Дом грозы - Ксюша Левина
– Мне нужно переодеться, – равнодушно бросает Фандер, стягивая с себя футболку.
С очередным разрядом молнии мансарду заливает свет. Хочется вопить, чтобы это мучение прекратилось.
Дайте мне то, что успокоит, и я уйду!
Никогда, нигде, ни с кем кроме Фандера Нимея не чувствовала себя таким глупым ребенком. Никогда столько эмоций не выпускала наружу, никогда так много не бесилась и не ревновала. Он оказывает на нее плохое влияние, однозначно.
– Будешь пялиться? – улыбается он.
– Нет. Нет, мне идти нужно. – Она отмирает, приходит в движение и искренне старается не смотреть на Фандера, проходя мимо.
– Нимея. – Он ловит ее за руку.
Волна жгучего облегчения прокатывается от пяток к макушке. Она вообще уходить не хотела и была уверена, что, если окажется на лестнице, лучше не станет. Совершенно точно.
– Зачем приходила? – Он стоит настолько близко, что губы касаются виска, дыхание – линии волос. Фандер кладет руки на талию Нимеи и легко притягивает ее на десять дюймов ближе, так что она утыкается лбом в его грудь. – Ну? Скажи, пожалуйста, правду, это не сложно. – Он очень тихо просит.
– Потому что захотела. – Нимея дергает подбородком в надежде, что покажется ему все такой же самоуверенной, как раньше. Она так хочет быть сильной, самой собой, смелее всех, вообще не подверженной чувствам, которые могут мешать мыслить здраво.
По скольким пунктам ее ждет сокрушительное поражение?
Черт бы его побрал.
– Как это… любить кого-то? – Ее ореховые глаза темнеют, его изумрудные, наоборот, становятся светлыми. Их будто заполняет добро, и вместе с тем просыпается магия, которая выжигает черный пигмент из радужки.
– Почему, если я делаю так, – она медленно поднимает руку и кладет ее на грудь Фандера в районе сердца, – оно там у тебя быстрее бьется? Как ты это делаешь? Это приятно?
– Чертовски приятно. – Он сглатывает.
Щеки Фандера заливает румянец, Нимея тоже чувствует, как у нее горит лицо. А еще очень болит сердце, но это же не любовь. Что тогда происходит с Хардином? Почему он вообще еще жив?
– У тебя зрачки расширились, – удивленно шепчет она и, подняв руку выше, гладит кожу Фандера за ухом. – А так?
– Хватит, Нимея, – еле выговаривает он и трется носом о нежную кожу на ее запястье.
Кровь Нимеи кипит, и это очень сильно отвлекает.
– Ты часто дышишь. – Нока, как доктор на осмотре, озвучивает все свои наблюдения. – Почему ты просишь меня остановиться, если это так приятно? Почему тебе это нравится, когда мне из-за всего этого больно?
– Больно?
– Да.
– Где? – Он приоткрывает глаза, они кажутся затуманенными, а взгляд расфокусированным, будто Фандер уходит в свои фантазии.
– Тут. – Она берет его за руку и прижимает ее к своему животу. – И тут, – теперь к ребрам, там, где бьется сердце. – Какого черта ты не полюбил какую-нибудь другую девушку? Влюбиться в меня все равно что… облиться бензином и поиграть с огнем. Я тебе не подхожу. Ты красавчик, и все такое. – Нимея говорит, говорит, говорит, пока Фандер наблюдает за собственными пальцами, касающимися ее тела. В его взгляде столько обожания, что Нимея не может этим не наслаждаться. Завораживающее зрелище.
– О как.
– И ты явно сентиментальный. Я всегда думала, что из вас двоих сентиментальнее Энг, ну, знаешь, он же любит широкие жесты: розы дарить каждый день, комплименты, пироженки. Но это меркнет по сравнению с тобой, чувак. И это совсем не подходит мне… А я совсем не подхожу тебе. Рядом с тобой я сама не своя. Я привыкла себя контролировать, а из-за тебя не могу.
– Зачем ты пришла? – Его рука скользит выше, к ее шее, заставляет задрать подбородок. Теперь удобнее делать две вещи: смотреть в глаза и следить за губами, говорящими всякий вздор.
