Рабыня Тёмного Лорда (СИ) - Силаева Ольга
Кома.
Вот и объяснение. Вот почему они не виделись с профессором Деннетом после ритуала так долго. Все эти годы он провёл в коме. Два? Четыре? Пять? Сколько?
Всю жизнь, возможно. Будущее вполне могло измениться снова, и стать настоящим, где профессор Деннет не выйдет из комы никогда.
И теперь, закрыв глаза, Кира больше не увидит его ни в будущем, ни в прошлом. Ритуал был завершён, и все возможности искать ответы исчезли.
А когда профессор Деннет очнётся…
… Если очнётся.
… Он бросит её.
И Кира всё ещё не знала почему.
Кто-то принёс ей блузку и джинсы, и она механически оделась. Целитель подала ей флягу с водой, прохладной и кисловатой, и Кира машинально выпила всё до дна.
Наконец Райли поднялся.
— Идём. Тебе стоит отдохнуть.
— Я бы хотела остаться с лордом-ректором, — сказала Кира, не отрывая взгляд от осунувшегося лица. — Просто на случай, если.
— Кира, он не очнётся.
-. Если он меня слышит.
Райли тяжело вздохнул.
— Хорошо. Но нам нужно будет поговорить.
Им удалось поговорить только на следующий день. Расследование, естественно, сделалось новостью дня: о попытке похищения лорда-ректора Академии говорили даже помощницы целителей в больнице, где оказался он сам. Киру, бессменно сидящую в простом синем кресле напротив кровати, то и дело донимали вопросами.
Она лишь безразлично поводила плечами.
Главным было то, что Арчибальда фон Вюрнера так и не нашли. И то, что Вероника пришла в себя.
Она появилась в палате утром, когда Кира задремала. Длинные чёрные локоны, короткое зелёное платье — она выглядела едва ли старше самой Киры. Никакой больничной рубашки, хотя Вероника Крейн всё ещё была пациенткой клиники.
Она кивнула проснувшейся Кире, и Кира медленно кивнула в ответ.
Вдвоём они долго смотрели на силуэт в кровати и слушали попискивание приборов.
— Я не знаю, как я его забуду, — внезапно сказала Вероника, и Кира чуть не подскочила.
— Возможно, он скоро очнётся, — тихо сказала Кира.
— Он не очнётся, — сухо сказала Вероника. — Целители говорят, прогноз один к сорока. Завтра он будет меньше. Через месяц — никакой.
— Я в это не верю.
— Верь. Лучше переболеть сразу. Я тоже… долго болела.
Кира перевела на неё взгляд.
— Мне так легче, — вдруг сказала Вероника. — Быть брошенной или знать, что он не достанется никому? Что ты тоже его потеряла? Лучше второе. Но я никогда и никому этого не повторю.
— Само собой.
Ещё несколько минут они стояли в молчании.
— Сегодня снова допрос с этим твоим Райли Хили, — зевнула Вероника. — Мальчику, кажется, не хватает красивой женщины рядом. Та милая девочка, с которой он был на балу, мне понравилась. Тебе до неё далеко.
— Благодарю вас, миледи Крейн.
Вероника коснулась её плеча.
— Отдаю его тебе. Если дождёшься.
И вышла.
Райли появился под вечер. В измятой мантии и такой усталый, что рухнул не в кресло, а прямо на ковёр.
Несколько минут они сидели в молчании.
— Принести тебе чай? — наконец спросила Кира. — Ристретто?
Он покачал головой.
— Раз уж ты весь день здесь, лучше пойдём на воздух. Ты была на крыше?
Глаза Киры невольно зажглись.
— На крыше?
Он встал и протянул ей руку.
— Небольшое приключение, — мягко сказал Райли. — Тебе понравится.
Кира ожидала чего угодно. Но того, что он легко откроет окно, подхватит её под руку и взлетит, Кира не ждала совершенно.
Они перелетели через перила и рухнули на пологий скат, мягко перекатившись.
— Потрясающе, — выдохнула Кира. — Спасибо.
Райли встал, отряхивая мантию.
— Пожалуйста. У меня целый мешок новостей разной степени чудовищности, так что я решил немного поднять тебе настроение для начала.
Кира кивнула.
— Рассказывай.
