Хроники Драконьей империи. 2. Не единственная (СИ) - Углицкая Алина

– Пора, – Лохан похлопывает меня по плечу и поднимается.

Один за другим дарги отходят на безопасное расстояние и начинают обращаться. Я, раскрыв рот, наблюдаю за ними. Эрден превращается в серебряного дракона, Лохан сверкает так, словно присыпан бриллиантовой пудрой, у остальных чешуя в основном всех оттенков зеленого. Значит, я не ошиблась – эти драконы из Лемминкейра. А Лохан алмазный. Надо же – императорский род!

Эрден забирает спасенного парнишку, но не садит себе на спину, а просто сжимает в лапах. Один из изумрудных без лишних церемоний хватает магистра. Тот верещит сквозь кляп, дергается в путах, но дракон отрывается от земли – и магистр замирает. Видимо, испугался, что его сбросят вниз.

Что-то бормочущую Анабель забирает сам Лохан. Аккуратно подхватывает вместе с плащом, в который ее закутали.  Та, оказавшись в воздухе, начинает визжать.

Драконы один за другим поднимаются в небо, забирая еле живых от страха адептов – тех, кому повезло не погибнуть в схватке. На земле остаемся только я и лаэрд Изумрудного клана – самый красивый дракон из всех, что я видела.

Он смотрит на меня, слегка склонив голову. Словно раздумывает или сомневается. И я тоже с сомнением смотрю на него.

Помнится, Нериль говорила, что дарги в драконьей ипостаси дают себя оседлать только своим шиами? Для них это высшая степень доверия. Но после всего, что случилось, после всего, что мы пережили, готов ли Дарион мне доверять? Готов ли подставить спину не только мне, но и моему ребенку – ребенку от другого мужчины? Или понесет меня в лапах?

Несколько долгих мгновений мы смотрим друг другу в глаза. И я инстинктивно прижимаю к себе Артемку.

– Пожалуйста, не заставляй меня выбирать, – беззвучно шепчу.

Мое сердце просто не выдержит…

Дракон тихо фыркает, а потом опускает крыло.

Это то, что я думаю?

Облегчение накатывается так внезапно, что у меня слабнут ноги, а горло перехватывает от эмоций. Я готова разрыдаться взахлеб, не от горя – от счастья. И вообще последнее время у меня настроение скачет.

Еще один фырк, явно смущенный. А я уже улыбаюсь во весь рот и карабкаюсь по крылу, придерживая сынишку. Нога внезапно скользит, но дракон не дает упасть, подталкивает мордой наверх.

Там меня поджидает сюрприз. Дарги не анкры, у них нет естественного «седла» между лопаток. И как же я буду сидеть?

Дракон нетерпеливо поводит плечами. Принимаю решение и забираюсь ему на шею, пристраиваюсь там, где могу с комфортом свесить ноги с обеих сторон без угрозы заработать вывих бедра. Невидимые путы крепко привязывают к дракону. А мне на ум приходит шальная мысль:

– Так вот что значит «Анна на шее», – хихикаю, с трудом сдерживая рвущийся хохот.

В ответ приходит волна тепла. Я замираю, не веря своим ощущениям, а дракон расправляет крылья и поднимается ввысь.

***

Мы возвращаемся в Лемминкейр. Когда впереди возникают его острые башни, меня накрывает крылатая тень. Другие драконы очень далеко и выглядят не больше птиц, а потому я с удивлением задираю голову.

Удивление сменяется радостью.

– Шир! – кричу. – Это ты, проказник!

Тот выписывает вокруг меня головокружительные пируэты. То взлетает вверх свечой, то пикирует вниз под брюхо дракону, то выныривает у него перед мордой – и все это с завидным нахальством любимого питомца.

Дарион беззлобно ворчит. Кажется, мой дарг смирился со всеми моими причудами. Осталось лишь сообщить ему, что я хочу присягнуть императору. Надеюсь, он поддержит меня.

Когда мы появляемся над площадью, нас уже ждет толпа: похоже, все население замка побросало дела и высыпало встречать лаэрда и его льеру. Я вижу в толпе белые чепчики служанок. Узнаю Рилию, Юну, Эльку – и со слезами на глазах машу им рукой.

Дракон опускается. Толпа взрывается приветственными криками, разве что чепчики в воздух не летят. Но едва Дар касается земли и убирает крылья, как все замирают. Над площадью повисает глубокая тишина, а у меня на руках начинает кряхтеть Артемка.

