Не злите добрую колдунью - Марина Ефиминюк
— Фея, — не глядя, позвал он.
— Да что?
— Я влюблен в тебя.
На мгновение возникла странная пауза. Учитывая, что у нас тут собирались принести в жертву Таниту, признание, мягко говоря, было несвоевременным.
— Сработало? — тихо спросило он и щелкнул пальцами. — Нет, не помогло.
— Может, потому что не время глупости говорить?
— А я серьезно. — Фентон бросил на меня пронизывающий взгляд, как-то странно пробравший до самого нутра. И стало ясно, что он по-настоящему серьезен.
Секундой позже невидимая стена разлетелась под действием мощного темного заклятия, созданного верховным колдуном. Сумасшедшего архивариуса-злодея впечатало в стену. Я ошарашенно смотрела на свои светящиеся пальцы. Секундой позже они потухли…
Вокруг нас исчезла вся магия. Дракон родился.
Время словно замедлило бег. В странном оцепенении я следила, как Том пытается всадить в ведьмака кинжал, но получает мощный удар в челюсть.
Из огня брызнули искры, столбом ударил в потолок черный дым. Магия, словно поприветствовав нового дракона, вернулась в мир.
В костре расправило перепончатые крохотные крылья пузатое существо на коротких лапках с мягкими шипами на спинке, меньше всего напоминающее огнедышащую тварь. Неожиданно оно шагнуло и сорвалось с поленьев. Свернувшись шариком-дыней, дракон проскакал по полу к моим ногам.
И пусть магия расцвела, но рядом с зеленоватым комком, испачканным в саже, я не чувствовала ни одного отголоска дара. Скорее рефлекторно, нежели из большого желания, подхватила детеныша на руки. Он был легким, горячим и вертким. А еще цапнул меня за палец.
— Вот же зараза, — охнула я.
Дракон вспыхнул. Вертикальные зрачки превратились в круглые монетки, но снова сузились в щелочки.
— Фентон, что с ним происходит? Слышишь, ведьмак? Он засветился, — позвала я ведьмака, одним щелчком пальцев скрутившего горе-похитителя.
— Ты что, дала имя моему дракону? — Верховный даже забыл, что хотел вытащить кляп изо рта мычащей Таниты, окончательно вернувшей сознание. — Взяла в руки и дала имя?
— Не называла я его, — принялась отпираться и тут как-то разом догадалась, что единственного нарожденного дракона, может, не в мире, но точно в семи окрестных королевствах зовут Зараза. Надеюсь, что без "вот же".
— Какое? — потребовал Фентон.
— Верховный, ты знаешь… — Я помахала рукой: — Лучше потуши огонь, пока пожар не начался.
Заразу… новорожденного дракона оставили в старом доме. Над ним ворковала Танита. Древнее существо она воспринимала, как котенка, еще не открывшего глазенки. Я сидела одна в разгромленной кухне и рассматривала посудный шкаф.
Вспоминались следы от чужих сапог, принадлежащие внуку Петуньи. Он частенько бродил по моему дому, следил за приездом ведьмака, наблюдал за нашими распрями. Видел, как сорвался ритуал, а тайник оказался пустым.
Том, приехавший в городок только ради чужого наследия, всегда был рядом, а мы его не замечали.
Своровал лекарское снадобье, когда его укусило умертвие. Пробрался в дом, чтобы перерыть дневники. Уехал в архив, где мы и столкнулись, чтобы найти карты и отыскать вожделенное наследие Хэдлеев, способное превратить даже слабого чародея в верховного колдуна.
Он украл в ту ночь Дюка, но справиться с ним не смог. Должно быть умертвию оказалась не по нраву свежая могилка, вырытая на старом погосте. Возможно, не вмешайся толпа хмельных мужиков, Том догнал бы последнего Хэдлея и сам открыл подземный тайник, но они схватили вилы и пошли охотиться на умертвие.
И он дождался, когда мы найдем яйцо. Заявился в дом, где осталась одна слабая девочка, неспособная противостоять магии. Петунья его впустила. Она подсказала, что время есть. Странная чародейка, поселившаяся в ее доме, скоро не вернется…
— Петунья, я могу простить все, кроме предательства, — проговорила я, поднялась и приложила ладонь к стеклянной дверце.
Витраж под рукой задрожал. Призрачная тетушка попыталась отрыть нижние створки, чтобы ударить меня по ногам.
— Не буду желать покоиться с миром, — проговорила я. — Но крепкого вечного сна тебе, Петунья.
Из-под пальцев брызнула голубоватая вспышка. Шкаф омертвел. Давным-давно сломанный замок не держал дверцы, и стоило убрать руку, как они со скрипом открылись, демонстрируя старые фарфоровые чашки, блюдца, тарелки с золотыми каемками.
— Учитель, — раздался заполошный крик Нильса.
Грохоча сапогами, он взобрался по ступенькам и резко затормозил в кухне.
— Что у вас тут произошло?
— Дракон родился, — пояснила я.
— И разгромил дом?
— Короче, школяр, ты все пропустил, — устало произнесла я. — Спроси Таниту она расскажет… Хотя Танита валялась без сознания. Поговори вон с верховным, когда он вернется из города. Он сейчас правда не в духе, потому что я случайно дала его дракону имя.
— Какое? — моргнул Нильс и по всему было видно, что он ничего не понял из моих объяснений.
— Неблагозвучное, — вздохнула я, вытаскивая из шкафа посуду.
— Вы решили полочки, что ли, протереть? — тихо спросил он.
— Все равно развалится, — едва слышно вымолвила я и почему-то опять вспомнила Йосика, хотя уже убрала все щепки с ножками. И похоронила в компостной яме, вырытой Фентоном.
В тот день мы сдали Тома, окончательно утерявшего магию, лекарю. Ведь нормальный человек не может доказывать, будто в огороде у светлой чародейки, прости господи, вылупился дракон.
Посудный шкаф со страшным треском рассыпался в середине ночи. Мы все скатились на первый этаж, где тихо в корзинке посапывал детеныш дракона… с перевязанными челюстями. Мало ли, вдруг икнет огнем? Не хотелось бы сгореть или остаться бездомной. У меня, между прочим, теперь ученик на полном пансионе.
— Я починю шкаф, и мы с Танитой уйдем, — решил Фентон.
Через пару дней сколоченный заново посудный шкаф без стекол в дверцах стоял в кухне. Выглядел он жутковато.
— Приведу в порядок огород, и мы уйдем, — заявил ведьмак.
И четыре дня кряду занимался тем, что превращал мой огород в перекопанное поле. Клянусь, грядок стало больше, чем мне хотелось бы. К вечеру Зараза спалил красную бузину. Я смотрела на полыхающий куст, переживший абсолютно все катаклизмы, и понимала, что должна быть здравомыслящей.
— Дракону здесь мало места. В конце концов он сожжет дом.
— Закажу портальный амулет, и мы уйдем, — наблюдая за тем, как Нильс пытается с помощью магии потушить бузинный факел, а Танита, на чем свет стоит, ругает крошечного пузатого монстра, задумчиво протянул Фентон.
— Конечно, — сухо отозвалась я.
Через седмицу мы проснулись от воплей Таниты. По кухне, переваливаясь с ноги на ногу, пошел стул. Весь день занимались тем, что пытались переселить вернувшегося пса в новую табуретку. Получилось только к ночи.
— Завтра портальный амулет будет готов, и мы уйдем, — как мантру произнес ведьмак.
— Естественно.
На следующий день во время завтрака истерично затрезвонил колокольчик перед калиткой. Мы замерли, единодушно понимая, что приехал вовсе не артефактор с
