Дженнифер Линн Барнс - Инстинкт убийцы
Но кто защитит вас? – подумала я.
— Позвоните Бриггсу, и я пойду спать, — пообещала я.
Даже в темноте я заметила раздражение на её лице.
— Ладно, — наконец сказала она, доставая телефон и показывая его мне. – Я позвоню ему.
— Нет, — произнес кто-то, стоящий прямо за моей спиной. – Не позвонишь.
Я не успела обернуться, не успела подумать, осмыслить эти слова. На моём горле сомкнулась рука, перекрывая мне воздух и вздергивая меня на цыпочки. Моё тело было плотно прижато к телу нападающего. Я впилась ногтями в руку на моей шее, но захват лишь усилился.
Я не могла дышать.
Что-то металлическое и холодное коснулось моей щеки и замерло у моего виска.
— Положи пистолет на землю. Сейчас же, — я не сразу поняла, что нападающий обращался к агенту Стерлинг. Через миг я поняла, что к моей голове приставили пистолет, а Стерлинг сделала именно то, что ей приказали.
Она готова рискнуть своей собственной жизнью, но не моей.
— Прекрати брыкаться, — кто-то мягко прошептал мне на ухо. Он сильнее прижал пистолет к моему виску. Мне было больно. Я не могла дышать. Я не могла перестать брыкаться.
— Я сделала, что ты сказал. Отпусти девочку, — Стерлинг говорила так спокойно. Её голос доносился словно из далека.
На улице было темно, но всё стало казаться мне ещё более темным, когда мир поплыл у меня перед глазами, и на меня навалилась темнота.
— Забери меня. Ты ведь пришел сюда ради этого. Это ведь мне удалось сбежать от Рэддинга. Тебе мало доказать, что ты лучше других его учеников, мало убить их. Ты хочешь доказать, что ты лучше него. Хочешь, чтобы он увидел это.
Хватка на моей шее ослабла, но пистолет не дрогнул. Я с трудом вдохнула, сначала раз, затем ещё один — мои легкие горели.
— Смотри на меня, Кэсси, —Стерлинг всего на миг перевела взгляд с Н.О. на меня, чтобы сказать мне это. Я не сразу поняла, зачем. Она не хотела, чтобы я увидела его.
— Выруби её. Оставь её здесь. Она ведь не была частью плана. Твоего плана.
Стерлинг говорила спокойно, но руки её дрожали. Она играла в опасную игру. Одно неверное слово и Н.О. с легкостью убьет меня.
— Она не сможет опознать тебя. К тому времени, как она очнется, ты будешь далеко, а я буду твоей. Ты не потеряешь меня, как потерял Рэддинг. Ты не будешь спешить. Ты сделаешь всё по-своему и никто не найдет тебя. Они не найдут меня, если ты будешь придерживаться плана.
Стерлинг подбиралась слова специально для Н.О., играла на его страхах, его желаниях, но я тоже слышала её слова, и, страшнее всего было то, что я верила ей. Если я не смогу опознать Н.О., если он заберет её, если меня оставят без сознания на подъездной дороге, к тому времени, как я очнусь, будет слишком поздно. Фора будет слишком велика.
Но был лишь один способ, чтобы Бриггс сразу же понял, что что-то не так. Один способ убедиться в том, что он сможет найти её.
Н.О. отпустил мою шею.
— Смотри сюда, Кэсси. Смотри прямо сюда, — я слышала отчаяние в голосе агента Стерлинг. Ей нужно было, чтобы я смотрела на неё.
Я обернулась. Даже несмотря на темноту, я была достаточно близко, чтобы различить черты лица Н.О. Он был молод, чуть старше двадцати. Высокий и сложен словно бегун. Я узнала его. Охранник из тюрьмы. Уэббер. Тот, что чувствовал отвращение от одного лишь существования Дина, тот, кому не нравились женщины — агенты ФБР. Тот, что не позволил нам остаться в машине.
В один ужасный миг кусочки пазла встали на свои места: то, почему этот мужчина не позволил нам остаться в машине, то, как Рэддинг узнал о моём существовании и то, как третьему Н.О. удалось убить Кристофера Симмса в тюрьме.
— Рэддинг бы взял и меня. Он убил бы и меня, — я говорила хрипло и едва слышно. – Ты работаешь в тюрьме. Ты знаешь, что он просил встречи со мной. Возможно, именно ты доставил его просьбу.
Он мог пристрелить меня. Прямо сейчас, он мог пристрелить меня. Или моя ставка могла сыграть.
Я увидела лишь быстрое движение, блеск метала. А затем была лишь темнота.
Ты
Пистолет врезается в её череп с тошнотворным звуком.
Но тебя от него не тошнит.
Тело девушки падает на землю. Ты направляешь пистолет на симпатичного агента ФБР. Когда она навещала Рэддинга, она смотрела на тебя свысока. Она посмела указывать тебе. Она наверняка смеется над парнями, не поступившими в академию ФБР, что уж говорить о местной полиции.
— Подними её, — говоришь ты.
Она медлит. Ты наводишь пистолет на девушку.
— Либо ты поднимаешь её, либо я стреляю в неё. Выбирать тебе.
Пульс эхом отдается в твоих ушах. Твоё дыхание учащается.
Ты чувствуешь вкус ночного воздуха – почти металлический. Сейчас ты мог бы пробежать марафон. Мог бы спрыгнуть в Ниагарский водопад.
Агент ФБР поднимает девушку. Ты кладешь её пистолет в карман. Они твои. Ты забираешь их обеих. И в этот миг ты понимаешь.
Ты не станешь вешать их. Не станешь клеймить. Не станешь резать.
Ты поймал «Ту, которой удалось сбежать».
Ты поймал девушку его бесполезного маленького сына.
На этот раз, — думаешь ты, — мы сделаем это по-моему.
Ты заставляешь агента ФБР опустить девушку в багажник, а затем забраться туда самой. Ты отправляешь её в нокаут – и, ох, это прекрасно. Это правильно.
Ты захлопываешь багажник. Ты забираешься в машину. Ты едешь прочь.
Ученик превзошёл своего учителя.
Глава 44
Я медленно приходила в сознание. И мигом почувствовала боль. Вся правая сторона моего лица пылала раскаленной агонией: пульсировала и болела, словно кто-то вонзил мне в лицо иголки.
Моё левое веко подрагивало, а вот правый глаз опух и не открывался. Кусочки мира вокруг наконец перестали расплываться – гнилые половины, тугая веревка, обвившая моё тело, столб, к которому меня привязали.
— Ты очнулась.
Здоровым глазом я поискала источник голоса и увидела агента Стерлинг. На её виске засохла кровь.
— Где мы? – спросила я. Мои руки были связаны за спиной. Я вывернула шею, стараясь взглянуть на них. Пластиковые хомуты, впивающиеся в мою кожу, выглядели до ужаса тугими, но я не чувствовала ничего, кроме ослепляющей боли в скуле.
— Он ударил тебя пистолетом, ты отключилась. Как твоя голова?
Я не оставила незамеченным тот факт, что она не ответила на мой вопрос. С моих губ слетел стон, но я, как могла, подавила его.
— Как ваша?
Её пересохшие губы изогнулись в крохотной, горькой улыбке.
