Академия четырех стихий. Волшебство на кончиках пальцев (СИ) - Княжева Анастасия

Я резко подскочила на подушке и возбуждённо вскликнула:

— И?! У вас получилось?

Виктор тихонько рассмеялся.

— Да, получилось. Только это большой секрет. Не вздумай никому проболтаться. Дед с Кэсс считают, что мне ничего не известно. Но я тайком от них экспериментирую…

Я заёрзала на кровати, устроила свою голову у него на груди и тихо спросила:

— И как? Есть успехи?

— Да, но небольшие… Я сейчас стараюсь определить максимальную дозировку магии, которую можно выкачать без вреда организму…

— Ты только поаккуратней, ладно? — ласково попросила я. — Не навреди себе…

Виктор улыбнулся, нежно коснулся губами моего виска.

— Всё будет нормально, Лисёнок. Не бойся.

— Виктор… — покусав губу, пробормотала я. — А ты узнал, почему твоё пламя меня тогда не сожгло?

Он окинул меня долгим внимательным взглядом и ухмыльнулся:

— Одна догадка имеется…

— И какая? — выпалила я с любопытством, а он усмехнулся мягко, расслабленно:

— Пока тебе рано об этом знать, любопытный Лисёнок.

Я закатила лаза.

— Ну ладно. Только, надеюсь, ты расскажешь мне обо всём прежде, чем я догадаюсь.

— Посмотрим, — весело бросил он и мне подмигнул.

А я решила воспользоваться его временным миролюбием и осторожно спросила:

— Виктор…

— Да?

— А можешь попытаться снова меня подпалить? — Он недоумённо моргнул, нахмурился. Пришлось пояснить: — Ну, я хочу убедиться, что это была не разовая акция.

— Лисёнок… — Он стал отстраняться, и я быстро схватила его за руку, притянула обратно к себе.

— Серьёзно. Давай попробуем! Я хочу знать, убегать мне в следующий раз от твоих файеров или нет?!

Виктор не сдержался и сдавленно хмыкнул.

— Ладно, Лисёнок, твоя воля. Но учти: сама напросилась.

Я улыбнулась, ласково его обнимая. А Виктор, опершись левым предплечьем о подушку, навис надо мной. Пальцы на его правой руке раскалились, полыхнули огнём.

— Ты уверена? — напряжённо спросил Виктор.

Я кивнула.

— Давай. Только не трогай волосы!

Сердце сжалось в комок, когда ало-оранжевые язычки пламени оказались в сантиметре от моей щеки. Но я заставила себя сделать вдох, улыбнуться и ни одним мускулом не выдать своего страха. Огонь ласково лизнул мою кожу, но ничего, кроме приятного тепла, я не ощутила. Может, так и должно быть? С удивлением глянула на Виктора, кивнула, отдавая безмолвный приказ. И он осторожно дотронулся до моей скулы раскалёнными кончиками пальцев.

— Ну как? — с тревогой в голосе произнес Виктор, убирая от моего лица руку.

Я покусала губу, задумавшись.

— Вроде приятно. Попробуй ещё.

— Да ну тебя, Лисёнок! — фыркнул Виктор и затушил пламя. — Хорошего понемножку. Лучше дай я тебя поцелую. Соскучился…

С этими словами он зарылся пальцами в мои волосы, приподнимая затылок. Другая рука скользнула вниз по бедру, и его губы жадно накрыли мои. Поцелуй вышел томительно-нежным, приятным, но я ощущала идущий от тела Виктора жар и его едва сдерживаемое желание. Напряглась, не зная, что произойдёт дальше. А он отстранился, заглянул мне прямо в глаза и хрипло прошептал:

— Я дождусь, когда ты привыкнешь ко мне, Лисёнок. Не бойся.

2,3 года назад

— Ты даже не представляешь, какой грандиозный приём устроили вчера родители Мелли! — одухотворённо вещала Леста, сидя на краешке стула в моей комнате.

Свет не горел, и пространство вокруг освещали лишь ало-оранжевые язычки пламени на моих шее, груди, которые я не мог потушить. Как ни старался. Но Леста об этом не знала. Родители и дед поспособствовали. Замяли то происшествие в Серпе. Но Леста… Наверняка она ощущала, что со мной было что-то не то. Иначе бы не держалась так скованно, напряжённо.

— Они пригласили телепортов-гимнастов, танцовщиц и одних из лучших в стране музыкантов! А блюда… Ты даже не представляешь, какие там были десерты! Хотя… ты же не любишь сладкое, не оценишь.

