Всё прекрасно. Всё чудесно - Ирина Бондарук
Он так отчаянно хотел разозлиться. Так хотел уйти отсюда, забрав Роуз, которая тоже являлась его дочерью. Но, увидев Грейнджер, осознал, что без неё всё будет таким же тёмным, как и было до её прихода. И только маленькая надежда, что она не проснётся и даст возможность ему прикоснуться к ней, вновь разожгла внутри него веру. Что всё наладится. Что всё будет прекрасно. И чудесно.
— Драко… — услышал он уже более отчётливо. Его имя с такой лёгкостью слетало с её губ, что он даже улыбнулся. Она продолжала думать о нём. Скорее всего, старалась гнать воспоминания о нём подальше от себя, но он возвращался. Возможно, только во сне, а может — и наяву.
Малфой приблизился к краю кровати. Опустился около изголовья, пытаясь услышать что-то ещё. Пытаясь понять, что она говорит и кому. Он даже не понял, в какой момент она закричала. Пронзительно, что даже кровь в жилах остановилась. И кричала она его имя.
Юноша тут же прикрыл девушке рот. Господи, она чуть было не разбудила Роуз. Он так не хотел показать своего присутствия. Но отчаянно желал не будить тех, кто жил вместе с Грейнджер в этих стенах. Малфой не убирал руки от лица девушки, пока она не попыталась вздохнуть через рот. Словно у неё отобрали воздух. И только тогда он сумел отстраниться. Отойти на несколько шагов назад, поспешно поднявшись на ноги.
— Прошу, — шепчет она сквозь сон, хватаясь ладонями за подушку. — Вернись.
И он не сумел отказать ей. В один шаг приблизился к её лицу. Поправил несколько прядок, что упали ей на щеку. Слабо улыбнулся, вновь ощущая бархатную кожу подушечками пальцев. Я так по тебе скучал, Грейнджер. Он опустил голову ей на плечо. Устало вздохнул. Что же ты с нами делаешь, девочка? Сначала ты сводишь нас с ума, а затем требуешь рассудительности. Это неправильно.
— Я и не уходил, — шепчет он ей в ответ на ушко. Вдыхает сильнее её запах, чтобы хотя бы на несколько секунд осознать, что она может быть рядом. Касается губами её щеки и поспешно отдаляется. Грейнджер ворочалась так, как и всегда, когда была готова вот-вот пробудится. Бросает последний раз взгляд на тех, кто так ему важен и с хлопком исчезает, оставляя в комнате лишь жгучий запах мяты и дерева.
Грейнджер просыпается быстро, словно кто-то окатил её ледяной водой. Тяжело дышит и осматривается. Вокруг всё тихо и даже Роуз не проснулась. Облегчённо вздыхает и чувствует до боли знакомый запах. Он мог идти только одного человека. Но он не мог узнать, где я. Я ведь просила Уизли отвечать на все вопросы о том, где я нахожусь, только однозначно — Нора. И всё. Ни место расположения. Ни приглашения на встречу. Ничего. Но Джинни ничего не писала ей о том, что Малфой приходил к ней и спрашивал о подобном. Подруга не сдала бы её с потрохами.
Она села на кровать и прижала к груди колени. Почему всё так сложно? Мне уже мерещится его присутствие. Ты сходишь с ума, Грейнджер. Тебе даже не хватило нескольких дней, чтобы забыть всё. Ты Рона забывала намного быстрее. Почему же ты такой, Малфой, запоминающийся? Как ты способен так быстро и ловко затащить в свою паутину и никогда не отпустить?
Глава 39
Нарцисса сидела в гостиной, стараясь выглядеть как можно безупречно и беззаботно. Ей казалось, что она должна была выступать перед зрителями в цирке. Её задача — пройти по очень тонкому канату на высоте пары тысяч метров под потолком. Неверный шаг — и падение на смерть.
Но она сделала свой выбор и сейчас ей оставалось только ждать, когда зрители соберутся в Мэноре и увидят её выступления. Она знала, что сегодня в поместье придёт тот, с которого всё началось. Тот, кто был с ней с самого рождения Драко.
И он не заставил себя ждать. В камине, что был специально потушен по просьбе Люциуса, возникло изумрудное пламя и явился он. Ден Уилсон. Мужчина выглядел довольно спокойным. Он поправил край пиджака и встретился взглядом с Нарциссой. Женщина всем своим видом показывала, что всё прекрасно. Но чёртова дрожь в руках, казалось, хотела выдать её состояние.
— Миссис Малфой, — галантно произнёс мужчина и склонился перед ней в знак приветствия. Нарцисса лишь кивнула, выказывая, таким образом, уважение к гостю. — А где же наша очаровательная мамочка?
Нарцисса удержалась, чтобы не скривиться. Не твоего ума дела, — подумала она, выдавив самую обаятельную улыбку.
— Завтра уже должна прибыть в Мэнор.
— Это же замечательно, — воскликнул мужчина, улыбнувшись ей в ответ. — Тогда, с вашего позволения, я отправлюсь в Люциусу, чтобы обсудить некоторые дела, связанные с бывшими Пожирателями. Ведь некоторых так и не удалось найти даже самым опытным аврорам.
Кивнув головой в знак прощания, мужчина удалился из гостиной. Как только дверь за его спиной закрылась, Нарцисса поднялась с кресла. Осмотрела своё платье, прислушиваясь к шагам колдомедика, которые в тихом Мэноре отдавались слишком громко, и, выждав несколько минут, шагнула следом. Дрожь не унималась в её теле. Руки предательски покрывались потом, а губа слегка подрагивала от напряжения. Ты должна быть незаметной, — подумала она, ступая как можно тише. — Иначе весь план покатиться к чертям.
Дверь кабинета Люциуса была приоткрыта. Она даже смогла увидеть, как Уилсон устало присаживается напротив её супруга и наливает в свой бокал, что предоставил Малфой-старший, огневиски из графина. Пройдя чуть ближе, женщина остановилась возле стены и прислушалась к разговору.
— Итак, — начал Ден Уилсон, протягивая мясистую и, скорее всего, потную руку к своему саквояжу. Открывает защёлку и вытягивает несколько свитков пергамента на стол Люциуса. — Ты должен написать одну бумагу. Это не сложно. Таким образом, мы обезопасим себя. Ты не сможешь разглашать подробности и итоги будущего ритуала. Затем, его подпишу я, то есть, законный представитель Министерства.
Люциус внимательно посмотрел на посетителя и придвинулся чуть ближе, опершись руками о поверхность стола. Он выглядел довольно странно: злые и высказывающие властность глаза и тонкая улыбка, что говорила только об одном. Время пришло. И в этот момент решается будущие малышки Роуз.
Нарцисса, стараясь не моргать, наблюдала за происходящим. Следила за сутью разговора, словно боялась, что упустит самую мельчайшую деталь. Уилсон диктовал строки документа, а Люциус, как завороженный, воспроизводил всё на бумаге.
Женщина чувствовала, как у неё начинают
