Двуликий бог. Книга 2 (СИ) - Мэл Кайли
— Замолчи… Замолчи! У меня голова раскалывается, — глухо приказал повелитель, потерев кончиками пальцев лоб. Я замерла не в силах вымолвить ни слова, сделала к нему шаг, робко коснулась локтя. — Мы совершили ошибку. Глупую и страшную ошибку. Купили себе свободу золотом… Навлекли на себя проклятие рокового сокровища Рейнских дев. И принесли его в Асгард. Потому она здесь…
— Я ничего не понимаю… — похолодев, шёпотом ответила я. Состояние и слова мужчины только ещё сильнее смешали мои мысли, зародили больше вопросов, нежели дали ответов. — Что за сокровище, что за Рейнские девы? Что за проклятие?..
— Возвращайся к себе, Сигюн, — повелел Локи, и глаза его обжигали холодностью льда. Я раскрыла губы, но спорить не решилась — было нечто такое в его властном тоне, что мурашки побежали по коже. Я утешила себя тем, что, по крайней мере, к богу огня вернулись сознание, былое хладнокровие и решительность. А значит, он не сдастся без боя, что бы ни произошло. — Уже ничего не исправить. Иди в свои покои. Ну!..
— Позволь мне спросить ещё раз, прежде чем мы расстанемся, — склонив голову, попросила я. Резкий взгляд мужа прошёлся по моему лицу, точно лезвие клинка, оставив только боль и страх. И всё же он ждал моего вопроса. — Что за кольцо с руной власти? Почему оно вызывает такую одержимость?..
— Ступай, — рассвирепев, бог обмана схватил меня за плечо и, сдавив его до боли, выставил меня прочь. Всё произошло так быстро и бесцеремонно, что я не успела воспротивиться, а пришла в себя, только когда двери захлопнулись за моей спиной. Рука горела и пульсировала, на коже остались зловещие розоватые следы. Я поняла, что не на шутку разозлила властного господина и ещё легко отделалась. И вопреки всему, я ослушалась его приказа. Я не могла сидеть в своих покоях и бездействовать, когда над моей родиной нависли тёмные тучи, когда крепость асов, казалось, готова была рухнуть в один момент из-за какой-то гримтурсенки.
Борясь с бессознательным страхом, рвущимся изнутри, я покинула пламенный чертог, постаравшись выскользнуть незамеченной. Теперь я понимаю, до чего же это было опрометчивое решение с моей стороны, однако тогда я не задумывалась о своей безопасности. Меня вело наитие, на которое я привыкла полагаться, и жажда докопаться до истины, понять, наконец, что же происходит с моим любимым асом и родным краем. Думаю, моя воля и мои решения ничего не сумели бы изменить. Наша встреча была предначертана судьбой. И вскоре она произошла. Гулльвейг стояла на широкой крепостной стене на окраине Асгарда, и ветер рвал и трепал её спутанные седые волосы. Я поднималась к ней, и с каждым новым шагом сердце стучало всё чаще. Колдунья не смотрела в мою сторону, взгляд её устремлялся вдаль, на горы, леса, просторы других миров, но я знала, что она видит и ждёт меня. Страх сдавил горло, сжал рёбра, вырвав из груди живительный воздух. Я ощущала, как кровь оттекла от моего лица, как похолодели кончики пальцев, однако лишь выпрямила спину, привычным гордым движением развела тонкие плечи, приподняла подбородок, но устремить на неё прямой взгляд не решалась.
— Ты очень смелая маленькая богиня, — во вкрадчивом приглушённом голосе Гулльвейг не слышалось ни насмешки, ни восхищения — только спокойствие, холодная сдержанность. Она так и не обратила ко мне лица, стояла боком, давая возможность рассмотреть её профиль, когда-то, должно быть, красивый, а теперь искажённый старостью. Эту Гулльвейг действительно можно было назвать старухой: из-за сгорбленной спины она казалась меньше своего роста, тощая, тонкая, сморщенная. И всё же необъяснимая сила исходила от неё — сила жуткая, первозданная и чуждая.
— Ты здесь, — сухо приветствовала я собеседницу, и голос, пусть и чуть дрогнувший, прозвучал холоднее обычного. Она была другой, не такой, как в моих кошмарах: более немощная и в то же время более человечная. Я улавливала некое противоречие во всём её облике: горб на спине и вместе с тем величественно поднятая голова, внешняя хрупкость и уверенные скорые движения, изрезанное морщинами лицо и властные молодые глаза — как раз они оказались именно такими, как во сне: золотыми, колдовскими, завораживающими.
— Решилась прийти ко мне, одна, без защитников и покровителей, — продолжала Гулльвейг без злобы, наконец, чуть повернув ко мне подбородок и скользя по лицу оценивающим взглядом. — Впрочем, мы ведь с тобой старые знакомые, не так ли? Руническая магия не может нас разлучить, как бы ни был умён твой супруг, — колдунья сделала шаг, и рождённый её движением порыв воздуха перехватил дыхание, однако я не отступила, медленно приподняла ресницы, взглянула в её нечеловеческие глаза.
— Зачем ты пришла? — мне понадобилось несколько минут, чтобы совладать с голосом, чтобы заставить себя заговорить. Я уже не могла отвести глаз от манящего золотистого перелива её очей, но понимала, что причиной тому редкая красота, а не магия. Пожелай ведьма подчинить меня, я бы уже целовала край её одежд, опустившись на колени. Но великанша не использовала свою непререкаемую власть, вела себя так, точно и правда была моей доброй знакомой. Разве что совсем не доброй…
— Отец асов считает, что я пришла мстить, взять то, что принадлежит мне по праву. Его мелочные мысли ослепляют единственный глаз, и во многом ваш мудрый бог заблуждается, — длинные губы женщины искривила жестокая усмешка, глаза сверкнули, заставив меня вздрогнуть. — Месть не интересует меня. Я здесь, чтобы исполнить своё предназначение. Как и ты. Забавно, когда я впервые вошла в Асгард, тебя, верно, и на свете не было. Кто бы мог подумать, что однажды светлая дочь Бальдра вырастет и встанет у меня на пути. Я ничего против тебя не имею и не вмешивалась бы в твоё безмятежное существование, если бы ты не сдерживала ту силу, которой суждено стать частью меня. Однако твои старания тщетны. Теперь я здесь, чтобы обрести власть над тем, кто продолжит моё дело, пойдёт по моим стопам.
— Это неправда… — я покачала головой и скрестила ладони на ключицах, точно старалась отгородиться, защититься от тех тяжких пагубных сомнений, которые слова колдуньи
