Ночь ведьмы. Книга первая - Сара Рааш
– На дороге никого! – слышим мы, как Йоханн кричит хэксэн-егерям. – Никаких знаков того, что они шли этим путем.
Воцаряется тишина. Я бегу изо всех сил, спеша за Отто и Лизель, вперед, вперед…
– Фрицихен! – раздается с дороги крик, змеящийся среди деревьев. – Ты достаточно долго играла с моей игрушкой. Теперь моя очередь.
Лизель всхлипывает и цепляется за Отто, и я с трудом разбираю, что она говорит, наполовину плача, наполовину умоляя:
– Не позволяй ему добраться до меня… только не снова…
– Он не получит тебя, – обещаю я.
У меня больше нет магии, нет защитных заклинаний, ничего, и я так устала от отсутствия запасов, которые могли бы нам помочь, могли бы хоть что-то сделать, – но я все же не совсем бессильна. Даже если у меня нет магии, чтобы остановить брата, я все равно могу попытаться.
Я осмеливаюсь оглянуться, чтобы оценить, насколько далеко продвинулся брат.
Мы совсем немного углубились в лес. Дитер уже на дороге, его лошадь пританцовывает, когда он осматривает опушку. Он, должно быть, понимает, что бесполезно вести лошадей через чащу, он спешивается и кричит кому-то, требуя, чтобы ему передали пистолет.
Затем он устремляется в Лес.
За ним следует несколько хэксэн-егерей с оружием наготове, и один из них уже целится.
Я начинаю поворачиваться, чтобы предупредить Отто, но в тот момент, когда Дитер ныряет в лес, его тело взмывает в воздух. Он парит над землей, подвешенный на границе Черного Леса, и то же происходит с каждым из следующих за ним охотников: невидимая сила хватает их и поднимает ввысь.
И, как один, они падают на дорогу, оглашая воздух воплями и проклятиями.
Я разворачиваюсь и бегу, с каждым шагом увеличивая расстояние между собой и братом. Но его голос становится громче, в нем нарастает гнев, и он сбрасывает свою обычную сдержанность:
– Ты не сможешь спрятаться, Фридерика! Они не защитят тебя!
Отто оглядывается на меня.
– Продолжай бежать! – кричу я. Паника во мне растет.
Отто ускоряется, и они с Лизель вырываются вперед, перепрыгивая через поваленные стволы, огибая огромные деревья…
Я следую за ними и на мгновение теряю их из виду, они превращаются в темное пятно среди тусклых теней и высоченных деревьев.
– Фрици! Вот, вот река!
Отто переходит на шаг, и Лизель выглядывает из-за его плеча. Я замечаю следы слез на ее щеках.
– Туман, Фрици! – зовет она. – Иди в туман!
Отто смотрит на Лизель, которую держит на руках:
– Что? Какой еще туман?
Но я его вижу. А он не может? Река, о которой он кричал, похожа на узкую змейку по сравнению с Рейном. Там, откуда она берет начало, должно быть, тепло: туман поднимается от реки клубящимися облаками.
Пар сгущается, наполняя воздух, как утренняя дымка.
Я встряхиваю головой, пытаясь избавиться от ощущения нереальности происходящего.
– Подожди… Отто… – Я спотыкаюсь о корень, останавливаюсь, но когда поднимаю глаза, не вижу ни его, ни Лизель.
Я крадусь вперед, и туман сгущается, белизна волнами просачивается сквозь деревья.
– Лизель! Отто!
Туманная пелена клубится. Деревья исчезают. Все вокруг белое, пахнет дождевой водой, плесенью и сыростью.
– Фрици! – кричит Отто, его голос далекий и приглушенный.
– Все в порядке! – зовет Лизель. – Все в порядке, Фрици!
«Иду», – хочу ответить им. Я кричу, но слова будто вязнут в тумане. Я замечаю какое-то движение, что заставляет меня обернуться. Пытаюсь позвать Отто, но мой голос превращается в сдавленный вопль, когда из тумана возникает обветренное лицо, бросаясь ко мне.
Я отпрыгиваю в сторону, врезаюсь плечом в дерево, и вопль, срывающийся с моих губ, тонет в белизне.
«Я буду судить ее», – произносит голос.
Уже несколько дней я не слышала его. И хотя знаю, что не должна радоваться его присутствию, какая-то часть меня вздыхает с облегчением, потому что в этой неопределенности наконец-то находится что-то знакомое.
Но когда я, спотыкаясь, делаю шаг вперед, туман сгущается и превращается в другое лицо. Скрюченное и гротескное, с пустыми глазницами, отсутствующими зубами и спутанными волосами, оно вырывается из пара и бросается на меня, и я снова кидаюсь в сторону и падаю на холодную, мерзлую землю.
«Я буду судить ее!» – голос снова заявляет о себе, пронзая меня насквозь.
Я с трудом встаю на ноги, обливаясь холодным потом. Меня бьет дрожь, зубы стучат.
Отто… Лизель…
«У тебя был шанс с ней, сестра», – говорит кто-то. Сухой воздушный голос, в котором не расслышать возраста.
В тумане проступает еще одно лицо. И еще одно. Крики, изуродованные лица, ужас, ярость и пустые глазницы, смерть во всей ее агонии – куда бы я ни повернулась, куда бы ни посмотрела, появляются лица, вздымаясь и покачиваясь в тумане. Раньше я задыхалась от бега, а теперь хватаю ртом воздух от страха, который сжимает мои легкие, выдавливая из меня жизнь.
«Она моя», – произносит голос, тот, который я знаю, тот, который связан с дикой магией, и я всхлипываю, но этот всхлип тонет в тишине. Я хочу воспротивиться – я не сдалась, я не принадлежу дикой магии, я добрая ведьма, добрая ведьма…
Кто те, другие голоса? Чего они хотят?
«Нет, – останавливает последний голос. Он звучит как тысяча голосов, соединенных в одном, звенящих жизнью, полной прозрения, мудрости и боли. – Я проверю, чего она достойна».
Все лица, проступающие сквозь туман, поворачиваются, как одно, сосредотачиваясь на мне. Из моего горла вырывается беззвучный вопль, и когда все лица несутся вперед, стремительно приближаясь, ужас заставляет меня пятиться назад, пока я снова не спотыкаюсь.
Но когда я падаю, то не ударяюсь о землю.
Я ударяюсь о воду и с громким всплеском погружаюсь на глубину реки.
32. Отто
Я держу Лизель на руках. Держу и обещаю, что никто ее не заберет, что Дитер не сможет до нее добраться, что я защищу ее, что бы ни случилось. Я держу ее, а потом…
Ее нет.
Я таращусь на пустые руки. Она была здесь, настоящая, ее вес давил мне на ребра, а теперь… ее нет.
«О боже». Я подвел ее.
– Лизель! – кричу я, оборачиваясь.
Никого.
– Фрици! – Мне не стыдно за страх, сквозящий в моем крике, я и правда напуган.
– Они не придут, – произносит чей-то голос. Я оборачиваюсь и вижу, что на каменистом берегу реки сидит дева. Ее волосы заплетены в тугую косу и спрятаны под косынкой, а длинное платье, похожее на тунику, сшито в старинном стиле – из зеленой шерсти со шнуровкой по бокам,
