И в сумерках придёт рассвет - Надежда Черпинская
Внезапно синяя молния пронзила утренний воздух. Она расколола мир напополам, но ударила не с неба, но со стороны войск неприятеля по замку Остенграда. Сокрушительный удар заставил покачнуться древний бастион так, что Калахай упал на колени, не устояв на ногах.
Когда же принц поднялся, то зрелище, представшее его глазам, повергло его в ужас.
Ворот больше не существовало. Они разлетелись в щепки, будто были не из древнего дуба и окованные железом, а слепленные из соломы. В образовавшуюся брешь хлынула лавина чёрных захватчиков, но их встретила несокрушимая стена воинов Востока. Но как бы отчаянно ни сражались отважные горцы, враги слишком превосходили их числом. На место одного убитого вставало два новых. Всем было уже ясно, что Остенград обречён.
Король схватил за плечо младшего сына.
– Где Гермисей? – спросил он, и Калахай указал рукой на брата.
Старший принц мелькал в передовых рядах тех, кто защищал превратившиеся в развалины ворота. Меч Гермисея взлетал и обрушивался на врагов, как молния. И это вселяло в сердца сражавшихся с ним бок о бок простых солдат слабую искру надежды.
– Я иду к нему, – на ходу бросил Дарген Дри. – Уводи всех! Сначала женщин и раненых, потом всех, кто сможет уйти. Мы сдержим натиск на воротах. Быстрее, Калахай! Скоро они ворвутся в город!
И Калахай полетел быстрее сокола. Весть о распоряжении короля отступать в горы быстро разнеслась по городу. Раненых, а их было уже около сотни, увозили в повозках. Женщины и подростки шли пешком, вернее текли рекой к тоннелю, уводящему в Ущелье. Вместе с Одрином младший из братьев старался уследить за всеми своими подопечными. Поток беженцев стал меньше. Практически все уже вошли в подземелье.
Поручив Одрину следить за входом, Калахай вернулся к воротам. Ряды защитников потеряли немало витязей. Трупы чёрных захватчиков громоздились как баррикада. Всюду была кровь.
Калахай выхватил меч, врубаясь в толпу нападавших. Он искал глазами родных.
– Господин! Господин Калахай! – услышал принц и, обернувшись, увидел Джайнахо.
Тот пытался пробиться к сыну короля и при этом вытаскивал из толпы раненого. Прикончив трёх чёрных воинов, Калахай прорвался к Джайнахо и с ужасом увидел, что тот выносит из боя его раненого брата.
Из груди Гермисея торчала стрела, он почти не дышал. У Калахая ноги подкосились. Вместе с Джайнахо они вынесли старшего принца на открытое место, туда, где стоял последний обоз с ранеными. Гермисей был мертвенно-бледен и не слышал зова брата.
– Где мой отец? – воскликнул Калахай, и на глазах его выступили слёзы.
Но он знал, что мужчина не должен плакать.
– Он там… Ещё сражается, но он ранен, ему пора отступать, – ответил Джайнахо, переводя дух после боя. – Уезжайте, принц! Здесь остаются только смертники. Никто уже не уйдёт отсюда! Спешите, мой господин!
– Нет, Джайнахо, ты уезжай и увози раненых! Увози моего брата! Я иду за отцом.
– Нет, господин! Вы уезжайте! – возразил Джайнахо. Может быть, он впервые за всю жизнь осмелился перечить своему принцу. – Я же сказал – здесь остаются только смертники! Вы хотите оставить Остенград без правителей в столь страшный час?
– Гермисей выживет. Не смей сомневаться в этом! И я вернусь. Вместе с отцом! А теперь поспеши, Джайнахо! Это приказ.
Глаза Калахая лихорадочно блестели. Он привык быть младшим. Теперь же на его плечи ложилась ответственность, которой он не ожидал. Но у него не осталось права на страх или промедление. Калахай поднял меч и вновь устремился в бой.
Джайнахо пришлось подчиниться, и он уехал прочь к спасительному тоннелю.
***
Сеча была страшная. Кто-то задел Калахая мечом, рассек доспех и нанёс неглубокую рану, но парень даже не заметил этого. Взгляд его был прикован к отцу, который всё больше оседал под натиском врага.
Увидев, как упал король под ударом меча, Калахай вскричал от гнева и боли так, словно это ему нанесли сокрушительный удар. Он рванулся вперёд как смертельный вихрь, и враги расступались перед юным принцем, в ярости своей казавшимся тем самым чёрным орлом, который издревле считался защитой и символом Остенграда. Многочисленные раны кровоточили на теле короля, и также кровоточило скорбью сердце юного Калахая.
– Пойдем, отец! – прошептал принц, поднимая короля.
Тот еле-еле передвигал ноги. Последние из оставшихся в живых воинов Даргена Ринай прикрыли их спины.
– Оставь меня, уходи, Калахай! – прохрипел Дарген Дри.
Но младший сын короля ничего не ответил, а, стиснув зубы, вытащил-таки израненного правителя Остенграда из пыла схватки.
На том месте, где стоял обоз с ранеными, осталась привязанная лошадь (видно, Джайнахо позаботился). Отстегнув часть доспехов короля, перемазавшись его кровью, Калахай взвалил отца на спину лошади, вскочил сам, и, усадив израненного Даргена, направился в сторону Тайного Хода.
Он оглянулся на обречённых погибнуть воинов, которые падали один за другим под неведающими пощады мечами врагов. И чёрные орды хлынули в город…
Калахай пришпорил лошадь, уходя от преследования. Он нёсся во весь опор, и тёмный вход в пещеру уже предстал пред ним, когда вдогонку ему полетела синяя молния. Лошадь испуганно метнулась в сторону от взорвавшейся справа земли, понесла ещё быстрее.
Оглянувшись назад, Калахай заметил на дороге старуху в чёрном балахоне. Она протянула руки вслед ускользающему принцу, словно моля о чём-то, но из ладоней её вырвалось, извиваясь как змея, льдисто-синее пламя.
В этот миг он въехал во тьму тоннеля. Грохот оглушил принца. Стены пещеры содрогнулись, посыпались камни, лошадь шарахнулась из стороны в сторону и всё же успела проскочить камнепад.
Калахай придержал перепуганное животное и обернулся.
Вход в подземелье был полностью погребен под обвалом. «Это к лучшему! – подумал молодой принц. – Теперь Катарасу не добраться до эльфийского Ущелья».
И принц поехал медленнее, чтобы не трясти раненного короля, придерживая его рукой. Липкая кромешная тьма обступала его, ибо факелы, установленные у входа, погасли во время камнепада, и лишь далеко впереди маячил зыбкий свет. Одинокий цокот копыт его лошади разносился по коридорам подземелья…
***
– Ты не ранен? – прошептал Дарген Дри, приходя в себя.
– Нет, всё хорошо, отец. Потерпи, скоро мы приедем!
– Я не доеду! – возразил король. – Где Гермисей?
– Он в Ущелье, – ответил Калахай.
Он старался, чтобы голос его звучал твёрдо.
– Он умер? – спросил король, помолчав.
– Нет! Что ты, отец! – возразил Калахай почти уверенно.
По щекам его
