Юлия Григорьева - Солнышко (СИ)
- Будто отражение, - проворчала я, падая на диванчик и хватая томик со стихами.
Глава 33
Рыжеватая лошадка брела по степи, лениво переставляя копыта и время от времени поглядывая на своего седока. Наголо бритый степняк дремал, покачиваясь в седле. Кобыла еще раз обернулась на всадника и остановилась вовсе, уткнувшись мордой в траву. Степняк почесал щеку, попробовал устроиться поудобней и плавно съехал с седла, чувствительно грохнувшись на землю. Он тут же вскочил, ошарашено оглядываясь по сторонам, кобыла тут же засеменила рысцой дальше, и всадник сердито закричал, пытаясь остановить свою лошадь. Кобылка оглянулась и пустилась в галоп, но вскоре остановилась и замерла в ожидании хозяина. Степняк добежал до нее, ткнул кулаком в нос, и лошадь обиженно фыркнула.
Неожиданно ветер донес до мужчины голоса, он обернулся и приставил руку козырьком к глазам. В его сторону ехали пять всадников. Они не спешили, оружие не вытаскивали, напротив, тот, что ехал впереди, поднял руку и приветливо махнул, крикнув на языке племени хассидов:
- Мир тебе, достопочтенный.
- И вам мир, - ответил степняк, ожидая, когда маленький отряд приблизится к нему, но саблю придвинул поближе, потому что на троих всадниках были надеты орнийские мундиры.
Тот, что махал степняку, спрыгнул со своего коня, учтиво поклонился, не забыв коснуться лба, отдавая дань уважения и говоря, что дурных помыслов у него нет. Степняк поклонился в ответ, ожидая продолжения разговора.
- Мое имя Никас, - представился неизвестный. - Назовет ли мне свое имя, достопочтенный сын степи?
- Самат, - коротко ответил степняк, чувствуя невольную симпатию и уважение к высокому незнакомцу с карими глазами и такой открытой доброй улыбкой.
- А далеко ли до ближайшего селения, уважаемый Самат? - спросил Ник Грай, излучая сплошное дружелюбие. - Мы едем с миром, а путь далек.
- Едете с миром, а мечи рядом держите, - заметил, прищурившись, степняк.
- Так ведь степь, уважаемый. Люди разные встречаются, да и зверей много бродит на вольных просторах. Это только для защиты, - с готовностью оправдался барон.- Ты же видишь, среди нас одна женщина, старик, я, простой человек и два солдата. Разве это боевой отряд?
- С таким войском воевать не ходят, - рассмеялся Самат. - Идемте со мной, я провожу вас.
- Благодарю тебя, достопочтенный Самат, сын великой степи, - благодарно поклонился Ник.
Его спутники с некоторым удивлением разглядывали все эти расшаркивания, но вынуждены были признать, что никого запугивать и нападать не пришлось. Цель была достигнута легко и быстро. Степняк вернулся в седло, барон Грай последовал его примеру, и вскоре маленький отряд ехал в сторону селения едагаров.
* * *
- Вроде дождь собирается, - сказала я, зная, что хан слышит меня.
- Дождя не будет, - ответил он из глубины своих покоев.
- Почему? Вон же туча, - возразила я, глядя на одинокое серое облако.
- Дождя еще три недели не будет, - уверенно ответил Таймаз, выходя на балкон. - Зато потом на неделю припустит.
- Откуда знаешь? - я с любопытством посмотрела на него.
Хан глянул на небо, потом на меня, вдруг встал на перила балкона и легко перескочил ко мне, твердо встав на перилах моего балкона. Я только ахнуть успела, расстояние-то было приличным. Таймаз соскочил ко мне и встал рядом.
- Откуда про дождь знаешь? - повторила я вопрос.
- Вижу, - пожал он плечами.
- Я вот почему-то ничего не вижу, - слегка раздраженно ответила я, неудовлетворенная ответом повелителя.
- Ты мало что видишь, - усмехнулся Таймаз, - еще больше видеть не желаешь.