Я поморщился от её болтовни. Она раздражала. Своей бессмысленностью, пустотой. Но ничего не сказал. Мне нравилось, как звучал голос Лесты. Я мог быть хоть так рядом с ней.

—…А потом мы всей нашей компанией сбежали с приёма и устроили гонки на скиллиоперах! Девушки против парней! Представляешь?! Мы с Марком управляли вожжами, и я его сделала! — Она рассмеялась. — Не без помощи Нэта… — уточнила мечтательно. — Он наслал бурю на Марка, и тот не сумел отбиться. Да и куда ему до доминиона! — Снова рассмеялась она, а потом осеклась.

Я сидел к ней спиной на кровати, мрачно смотрел на покрытую копотью стену, где когда-то висели фотографии парней из моего отряда в Серпе. Теперь уже бывшего. Но почувствовал, как её взгляд потянулся ко мне.

— Жаль, тебя не было с нами, Викториан… Ты не должен сидеть сутками здесь. Один. В темноте. Нам тебя не хватает. Ребята постоянно спрашивают меня и Марка, куда ты пропал, а мы не знаем, что им ответить…

Я промолчал. Потянулся к гитаре. Небрежно коснулся пальцами струн — и по комнате разлилась музыка.

— Мне всё чаще начинает казаться, что эта гитара дороже тебе, чем я, — ревниво фыркнула Леста. — Серьёзно, Виктор, сколько можно лелеять свою депрессию?! Мне надоело выходить в свет без тебя! Девчонки уже начинают шептаться, что мы с тобой разругались! Пару раз мне пришлось даже бросить в них файеры, чтобы приструнить! Они успокоились, но их родители… — Леста опять фыркнула. — Мне уже начинают подыскивать пару! Вчера вот пришлось танцевать с этим недотёпой Сэмуэлом! Он мне чуть ноги не оттоптал! Хорошо, Марк меня вовремя перехватил. А потом подключился Нэт. Мы с ним танцевали весь вечер! Ты только представь! Будь мы не у Мелли в гостях, вышел бы дикий скандал! — Она опять рассмеялась, а я заиграл громче, настойчивей.

— Да брось ты уже эту гитару! — неожиданно крикнула Леста и подскочила ко мне. — Ненавижу её!

Она попыталась вырвать инструмент из моих рук, уничтожить, но я не позволил. Почувствовал, что пламя вскипело в крови, готовое вырваться в любую минуту, и прошипел:

— Отойди…

— Что?.. — оторопело спросила она и тут же бросила разъярённо: — Думаешь, мне нравится каждые несколько дней приходить в этот склеп и смотреть на то, как ты молчишь и пылаешь?! Думаешь, мне больше нечем заняться?! А теперь ты ещё и грубишь! Да чтобы ты знал, у меня полно поклонников, которые только и мечтают, как бы меня развлечь! А ты…

— Тогда и иди к ним, — рыкнул обиженно я, и пламя вырвалось на свободу.

Вспыхнули одеяло, матрац, бархатный балдахин… А Леста охнула, отшатнулась, но спорить не перестала.

— Вот так, значит?! — прошипела она дикой кошкой. — Хорошо. Я уйду. Но ты потом будешь ползать у меня в ногах, извиняться! Да как ты… Я же люблю тебя, а ты только и делаешь, что отталкиваешь меня! Ненавижу! — Она замахнулась, ударила меня в грудь кулаками.

Шёлковый рукав её нарядного платья скользнул по моему огню и вспыхнул. Леста испуганно взвизгнула, торопливо затушила его рукой. А мне вспомнились лица погибших собратьев, перекошенные от ужаса… и в язычках пламени…

— Если ты не выберешься из этой берлоги, то скоро все друзья от тебя отвернутся! И ты останешься один! Совсем один! Слышишь?!

Как и тогда… В той пещере…

Сознание помутилось, и пламя, взращенное болью и горем, взбесилось. Вспыхнули стены, пол, мебель… Леста от ужаса вскрикнула, попятилась назад, прикрывая ладонью рот… Взревела магическая сигнализация. А я испугался, понял, что может сейчас случиться, и, сделав над собой колоссальное усилие, сдавленно прорычал:

— Умоляю… уйди…

— Ты чудовище! Монстр! — крикнула Леста, заливаясь слезами, и унеслась прочь.

А я устало рухнул на пол, подставляя тело потокам волшебной воды, что фонтаном лились на меня.

В комнату вбежали родители. Отец прошептал заклятье — и пламя угасло. Мама осторожно подошла ко мне, встала на колени и ласково погладила меня по мокрым взъерошенным волосам.