– Потому что ты меня бесишь, и я хотела тебе это сказать.
– Говори.
– Ты меня бесишь, Хардин. – Она пытается казаться злой, чтобы хоть немного остудить его пыл и разрядить обстановку, но искры между ними, как гром, загораются снова и снова, а светлее не становится.
Можно говорить что угодно. Можно шипеть, ругаться, драться, но магия взаимного притяжения между ними никуда не денется, она уже переполнила комнату, превратилась в густой воздух, в котором при желании получилось бы плавать или парить, как в невесомости. Небо заряжено на два десятка молний, а Фандер и Нимея – на долгий бестолковый разговор и три дюжины прожигающих до черепных коробок взглядов, которые они бросают друг на друга.
– Как это работает… – Она касается пальцами его скул, зачесывает назад его волосы.
– Радуйся… желаю никогда не узнать, – хрипит он, не прекращая коситься на Нимею.
– Никогда не влюбляться?
– Никогда безответно не влюбляться.
– Сам виноват, я тебя не просила, – шепчет она, глотая ртом воздух, которого почему-то не хватает.
Она никогда не думала, что будет мечтать о том, чтобы Фандер Хардин продолжал с ней говорить.
Новый раскат грома, молния расцвечивает небо, укрытое черными тучами, как одеялом, очередной приступ жесточайшего ливня обрушивается на землю, а Фандер – на губы Нимеи, которые в ожидании приоткрыты, она совершенно не сопротивляется.
Нимея мгновенно обмякает в его руках, потому что устала держать лицо. Так вот что было нужно, чтобы стало легче? Уйти и запереться у себя в комнате по-прежнему не хочется, но груз с души свалился. Вот чего не хватало. Потому что ее целует он и будет целовать до конца жизни, если попросить. Он может сколько угодно дарить мертвые цветы Бэли Теран, но целовать будет Нимею Нока. Чувство собственничества, похожее на помешательство, поглощает ее, делая восхитительно счастливой.
Вены гудят, кровь разгоняется по ним, потому что сердце слишком быстро ее качает, это напоминает эйфорию, от которой голова начинает кружиться. Фандер Хардин и его руки – единственный ориентир. Если держаться покрепче – все будет хорошо.
Если обнять его достаточно сильно, то он останется рядом надолго. Нимея ни в чем себе не отказывает, обнимает его за шею, не дает отстраниться ни на дюйм, а он почему-то старательно пытается это сделать.
– Ну что? – стонет она ему в губы и злобно кусает за нижнюю.
Он шипит:
– Ты разве за этим пришла? На вопросы мои отвечать не будешь?
– Нет, закрой уже рот и целуй меня. – Она начинает понимать, что быть коротышкой рядом с ним неудобно, но Фандер или читает мысли, или разделяет ее мнение. Тянет Нимею на себя, а она тут же обхватывает его талию ногами, с восторгом понимает, что вот теперь они находятся достаточно близко друг к другу. Вот теперь все хорошо.
Можно подчиниться его рукам, которые будто подсказывают, как правильно. Наклоняют ее голову так, чтобы поцелуй был глубже, поддерживают, чтобы не приходилось прилагать много усилий, чтобы быть как можно ближе к нему.
Нимее кажется, что боль, мучившая ее в районе груди, стремительно проходит, словно кто-то умело обработал рану охлаждающей лечебной микстурой. Становится так легко, что слезы облегчения выступают на глазах.
– Ты плачешь? – Фандер отстраняется, и возвращается эта ноющая боль.
– Почему мне больно, когда ты меня не целуешь?
– Если я скажу, ты все равно не поверишь…
Она смотрит ему в глаза, полные невозможной нежности и тумана. В груди продолжает расти боль, заставляет задыхаться, потому что воспалившееся от вторжения инородного чувства сердце разбухает, сдавливая легкие.
Я, кажется, заболела.
– Так и есть… – Он соглашается с ее неозвученной мыслью.
Нимея прижимается к губам Фандера, чтобы стало легче дышать. И снова, и снова, пока не теряет голову. Как же это хорошо, когда теряешь голову. И если бы сейчас кто-то
