Королевская пешка (СИ) - Юлия Владимировна Буланова
А он просто не хочет нести свое бремя в одиночестве.
Часть 26
Столица Джанната встретила нас траурной тишиной.
Страх и горе были в глазах почти всех, кого я видела здесь.
И ненависть. Тщательно спрятанная за маской почтительности. Но ждать чего-то другого было бы верхом наивности.
Энираду лишь выше вздернул подбородок, почувствовав холод чужих взглядов. А я поправила складки на длинной юбке. Мое простое белое платье без намека на украшения странно контрастировала с подарком шахдияра, в то же самое время выгодно оттеняя его.
Улыбаться совсем не хотелось. Но моя главная роль здесь и сейчас — демонстрировать благорасположение Талие.
Все же Джаннат на данный момент идет на встречу требованиям страны-победителя. Ведьма щедрым, если подумать. Мы не аннексировали территории, не настаивали на контрибуции.
Потому что моя страна желает мирного неба над головой для себя и будущих поколений.
Признание равных прав и свобод любой личности.
Светская модель государства.
Отказ от религиозных догм, проповедующих любую расовую дискриминацию.
Но великодушие победителя имело обратную сторону. В закрытом традиционном обществе Джанната такие изменения продвигались с большим трудом. И я понимала почему. Что есть сейчас у этих людей?
Нищета. Ведь война вытянула последнее из них.
Безнадежность. Ибо надеяться они имеют право лишь на воздаяние после смерти. Здесь и сейчас надобно страдать. Ведь именно страдания очищают душу. Молитвы шли обязательным комплектом к предыдущему пункту. А еще им надлежало служить, но не обществу, а религиозным иерархам.
Страх того, что любое неосторожное слово можно трактовать, как неуважение к богу, традициям и истории. А за такие преступления принято наказывать не только провинившегося, но и всю его семью. Коллективная ответственность в деле, где за проступок отца будет расплачиваться будет младенец. Были тут прецеденты, правда, лет сорок назад, когда вместе с богохульником была казнена его беременная жена и дочь полутора лет.
Закостенелость мышления. Ведь заучивание религиозных текстов стоит в приоритете над изучением естественных наук.
Стыд. Потому, что они не смогли защитить свою родину.
Растерянность. Как мог Джаннат проиграть, когда руку их вел бог?
Сомнения. Был ли смысл в таком количестве смертей? Ведь мир не рухнул. А бездушные Измененные не кинулись уничтожать все и вся.
Ненависть — сейчас единственная неизменная. Она царила в сердцах людей тогда, и никуда не ушла сейчас. Я лишь надеюсь, что время вылечит эту рану.
Главным военным лозунгом стал призыв к восстановлению исторической справедливости, исправлению ошибок прошлый поколений. Талие и всех его генно-измененных граждан не должно было существовать. Колония не имела права объявлять о независимости. Трус и предатель Дамис Ас-Шаар, по недоразумению — не иначе, числившийся правителем Джанната, пошел против закона и морали, признавая княжество суверенным государством. И это все стало причиной богомерзкой ереси Изменения.
Лучше бы к демократизации общества вернулись. Нет, они границы империи тысячелетней давности возвращать собрались. Используя идеи геноцида и расового превосходства.
В резиденции посла Талие, после велеречивого приветствия последнего, мы с Раду разделились. Он отправился на переговоры. А меня ждала плотная культурная программа.
Приставленная ко мне сопровождающая оказалась весьма интересной девушкой. Симпатичной. Доброжелательной. Энергичной. Она с радостью отвечала на вопросы. И я почти ощущала свободную дружескую атмосферу.
— Какое положение вы занимаете при дворе шахдияра? — проявила я любопытство. Мне ее представили именем Самина. И все. Ни званий, ни титулов. Она может ведь оказаться, как наемным работником, так и родственницей кого-то из правящей семьи.
— Я служу роду Ас-Шаар. — Последовал ответ, который не прибавил ясности. Но настаивать было неловко.
Музей и университет оставили меня совершенно безразличной.
Архитектура и внутреннее убранство главного учебного заведения Джанната не вызвали почти никакого отклика в сердце, как и коллекция украшений принадлежащий тысяче поколений правящей семьи. Хотя, изумрудная тиара Найрият, оставленная в отчем доме была настоящим произведением искусства.
Я никогда не была неженкой, но девять часов на ногах, когда нужно не просто стоять, но и активно демонстрировать доброжелательный интерес, кого угодно заставят озвереть. Так что новость о том, что на ужин меня ждет шани Айше, была воспринята более чем благосклонно. Есть хотелось зверски. А еще было любопытно посмотреть на жену Гаяра.
Посмотрела. И моему разочарованию не было предела. Девушка-подросток, до боли напоминающая мышонка. Мне Данну хотелось обнять и плакать? Так все познается в сравнении. Я представляла себе рядом с шахдияром сильную, уравновешенную женщину.
Впрочем, вряд ли у него имелся большой выбор. Мы все оказались в ситуации, когда наши личные предпочтения отошли на второй план и приходилось придерживаться позиции меньшего из зол.
Но вместо ужина я имела честь наблюдать цирк с конями. Гаремный курятник попытался указать мне мое место.
Самина краснела, бледнела и явно мечтала упасть в обморок. Девушку было по-человечески жалко. А бессмысленный взгляд шани Айше в чем-то даже пугал. Казалось, ее транквилизаторами кормят.
Для начала жена шахдияра прочитала молитву. И ладно бы, искренне — с выражением. Но нет. Так двухлетка «Отче наш» тараторит, оставляя за гранью понимания, что там он у бога просит.
Потом служанки накрыли на стол. Обвинить хозяев в скупости ни у кого язык бы не повернулся. Столько разнообразных блюд я не видела никогда в своей жизни. Глаза просто разбегались. Шутка отказалась в другом. Веганским тут отказалась только зелень, которой мясо украсили. Томаты — и те фаршированные чем-то напоминающим рыбу.
Хорошо, что со мной Ладка. Она наши с Лелем гастрономические пристрастия не слишком разделяет, но ест и даже не кривится, особенно, когда голодная.
Шашлык, кстати, оказался не дурен. Специй, на мой вкус, многовато. Хотя, в целом… вкуснотища. Не умеют в Талие готовить мясо на углях. А я, может всю беременность об этом мечтала. Лепешки с сыром, также, привели меня в восторг. Попробовать остальное не дали.
Случилось явление тетки шахдияра.
Айше испуганной пташкой подскочила со своего места и с поклонами проводила к столу разряженную во все цвета радуги женщину лет пятидесяти. Украшений на ней было килограмма три — не меньше. Короче, живое воплощение понятия «Дорого-богато».
Заметила на лице Самины отчаяние бойца, на которого падает бомба. В смысле, прятаться некуда, молиться поздно — остается лишь достойно принять свою кончину.
Я изобразила доброжелательную улыбку и примерилась к паштету.
— Айше, я разочарована, — подчеркнуто-громко заявила женщина. — Ты позоришь сама себя, разрешая пересекать порог этих покоев предательнице своей крови и веры. Этого и за десять лет не отмолить. А
