Лекарство - Ксения Гранд
Дурное предчувствие колет в бок.
– Сиринити не просто защищались от моровов, а искореняли их. Они потеряли чувство меры. Битва за земли превратилась в безжалостное истребление. Так продолжалось, пока они не начали уничтожать города, а с ними не только моровов, но и всех жителей. Увидев их истинную натуру, Тара отказалась отдавать лекарство. Тогда все и произошло. Ночь, изменившая наши судьбы.
– Что… произошло?
– В ночь окончания строительства моровы устроили облаву. Они напали исподтишка, словно знали, куда идти. Мы ничего не могли поделать. Отступать некуда. Оставался один выход – бежать за стену. Часть стражей держала оборону, пока другие пробирались к вратам. Но что-то пошло не так, – он потупил взгляд в пол, будто мысленно переживая эту ночь. – Мы не справлялись. Тварей было слишком много, но когда мы начали отступать, подвесные тросы оборвались. Мы оказались в ловушке. И он был там, у самих врат.
– Кто?
– Это он. Он нажал на рычаг. Бросил умирать своих же людей!
– О ком… вы…
Его кулак ударяет по столу.
– Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю, стражница!
Нет. Это не может быть он. Это не…
– Дориан Блэквуд, – выплевывает Лидер. – Предатель, погубивший нас всех! Из-за него наших людей разорвали в клочья перед вратами. Из пары сотен всего десяткам удалось сбежать в леса.
Это не может быть правдой. Один человек не может принести столько зла. Оставить умирать своих людей. Блэквуд не мог на такое пойти… или мог?
– Нет… я не… верю.
– Уверен, сиринити специально загнали нас в ловушку, чтоб бросить на гибель! Вместе с Тарой, потому что она не отдала лекарство.
В ушах защемило. Не могу понять отчего: из-за резко поднявшегося напряжения или оттого, что я не хочу слышать правду, которую пытается до меня донести Лидер.
– Блэквуд – двуликая сволочь. Он недостоин звания стража и будет гнить в катакомбах до скончания веков!
– Он… не мог так… поступить…
Глиняные глаза превращаются в щелочки.
– Ты не похожа на стража. Не знаешь собственную историю, не имеешь меток сиринити. На тебе все раны заживают, как на собаке. Так кто же ты?
– Я стра…
Его кулак падает на стол.
– Не дури мне голову. Ты не страж и никогда им не была. Кто ты на самом деле?
– Она Двенадцатая, – в проходе показывается силуэт. По тонкой фигуре понимаю, что это женщина.
– Не тронь ее, Лид. Она очень хрупкая.
На лице Старейшины проскальзывает удивление. Похоже, не одна я удивлена ее появлению.
– Не может быть, – он смотрит на меня так, будто увидел божество во плоти. – Это миф, выдуманный сиринити. Групп одиннадцать.
– Это один из немногих мифов, оказавшихся правдой.
Не могу оторвать от нее глаз. Загорелая кожа, темные волосы и глаза цвета свежескошенной травы. Такие яркие. Кажется, до этого я понятия не имела, каким должен быть зеленый цвет.
– Что… значит… «двенадцатая»?
– Это значит, что ты одна из обладателей самой редкой группы крови в мире. Если точнее, ты единственная.
Редкая кровь, уникальный прототип. Кристиан так и не объяснил мне, в чем особенность двенадцатой группы. А в моей медицинской карте вообще указана третья группа. Кто-нибудь мне объяснит наконец, что не так с моей кровью и почему это так важно? Женщина берет меня за руки и закрывает глаза, словно прислушивается к моему внутреннему голосу. Надеюсь, она не слышит, что за бардак творится в моей голове. Это не для посторонних ушей.
– Хрупкая снаружи, сильная внутри… Неудивительно, что ты нашла нас, даже когда он тебя оставил. Без него ты сильнее.
Она имеет в виду Блэквуда? Но откуда она все это знает? Неужели она… Нет. Это не может быть она.
– Тара?
Губы женщины изгибаются в улыбке. Боже. Значит, это правда она, целительница, изготовившая лекарство?
– Но ведь… вам… должно быть…
– Лет двести? Знаю, я неплохо сохранилась.
Невозможно, просто невозможно.
– Ты мне не веришь, понимаю. Это сложно. Но раз уж ты здесь, ты должна понимать: не все всегда поддается законам логики.
Она улыбается, но ничего не говорит. Почему она молчит? Почему не объясняет, что это за история с двенадцатой группой? И где все-таки Блэквуд? В это время Лидер с меня глаз не спускает, словно до этого видел не меня, а только мою тень.
– Знаю, тебя тревожит множество вопросов, но я могу ответить лишь на некоторые из них.
Она смотрит на меня, словно ожидая, что я закончу за нее.
– Чем особенна… двенадцатая… группа?
– Знала, что ты это спросишь, – она присаживается на стул, – происхождение рода – святое знание, право на которое имеет каждый. Когда-то носителей двенадцатой группы было много. Каждый двенадцатый человек в толпе замыкал дюжину. С появлением моровов началась кровавая охота, затронувшая всех, особенно двенадцатую группу.
– Моровы… охотились за кровью… двенадцатых? Но зачем?
– Все дело в жажде чистоты. Они были убеждены, что носители двенадцатой группы обладают подлинным, чистым геном сангвинаров. Остальные группы – разбавленные, за многие века, смешавшиеся с человеческими ДНК.
– Разве это… возможно?
– К сожалению, нам не удалось это узнать, ведь нас заживо замуровали за стеной.
Слышится фырканье со стороны. Лидер скрещивает руки на груди.
– После кровавой лихорадки моровы истребили всех носителей двенадцатой группы, вернее, почти всех.
И снова взгляд, полный восхищения. Будто найденным смарагдом любуется. Будто здесь есть чем любоваться. Поверить не могу, я представитель древнего рода сангвинаров, носитель самой редкой группы крови. А теперь еще и единственный носитель подлинного гена сиринити? Да вы, должно быть, издеваетесь? В первую часть этого умозаключения трудно поверить. Остальные вообще не помещаются в моей голове.
– Ты не веришь ни единому слову.
– Я просто… запуталась.
– Понимаю, нужно время, чтоб свыкнуться со своей природой.
Киваю, хоть и не согласна с ней. Что-то в этой всей истории не дает мне покоя. Как она узнала, что я носитель двенадцатой группы? С виду я ничем не выделяюсь. Видимо, что-то еще отличает меня от сиринити.
– Это… единственная… особенность… двенадцатой группы?
Ее скулы напрягаются, но отвечает она только:
– Да.
Если это так, тогда как она поняла, кто я? Нет, она определенно знает больше, чем говорит.
– Если я носитель… истинного гена… сиринити… почему мне не… нужны инъекции?
И снова линия скул острее лезвия. Еще одна неточность ее рассказов.
– Понимаю, ты хочешь знать все, но я не могу дать тебе все ответы.
– Все, чего я… хочу это… узнать правду, а не… подходящие ответы.
– Есть один способ, – она протягивает мне руку, – возьми это.
На смуглой ладони лежит крохотное зернышко.
– Это зерно прозрения. Оно раскрывает правду всякому, кто желает ее отыскать. Просто подумай о том, что желаешь узнать, и съешь его.
Беру зернышко и верчу в руке. Не похоже оно на волшебное. Скорее на обычный росток пшеницы. Что ж, есть только один способ это проверить.
– Не сейчас, – Тара хватает меня за руку. – Когда будешь готова.
Прячу