— Ну, во-первых, про расследование, как обычно, будут знать только те, кто этим расследованием занимается. Тебе ничего не скажут ни об Арчибальде фон Вюрнере, ни о его сообщниках — тех, кто всё ещё на свободе, разумеется. Мне жаль, но это обычная процедура.
— Я понимаю.
— Прекрасно. Во-вторых, — лицо Райли стало жёстче, — я разрываю наш временный контракт. Прости. Да, донор такой силы безумно ценен для Протектората, но моей карьере конец, если я буду сотрудничать с убийцей моего отца. А уж если захочу жениться, прощай, Протекторат, здравствуй, сумасшедший дом для отставных героев войны — и я, увы, совершенно не шучу. Прецеденты были.
Они помолчали.
— Я бы остановил время, если бы мог, — сказал он. — Но скрыть то, что было на записях, невозможно. Агнус Хили был убийцей, да, но он был главой Протектората. И пятно на твоей репутации будет всегда.
Кира молча кивнула. Это она могла понять.
И одновременно внутри разливалось облегчение. Её контракт был закончен.
— Мадлен меня бросила, — внезапно сказал Райли. — Она поняла, что ей не нужен муж, который слишком недавно и слишком сильно любил другую, и, как она мне написала, разговор с матерью убедил её в том, что, бросая меня, она совершает правильное решение. Другими словами, сам виноват.
Тут у Киры возражений не нашлось.
— Ну, и напоследок… Целители правы, Кира. Он не выйдет из комы. Есть надежда на то, что это произойдёт под конец жизни, но. сама понимаешь. Какой смысл?
— В любви, — тихо сказала Кира. — Смысл всегда в любви.
— Пожалуй, я слишком рано тебя уговариваю, — негромко сказал Райли. — Мне стоит прийти к тебе с этим разговором месяца через два-три. Я просто не хочу видеть, как ты будешь отчаиваться. Тем более что у тебя никого больше нет, и поговорить с тобой могу только я. Не мадам же Кински об этом просить.
— Мадам Кински? Почему её?
— Она будет исполнять обязанности лорда-ректора следующие полгода. По традиции пост не будет считаться вакантным это время.
— Традиции, — мрачно сказала Кира. — Которые он начал менять.
— И мы это продолжим. Очень неспешно, но продолжим. И начнём с того, что Серый Дом теперь официально объединён с Академией. Все приютские дети получат образование, и лорд-ректор будет следить за их пребыванием в приюте очень пристально. Со временем у них появятся и хорошие воспитатели, обещаю.
— Хорошо бы.
— Так и будет.
Они стояли и смотрели с крыши больницы на ночной город. Райли, должно быть, думал о делах Протектората.
А Кира — о простом белом конверте в ящике её стола.
Эпилог
Кира уехала через два дня. Целители шептались ей вслед, но она спокойно сказала, что вернётся, и по их лицам почувствовала, что ей поверили.
К гостинице, затерянной в предгорьях, Кира подъехала уже в сумерках. Долго ждала оформления бумаг за стойкой, покачала головой на предложение поднести багаж: его у неё почти не было.
Спала она спокойно и без сновидений. Впрочем, сны с момента завершения ритуала ей не снились. Вообще. Никакие.
Она коснулась руны на груди один раз. Не произошло ничего.
Поэтому, проснувшись, Кира несколько минут лежала с закрытыми глазами лицом в подушку, чтобы не заплакать, а потом оделась, позавтракала и пошла по неприметной тропинке к горному водопаду, взяв с собой бутерброды и старомодную бумажную карту.
Она стояла у водопада, пока не стемнело. Её пальцы несколько раз сжимали краешек конверта, но Кира так и не решилась его открыть.
На следующий день картина повторилась. Она любовалась горами, видом с невозможных вершин на озеро и игрушечные домики в долине, каталась на подъёмниках и изо всех сил старалась не плакать.
Его письмо было предназначено для неё, стоящей здесь, она знала. Но…
Его голос. Его рука на её волосах. Его призрак, стоящий за её плечом.
Едва она выпустит его на волю, он исчезнет окончательно.
Кира снова пришла к горному водопаду на закате. Долго смотрела на радугу, тающую в бриллиантовом потоке.
И дала себе слово, что на следующий день они встретятся.
