Кровь, пламя и прощение - Кристина Девис

— Я бунтовал против системы Братства, и единственным, кто так же часто, как и я, влипал в неприятности, был Ал. Он был гением и не удосуживался следовать правилам. Мы славно веселились и часто бывали наказаны.

Наставником Ала был Финнеас — маг, жаждавший власти и общественного признания, больше кого бы то ни было. Его желание обрести бессмертие поначалу казалось нам невозможным, но он убедил нас принять участие в одном эксперименте, что должен был подарить ему вечную жизнь.

Заклинание не сработало и лишило его жизни. Когда Братству стало известно, что они потеряли брата, они пришли в ярость. Нас исключили на десять лет. Мы с Алом долго спорили, чья это вина. Поскольку мне больше нечего было делать в Китаре, я вернулся к единственной жизни, которую знал: в открытом море.

Я не закончил обучение, но моих знаний было достаточно, чтобы гнать лодку на пределе возможностей. Лодка в шторм села на мель у побережья Амании. Там я встретил Жо — самую красивую женщину, которую я когда-либо видел.

Я потерял голову от любви, и это чувство заглушило боль от исключения. Жо взяла мою фамилию и показала, что значит иметь семью. Мы накопили денег, чтобы купить вторую лодку, затем третью. Магия нам в этом помогала. Я ловко перехватывал корабли и перегонял их быстрее пиратов. Так был создан Флот.

Баллард издал сдавленный звук, словно Эбенезер только что подтвердил его давние подозрения насчёт его семейного наследия. Мари тихо вздохнула.

— Хотел бы я, чтобы так было и дальше, — продолжил Эбенезер. — Но у Ала были другие планы. Он был амбициозен и не мог забыть, как близко Финнеас подобрался к обретению бессмертия. Если бы Ал смог довести до конца труд Финнеас, у Братства не осталось бы иного выбора, кроме как предложить ему высочайший пост Серкулуса.

— После завоевания Раманаджи Братство успокоилось. Серкулус не желал рисковать жизнями братьев ради прогресса в магии. Проще было пожертвовать жизнью одного брата, используя надёжные, проверенные временем заклинания. Финнеас нашёл способ привязать душу, но не смог найти противовес, который смог бы удержать её в этом мире. Это был недостающий кусочек.

— В каком смысле «привязать»? — спросила Нева.

— Привязка — это сложная штука. Грубо говоря, это своеобразный якорь в магических ритуалах. — Тана поднесла кружку к губам Эбенезера. Он сделал глоток, перед тем как продолжить. — Ал прихватил с собой один из самых древних, но в то же время очень ценных текстов из библиотеки Братства и нашёл меня. Я понимал, что ему не стоит доверять, но он был очень убедителен. Мы экспериментировали в рамках здравого смысла и в какой-то момент решились использовать текст, чтобы привязать наши душу к этому миру, чтобы никогда не оказаться в объятьях Риски. К сожалению, текст был уничтожен, но мы были счастливы.

Ал убедил меня вернуться вместе с ним к Братству, чтобы заявить о достигнутом успехе на основе трудов Финнеаса перед всем Серкулусом. Они выслушали нас. Они с радостью узнали от нас все подробности и сами использовали привязку на себе, но всё же встал вопрос об украденном тексте.

Ал не понимал, как они будут разгневаны, когда узнают о потере. Понимаешь, магический текст — это не просто книга. Он полон силы. Как правило, в него вложена душа брата, пожертвовавшего собой. Как бы то ни было, Братство привязало нас друг к другу и к этим островам. Поэтому, хоть Ал и снял чары со своих меток осуждённого, он всё равно не может никуда уплыть.

Только спустя время мы осознали недостаток наших чар. Хоть наши души и остаются в этом мире, наши тела всё ещё стареют и перестают функционировать.

Для меня наш успех обернулся тяжкой ношей. Жо присоединилась ко мне на Литлориане. Мы прожили вместе много лет до её последнего вздоха. Я смотрел, как растут наши сыновья, становятся отцами и затем тоже умирают.

Я пошёл к Алу, чтобы узнать, можно ли как-то распространить привязку на мою семью. В общем, я как был дураком, так им и остался. Ал проводил всё больше и больше экспериментов. Когда я привёл потомков, чтобы одарить их бессмертием, он изменил заклинание и забрал у меня силу. Полагаю, он надеялся тем самым предотвратить старение, но правду я уже никогда не узнаю.

После этого у меня проявились первые признаки гниения, как и у нескольких других на острове. Нас изгнали сюда. Несколько лет нам передавали продовольствие с Литлориана, но затем стали отправлять только новых заражённых.

В общем, всем этим я пытаюсь сказать, что мы связаны. Ал и я привязаны к этим островам невидимыми путами, созданными Братством. По законам магии, один из нас должен умереть по-настоящему, чтобы разорвать привязку.

Если Ал попытается сбежать, магия вернёт его обратно — будь то на волнах, в лапах дракона или на корабле. Каждый раз он оказывался там, откуда начинал. А если я попытаюсь покончить с собой, моё тело всё равно медленно, мучительно, но исцелится лишь до того состояния, в котором ты видишь меня сейчас. Он послал тебя сюда, чтобы убить меня. Возможно, после этого он сможет покинуть остров.

Нева прочистила горло, в котором словно бы застряли сотни осколков стекла.

— Я не хочу убивать тебя, Эбенезер.

— А я хочу этого больше всего на свете, — ответил Эбенезер. — Моя смерть не будет на твоей совести, Да'Валиа. Ты окажешь мне большую услугу. Моя плоть поражена гнилью, но дело не только в этом. Часть меня не чувствует ничего, кроме боли, тогда как другая часть уже не чувствует ничего. Я больше не человек и не маг. Я лишь пустая оболочка мужчина, который слишком долго задержался на этом свете. Отправь меня к Риске, я буду признателен тебе за это. И она тоже будет благодарна.

Баллард долго молчал, но в этот момент подал голос:

— Я сделаю это.

У Невы едва не подкосились колени от облегчения.

Эбенезер посмотрел на своего прапраправнука с чем-то похожим на гордость.

— Ты не сможешь. Только тот, в чьих руках сила богов, сможет подарить мне истинную смерть.

Рука. Нева сползла на пол. Если она этого не сделает, аптекарь откажется убирать с кожи драконоборцев метки осуждённых, а значит, им никогда не сбежать с Литлориана.