Отпущенные Хатшем пару часов уже прошли? Так быстро?

Не зная, чего ожидать, сползаю с дракона. Слуги, воины, женщины, дети – все молчат и смотрят на меня. Точнее, на ребенка, которого я прижимаю к себе.

Темочка крутится у меня на руках, с интересом поглядывает вокруг. Кажется, он совсем не боится.

– Вот и все, – раздается над головой голос Дара. – Ты дома.

Оглядываюсь. Он уже вернул себе человеческую ипостась и теперь стоит прямо за мной.

Ловлю его взгляд, и мое сердце наполняет тепло.

– Мы дома, – поправляет он сам себя и смотрит на Темку голодными глазами.

По его лицу прокатывается волна чешуи, выдавая эмоции.

Он так долго мечтал о сыне...

Темка пускает слюни, что-то гулит и вдруг тянет к нему ручонки. А потом очень четко требует:

– Дай! Дай-дай-дай! – и сжимает ладошки.

Кажется, ему приглянулись изумрудные чешуйки, вспыхнувшие на скулах дарга.

Поддаваясь порыву, протягиваю ребенка Дариону.

Тот застывает на месте, даже руки прячет за спину. На его лице возникает испуг. Самый настоящий. Неужели мой сильный и смелый дарг боится такого кроху?

– Возьми его, – говорю с улыбкой. – Не бойся.

– Дай! – настырно требует Темка.

Дарион сглатывает. Кадык на его шее резко дергается вверх, потом вниз, а затем звучит тихий голос:

– Он такой маленький… Я боюсь ему навредить…

– Ты ему не навредишь, – заверяю. – Кто угодно, только не ты.

И впихиваю орущего Темку в его объятия.

Мой сын замолкает. Дарион держит его на вытянутых руках и быстро-быстро моргает. А площадь взрывается одобрительным гулом: если лаэрд принял маленького чужака, то и все дарги примут.

Моя заветная мечта наконец-то сбылась.

***

Если я думала, что это конец наших мытарств, то ошибалась.

Не успели мы прийти в себя, как получили весточку из Дардааса. Запыхавшийся гонец на взмыленном анкре передал Дариону послание от Аргена: истинные хозяева Бездны вышли на связь! Дарги, облетавшие пустошь, увидели гигантские борозды, которые сложились в одно слово – ранерия. А чудовища так и бродят как неприкаянные. Днем прячутся в темноте Разлома, а ночью в Дардаасе слышен их заунывный вой.

– Они начали выть, когда вас похитили,  – поясняет гонец. – И так тоскливо, что даже самых стойких воинов за душу берет. Мантикора эта тоже словно взбесилась. На решетку кидается, от еды отказывается.

– Как отказывается?! – всполошилась я. – Ей же детей кормить!

Шир на аппетит пока не жаловался. Он вообще присмирел после моего возвращения. Ведет себя паинькой, драконов не дразнит, народ почем зря не пугает. Днем изображает призрачную статую на главной башне, а по ночам мы с ним летаем над Лемминкейром, правда, невидимые. Я строго-настрого запретила показываться. Людям еще привыкнуть надо, что их льера ведьма.

Гонец разводит руками:

– Мы пытались пробраться к Разлому, но нас не пускает купол. Похоже, они хотят говорить только с вами.

Он виновато смотрит на меня.

– Я тебя туда не пущу, – отрезает Дарион. – Даже не думай!

Качаю головой. Мне и самой не хочется туда возвращаться, но…

– Придется. Подумай сам, вы не можете убить существ, которых я привязала, а настоящие хозяева, похоже, не могут ими управлять. Иначе, зачем бы они искали меня?

– Все равно, мне это не нравится.

Кладу руку ему на плечо:

– Я там буду не одна. Ты же пойдешь со мной?

Дарион недовольно бурчит. Три дня назад он едва не потерял меня навсегда, и эти три дня не отпускал ни на шаг. Даже ночью сжимал в объятиях так, словно боялся, что я исчезну.

А вот я изменилась. Те несколько долгих часов, проведенных в подземелье Темной богини, изменили меня. Я стала сильнее. Страх ушел, испарился, ему на смену пришли уверенность и решительность. Уверенность в том, что я все делаю правильно. И решительность – довести все до конца.

Мы знали, что магистра Азраона с адептами и их пленника доставили в столицу империи. Знали, что император пустил дознавателей по следу таинственного Ковена. Но так же мы знали, что дела на границе нам придется решать самим.