Честная игра - Патриция Бриггз

— Я не знаю, — бросил Бран. — Чарльз, в этом проблема?

Чарльз плохо знал Айзека, и разговаривать при нем все равно, что танцевать голышом на публике. Но если Бран мог помочь, то он готов раздеться и пробежаться голышом по Конгресс-стрит в центре Бостона в обеденный перерыв только для того, чтобы получить шанс поговорить с ним.

— Они разорвали связь, — признался Чарльз.

— Кто? — спросил Бран.

— Призраки людей, которых я незаслуженно убил. — Он повернулся, чтобы посмотреть на отца, но увидел только Айзека, держащего свой мобильный телефон.

Чарлз мрачно улыбнулся Айзеку, который отступил на шаг.

— Кто-то другой на моем месте, вероятно, посчитал бы, что он сошел с ума. Но мой дедушка был шаманом и передал мне дар, который позволяет мне видеть призраков тех, кому я причинил зло.

— Значит, они преследуют тебя, — спокойно произнес Айзек.

Чарльз не ожидал, что альфа набросится на него и назовет лжецом — в конце концов, Чарльз был личным убийцей маррока. Но вера в его глазах напомнила, что дедушка Айзека тоже мог видеть призраков.

— И они преследуют меня, — признался он, и братец волк немного отступил от немедленной атаки. Он одобрял Айзека, пока другой волк не стал слишком назойливым.

— Скажи ему почему, — приказал Бран в тишине. Его голос звучал странно, как бывало, когда он следовал интуиции, хотя не понимал причину. По правде говоря, Чарльз унаследовал способность обращаться с магией от обоих родителей, но иногда Брана беспокоило, когда магия говорила с ним, вероятно, потому что по сравнению с его матерью Злая ведьма Запада похожа на фею-крестную Золушки.

— Потому что мое чувство вины удерживает их здесь, — ответил Чарльз Айзеку, ведь Бран считал, что это может быть важно. — Они должны уйти туда, куда отправляются мертвецы, но я держу их здесь, потому что не могу их отпустить.

— За что ты чувствуешь вину? — озадаченно спросил Айзек. — Мы все знаем о Миннесоте, альфы те еще сплетники. Три волка убили старого педофила, наполовину съели его, а затем бросили тело, которое нашел десятилетний ребенок. Судя по сплетням и полицейским отчетам, которые я видел, за этим десятилетним ребенком охотился этот старик. Скорее всего, проклятые дураки подняли столько шума, дерясь из-за тела, что пацан пришел разобраться, в чем дело. По крайней мере, у них хватило ума сбежать, а не убить ребенка. Но как по мне, их глупость вошла в пятерку самых тупых поступков на следующие десять лет, а то и больше.

Чарльз не знал, что тело обнаружил ребенок. Бран приказал пойти и выяснить, убили ли оборотни человека и оставили его на виду. И если это так, то казнить их. Братец волк вынудил их признаться, доминантные волки могут это сделать, а затем выполнил приказ своего альфы.

— Бедный мальчик, — пробормотал Бран. — Никто не сказал мне, что его нашел ребенок.

Чарльз знал, что кто-то свяжется с семьей мальчика и позаботится о том, чтобы с ним поговорил психолог. Его родители будут считать, что это какая-то организация жертв преступлений или другая благотворительная организация. Ранее Чарльз делал эту работу или организовывал подобные встречи.

— Ты чувствуешь вину за то, что казнил их, — продолжил Айзек, привлекая внимание Чарльза обратно к себе. — Я понимаю это. Но не понимаю, почему ты должен себя винить. Они плакали, как дети? Потому что отстойно, когда они рыдают. Это был Роберт, их альфа? Я слышал, какую чушь он распространял. Хорошо, их жертвой был ублюдок, который заслуживал смерти. Но если они были уверены, что он виновен, стоило убить его где-нибудь тихо и избавиться от тела. Я бы тоже казнил их альфу за то, что выпустил своих волков из-под контроля, что они растерзали гражданского.

— Если бы это случилось до того, как мы вышли на публику, — сказал Чарльз, — я мог бы оставить их в живых.

— Неужели? — Айзек покачал головой. — Если бы они были в моей стае, я бы сам убил их. Сейчас, десять лет назад, когда угодно.

По его голосу Чарльз понял, что Айзек сказал правду.

— Для них не имело значения, что парень был мусором, — добавил

Айзек. — Если бы они охотились из-за его преступлений, то не съели бы его. Если бы они не охотились стаей, то, вероятно, даже не убили бы его. Они были тупицами и вышли из-под контроля. Среди нас нет места тупым, вышедшим из-под контроля оборотням. Не сейчас и никогда. Их альфе следовало убедиться, что они не тупицы. Я знаю, что лучше не посылать стаю на охоту, когда мы не желаем, чтобы в результате получилось кровавое месиво. Роберт был альфой своей стаи дольше, чем я оборотнем. И он даже не смог принять вину на себя. Они были хорошими парнями, и он не собирался убивать хороших парней, потому что понимал, что это его вина и это его обязанность о них заботиться. Поэтому Брану пришлось отправить тебя убить их. Держу пари, что этот п… — Он бросил испуганный взгляд на телефон, прикусил губу и закончил более спокойно: — Держу пари, он много чего наговорил, из-за чего ты почувствовал себя убийцей, верно? Он сделал это, потому что знал, что сам виноват, хотя не готов был признать это. Поэтому искал, кого бы обвинить. И мы все знаем, что оборотни не могут себе позволить попасть в заголовки, какие были в Миннесоте.

Айзек верил в то, что говорил. И все слова звучали правильно. Возможно, Чарльз слишком внимательно слушал Роберта и запутался.

Чарльз глубоко вздохнул.

— Анна знает, как ведут себя люди, — сказал он. — Она бы тоже это увидела. Но я больше не беру Анну с собой.

— Но в этом есть смысл, верно? — настаивал Айзек.

— Если бы тебя уже не измотали убийства, — тяжело вздохнул Бран, — то сам бы увидел правду. Если бы я не был так занят, пытаясь оправдать несправедливость, тоже это увидел бы. Это было необходимо, хотя и тяжело.

— Один из волков не пробыл волком и два года, — добавил Чарльз.

— Это еще хуже, — ответил Айзек. — Они решили поддаться волку в неподходящее время. Они решили тусоваться с идиотами и сами приняли решение. Сами выбрали свою смерть, а ты был всего лишь исполнителем.

— Я думаю, — вставил Бран, — что Миннесотской стае нужен другой альфа.

— Согласен, — поддакнул Айзек.

— Чарльз, — сказал Бран. — Где Анна?

Не думая, Чарльз указал на юго-запад и понял, что точно определил ее местоположение.

— Десять миль в том направлении. — Он больше ничего не мог сказать, не мог прикоснуться