюдал за нами с огромным интересом, но не вмешивался. Но я уже достаточно узнала, больше говорить было не о чем.
— Вы обещали, что наградите меня, если я успешно выполню миссию, — обратилась я к королю. — Я выполнила, и даже больше. Разоблачила убийц вашего брата, раскрыла все семейные тайны, соблазнила вашего племянника.
— Ты беременна? — коротко спросил король.
— Нет, — ответила я так же коротко. — Но я все равно требую награды.
Лицо короля выразило такое разочарование, будто я должна была зачать его наследника. На Тристана я не смотрела, и мне не было известно, что он думает по этому поводу.
— Награду ты заслужила, — признал король. — Что хочешь? Моего племянника? Забирай. Тем более, мальчишка сам просил тебя в жены.
— Просил в жены? Как мило! И вы разрешили, конечно же!
— Не вижу препятствий для такого союза, — расщедрился король. — Можем обвенчать вас сегодня же. Я не против. Тристан ди Амато, бери эту женщину в жены…
— Ваше величество! — перебила я, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от злости. — Вы не против, жених согласен. Но забыли спросить у невесты. Забыли спросить, желаю ли я этой свадьбы.
— А ты ее не желаешь? — усмехнулся король.
— Отвечу лично лорду, — я поклонилась королю и повернулась к Тристану.
— Магали, мне очень жаль… — начал он.
— О, не стоит сожалений, — заверила я его. — Значит, просил моей руки?
Он кивнул.
— Так вот тебе мой ответ, — сказала я и ударила его кулаком в нос.
Я никогда никого не била, и никогда не была особо ловка и сильна, но этот удар получился — во многом благодаря тому, что Тристан все еще держал в руке драконью жемчужину и не успел увернуться.
— Ух ты, — сказал король Рихард без особого сожаления. — Больно, наверное!
Тристан не вскрикнул, но отшатнулся и схватился за лицо. Кровь из разбитого носа хлынула ручьем, только я не испытывала ни малейшего раскаяния.
— На тебе все равно быстро заживет, — сказала я злорадно и продолжала: — Итак, ваше величество. Когда мы с вами заключали договор, и слова не было, чтобы я стала герцогиней. Вы обещали мне лавандовые поля и сундук золота. Так как я не беременна, согласна на сундук серебра. Давайте поля и деньги, и я уезжаю завтра же.
— Магали! — зажимая разбитый нос, Тристан шагнул ко мне, но я остановила его, выставив руку ладонью.
— Ты использовал меня в своих интригах, и я тоже буду использовать тебя в своих интересах — чтобы жить спокойно. Хватит с меня драконов! — я не смогла сдержать слез, и от этого разозлилась еще больше. — Сыта по горло! Всеми! Драконами!..
Я выбежала на террасу, и первым мне на глаза попался горшок с амарантом, который я подарила леди Ромильде. Алые гроздья свешивались до самых перил, как драконьи языки. В сердцах я столкнула его с балкона. Горшок рухнул на брусчатку, и только тогда я немного пришла в себя. Точно так же, как этот горшок, разбились все мои надежды, все мечты, разбилось мое сердце…
Эпилог
Уехав в Юнавир, который по приказу короля был закреплен за мной и моими возможными детьми пожизненно, я не пожелала на прощанье встретиться с Тристаном. Он рвался поговорить, но король не позволил меня беспокоить. Более того, в довесок к сундуку с серебром он снабдил меня каретой, четверкой резвых лошадей и пятью слугами, которых отобрал сам.
— Это чтобы тебя не прибили на второй же день, Лален, — сказал он мне.
Я только хмуро кивнула в ответ, потому что говорить мне не хотелось не только с Тристаном, но и с королем тоже.
Около года я жила безвыездно в своем каменном доме, на краю лавандового поля, окруженная почтительными и верными слугами. Я решила не полагаться больше на королевские милости и потратила полученное серебро, вложив деньги в торговлю лавандой. Работа занимала все время и отвлекала от воспоминаний об Анжере.
Но забыть было невозможно хотя бы потому, что раза два в месяц, а то и чаще, в Юнавир наведывались посланцы герцога ди Амато, и сам он приезжал тоже. Вернее — прилетал, и бродил по округе, поджидая меня, желая и не смея заговорить.
Я гнала и его, и его посланников, и больше не приняла ни одного подарка.
— Не хочу иметь ничего общего с драконами, — повторяла я раз за разом слугам герцога, и они уходили ни с чем.
В один из летних дней, когда я раскладывала на сушилке пучки лаванды, небо вдруг потемнело, и над домом стрелой промчался золотистый дракон. Он приземлился на поле, смяв кусты лаванды хвостом, и я вышла ему навстречу, чтобы высказать все, что думаю о тех, кто от нечего делать пугает людей и портит мои цветочные грядки. Я ждала, что он превратится в человека, но дракон не спешил менять облик.
«Летим со мной», — раздался в моем сознании драконий голос.
Вот тут я испугалась — не слишком ли была самонадеянна, раз за разом отказывая дракону.
Куда только делись обиды, злость и уверенность в собственной правоте! Я замотала головой и попятилась, готовясь обратиться в бегство, но в голове снова раздался нечеловеческий голос:
«Не бойся. Хочу кое-что тебе показать».
Он изогнулся, подставляя спину, и подвернул хвост, чтобы я могла забраться по нему, как по лестнице. Поколебавшись, я решила подчиниться, и забралась на драконью спину, вцепившись в роговые пластины, растущие вдоль хребта.
