Змеи Неба и Пламени - Ребекка Кенни
Когда она пытается встать, я удерживаю её на месте.
— Подожди минутку. Я не хочу, чтобы всё, что я вложил в тебя, вылилось наружу.
— Ты получишь больше, — отвечает она. — Пусти меня. Мне нужно в туалет.
Она просит меня не смотреть, пока она удовлетворяет свои физиологические потребности, поэтому я стою у входа в пещеру и смотрю на бурю, пока она не говорит мне, что закончила.
Когда я оборачиваюсь, она стоит там обнажённая и пытается пальцами распутать свои спутанные светлые волосы.
— Почему твои волосы всегда выглядят такими гладкими и шелковистыми? — ворчит она.
Я приподнимаю прядь волос и хмурюсь.
— Это нормально?
— Нет, это не так. Думаю, это работа Телисе, небольшой бонус, который она добавила к заклинанию. Может, мне удастся уговорить её сделать нечто подобное и для меня, чтобы волосы всегда оставались чистыми и безупречными. Кстати, о волосах — я собираюсь воспользоваться этим когтем-ножом, чтобы побрить ноги и… другие места. В замке я делала это регулярно, но с тех пор, как ты меня забрал, у меня не было возможности. Я вся заросла и чувствую себя ужасно.
— Мне нравится, какая ты есть, — говорю ей.
— Спасибо, но я делаю это для себя.
Она берет нож и поднимает на меня взгляд, замечая выражение моего лица.
— Что такое?
— Этот коготь-нож, как ты его называешь, принадлежал одному из наших павших. Такие реликвии почитаемы, их не принято использовать как инструменты. Я ничего не сказал, когда ты готовила с его помощью еду, но это… кажется мне неуважительным.
Серилла внимательно рассматривает коготь и кивает:
— Понимаю, о чём ты. Если тебе это не нравится, я не буду его использовать.
Она проявляет доброту, тактичность и уважение, но я вижу, как сильно ей хочется побриться. Я размышляю, вспоминая, что Тенебрикс нашел своё место среди звёзд много месяцев назад. Теперь он снова слился со вселенной и вряд ли заботится о том, что делают с его когтем. Возможно, в такие времена, полные перемен, можно позволить себе небольшое отступление от правил. К тому же, этот коготь не является данью памяти — на нём нет вырезанного имени. Значит, это запасной, найденный Джессивой где-то, а значит, его использование более допустимо.
— Делай, — говорю я принцессе. — Тенебрикс был драконом с лёгким нравом, он всегда любил шутки и охотно пробовал новое. Думаю, он бы не возражал.
— Спасибо.
Она берёт кусок мыла и усаживается у выхода из ручья. Я наблюдаю, заворожённый, как она намыливает ноги и подмышки, аккуратно сбривая светлые волоски.
— У тебя появились новые синяки, — замечаю я. — И, кажется, я поцарапал тебе спину. Прости.
— Не извиняйся! Когда ты впился в меня когтями, это было именно то, что мне нужно. Пока ты не заходишь слишком глубоко, всё в порядке. А теперь тише, мне надо сосредоточиться.
Она раздвигает ноги и покрывает нежную кожу мыльной пеной, аккуратно начиная бритье. Я замираю, опасаясь, что она поранится, но её движения уверены.
— Ты часто это делала, — отмечаю я.
— У меня были служанки, они могли бы заняться этим, — отвечает она. — Но я всегда предпочитала делать такие вещи сама.
Странно… В тот первый день её нагота ничуть меня не смущала, но теперь одна мысль о том, что кто-то ещё видел её обнаженной, пробуждает во мне вспышку горячей, необъяснимой ревности. Мне не нравится представлять, как её служанки касались её, а ещё больше — что до меня у неё были другие мужчины. Это глупая, иррациональная ревность, с которой мне нужно бороться.
— Готово.
Она ополаскивается, без стеснения раздвигая складки кожи, смывая пену и остатки светлых волосков.
Я сглатываю, когда моё тело сжимается от внезапного желания. Сердце гулко стучит, кровь кипит в венах, каждая мышца напряжена, дыхание перехватывает. Мой член поднимается, толстый и твёрдый. Неистовое желание сковывает каждую мышцу, бушует в мозгу, грохочет в груди.
Снаружи сверкает молния, вспыхивая в темноте, на миг превращая пещеру в ослепительное белое пространство. Гром грохочет где-то в горах, и Серилла вздрагивает, когда вниз с грохотом срываются камни. В ту же секунду дождь обрушивается с новой силой, ветер с воем загоняет его в пещеру. Капли со шипением разбиваются о дайр-камни, но не достигают гнезда.
Серилла поднимается, берёт свое белое платье и натягивает его через голову. Я наблюдаю, как тонкая ткань спускается вниз, скрывая её тело от моего взгляда, и ненавижу её за это.
Она подходит к гнезду, закидывает одну ногу, готовясь забраться внутрь, видимо, собираясь спать. Ткань натягивается на её округлых бёдрах.
И я теряю рассудок.
С приглушённым стоном я набрасываюсь на неё. Мои когти лихорадочно хватают платье, отбрасывая ткань в сторону. Дрожа от мучительной потребности, я вхожу в неё.
Принцесса вскрикивает от неожиданности, когда я резко вхожу, но, слава богу, не произносит своих заветных слов. Даже если бы она их произнесла, не уверен, что я смог бы остановиться.
Из моего горла вырывается хриплый стон, когда я погружаюсь глубоко в её тело. То, как её сочные, влажные внутренности дрожат и сжимаются вокруг меня, — это лучшее ощущение, которое я когда-либо испытывал. Я не могу представить, что секс в облике дракона может быть таким приятным.
Я держу её за бёдра и смотрю, как мой член входит и выходит из-под её ягодиц. Экспериментируя, я дразню кончиком большого пальца крошечную сморщенную дырочку в её заднице, пока трахаю ее, получая в награду вздох удивленного восторга. Крошечная дырочка предназначена для испражнения, а не для размножения, но я очарован ею, как и каждой частью её тела.
Дрожь удовольствия пробегает по моему члену с каждым новым толчком в мою пленницу. Я содрогаюсь, издавая отчаянные стоны в пропитанный дождем воздух пещеры, потому что я никогда не чувствовал ничего столь совершенного, утонченно-изысканного — ничего столь невероятно восхитительного…
— Мне нравятся эти приятные звуки, которые ты издаёшь, — мягко говорит Серилла. — Ты так сильно хочешь мою пизду, дракон?
Я помню, как король Ворейна использовал это слово. Должно быть, оно означает то же самое, что и «киска». Оно какое-то более грубое, вульгарное и собственническое. Мне не нравилось, когда он произносил его, но, кажется, мне нравится, когда его произносит она.
— Я жажду твоей пизды, Принцесса. — Я делаю судорожный вдох. — Ты ощущаешься так, будто я лечу сквозь закат. Словно ныряю с водопада. Словно разрываю свежее, сочное, вкусное мясо…
— Хватит драконьей поэзии. — Она смеется, но смех этот дымный и густой от желания. — Чёрт, Киреаган, как ты заставляешь меня чувствовать себя так? Боже,