Я развернулась и пошла в покои, хан вошел вместе со мной и первый опустился на диванчик. Взял в руки мой томик стихов, пролистал несколько страниц и остановился, пробежав несколько строк глазами, и продекламировал:
В ночи бреду, раскинув руки,
Я слеп и сед, лишь боль в груди.
Не выдержав с тобой разлуки,
Шепчу, любимая, приди...
Он посмотрел на меня с лукавым блеском в глазах и захлопнул томик. Я фыркнула и села напротив, глядя в бездонные черные глаза. Хан усмехнулся и совсем отложил книгу. В покои вошла Айша, узнать, не нужно ли мне что-нибудь, но увидев повелителя, тут же покинула покои, пятясь задом и согнувшись пополам.
- Иди ко мне, - Таймаз протянул руку. - Приди, любимая.
- Это ты кому из ста наложниц сказал? - спросила я, подмигнув.
Хан воздел руки к потолку, совсем как Кан, и даже с той же интонацией великомученика воскликнул:
- О, Великие Духи Гор, за что же вы наказали меня, поселив в моей душе это создание, наполненное ядом?
- И что ответили? - полюбопытствовала я.
Повелитель прорычал что-то на своем языке и насупился, обиженно глядя на меня. Давить мне на совесть совершенно бессмысленно. Хан это быстро понял и расплылся в улыбке, давая понять, что его тоже так легко не проймешь.
- Что ты хочешь? - спросил Таймаз, став серьезным.
- А ты? - ответила я вопросом на вопрос.
- Я хочу упрямое рыжее Солнышко, - улыбнулся хан. - А что хочет Солнышко?
- Давай у него спросим, - подмигнула я и встала, намереваясь выйти на балкон.
- Ты невозможна! - воскликнул Таймаз, и я села обратно, потому что в черных глазах появились гневные огоньки.
Отвечать ничего не стала, сложила руки на груди и глянула на него исподлобья. Таймаз встал и прошелся по покоям, заложив руки за спину. Наконец, остановился напротив и, согнувшись ко мне, спросил:
- Почему ты не хочешь заглянуть себе в душу?
- Я не хочу, может, кто из ста наложниц захочет, - ответила я, отводя взгляд.
- Что тебе дался гарем?! - яростно прорычал хан, поворачивая мою голову к себе за подбородок.
- Слишком много женщин, - ответила я, отбивая его руку.
Таймаз тяжело вздохнул и снова сел напротив, раздраженно глядя на меня. Я выдержала его взгляд.
- Ну, живут во дворце девушки, так надо! Почему тебя это смущает? - спросил он, откровенно злясь.
- То, что ты в любой момент можешь призвать к себе наложницу и разделить с ней ложе. - неужели так сложно понять? - Я не собираюсь ни с кем делить своего мужчину.
- Да не надо ни с кем делить, - воскликнул Таймаз. - Хочешь, дверь в гарем замуруют. - сказал он и тут же добавил, увидев мои округлившиеся глаза. - Со стороны моих покоев. Не буду я никого призывать. Это право хана, использовать девушек или нет. Но гарем нельзя убрать совсем.
- Почему? - я почувствовала себя бараном.
- Традиция, даже больше - закон! Я должен считаться с традициями своего народа. Даже если я сейчас распущу гарем, выдам замуж, верну домой, отправлю в старый дворец, мне пришлют новых девушек. От этого никуда не деться, Солнышко, пойми. И я не имею права отказывать, потому что оскорблю тех, кто хочет сделать своему хану приятное. Мне везут из набегов и сражений оружие, предметы искусства, дарят лучших коней из своих табунов и девушек. И как я могу отказать, когда племя выбирает в мой гарем лучшую из своих дочерей? Да, люди считают, что если именно их дар воцарится в моей спальне, значит, их племени я окажу особые милости, но по большому счету, это знак уважения. И я должен заботиться об этих девушках, но никто не обязывает меня призывать их к себе. Скажи, что ты поняла меня, Солнышко, - он изобразил страдальческую гримасу, вызвав этим мой невольный смешок.
