Кровавая любовь - Карина Халле
И вот тогда я вижу. Краем глаза замечаю движение в глубине. Я поворачиваю голову, и сначала мне кажется, что это рыба плывет, но позже понимаю.
Это не рыба.
Это мотылек.
Мой мотылек.
И он летит под водой.
Я расширяю глаза, высовываю пальцы из клетки, мотылек садится на них. Он смотрит на меня большими глазами, движет усиками. И я чувствую, как внутри меня поднимается прилив энергии, которая не только исходит из колодца, но и меняет его. Глубины внутри меня превращаются из темных в золотые, как будто все внутри становится светлым. Вода в колодце светлеет, сияет, прилив силы распространяется по всему моему телу, пульсируя в венах, отчего я чувствую себя восхитительно живой.
С благоговением смотрю на мотылька, он просто уплывает, исчезая в темноте холодного океанского дна.
Но теперь у меня есть все, что нужно.
Закрываю глаза, собирая весь свет, какой только могу, пока он не начинает вырываться из моих ладоней, ступней и кончиков пальцев, вытекать из глаз, ушей и носа, а затем я начинаю подниматься.
Быстро.
Я прорываюсь прямо сквозь прутья, металл поддается, а затем вылетаю на поверхность, как ракета, поднимаясь все выше и выше.
Сквозь волны, поднимаюсь над водой, в небо.
О боже мой.
Я лечу, черт возьми.
Издаю радостный смешок, глядя на свои руки, которые светятся, будто я сделана из солнечных лучей, и размахиваю ими, бросая отблески в небо, на волны в сотнях метрах внизу, удивляясь, что могу просто парить здесь, подвешенная в воздухе. И я — единственная, кто на это способен.
Это моя сила.
Весь свет и все добро.
Затем я слышу смешок, от которого у меня кровь стынет в жилах.
Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на руины, и вижу Скарде, стоящего на краю причала, смотрящего на меня снизу вверх с выражением благоговейного ужаса на лице, на его груди видна почерневшая рана там, куда вошел ведьмин клинок.
Он, блядь, жив.
— Жаль, что ты не раскрыла это раньше, — кричит мне Скарде. — Пригодилось бы.
Я смотрю на него, разинув рот, и отрицательно качаю головой.
Нет. Нет.
— Ты мертв, — говорю я.
— Очевидно, что нет, — возражает он. — Может, спустишься оттуда, Ленор.
Прежде чем появляется шанс улететь в противоположном направлении, меня внезапно притягивает к нему. Я кричу, двигаясь против своей воли, а затем, словно оборвалась веревка, падаю с неба, приземляясь на причал.
Он хватает меня за руку, грубо поднимая на ноги, уставившись на мое промокшее платье.
— Ты потеряла корону, но одета как невеста. Похоже, у Калейда не было шанса.
— Где он? — удается спросить мне, кое-как приходя в себя после падения. Страх сжимает сердце. Пронизывающий до костей страх.
— О, тебе не все равно? — спрашивает Скарде, прожигая взглядом мою грудь, шею. — Он убежал. Думаю, испугался. Надеялся, что клинок мордернеса убьет меня. Это произошло, но ненадолго. Глупец на мгновение поверил в себя. Это не совсем так работает, но отчаянные времена требуют отчаянных мер, не так ли?
Я ничего не говорю о Джеремайсе или о том, как он взял под свой контроль Темный орден. Мы одни. Если бы он знал, что Джеремайс здесь, он бы привел его сюда.
— А теперь пойдем, — говорит он, таща меня вдоль причала обратно к берегу. — Давай закончим то, что начали. По крайней мере, нам никто не помешает.
Но едва мы ступаем на покрытый снежной коркой берег, как воздух наполняет низкий гул, сотрясающий землю.
Скарде останавливается как вкопанный, поправляя хватку так, что его рука оказывается у меня на затылке. Он втягивает воздух, первый признак беспокойства, который я когда-либо видела у него, посылая сквозь меня новый всплеск ужаса.
Грохот продолжается, земля трясется сильнее.
— Что происходит? — шепчу я.
Скарде хмыкает.
— Наш худший кошмар, — говорит он. Смотрит на меня, приподняв брови. — Это добром не кончится ни для кого из нас, Ленор. Я лишь рад, что мы умрем вместе.
О боже. О чем, черт возьми, он говорит?!
И затем руины перед нами начинают сотрясаться, куски здания падают вниз, камни разлетаются во все стороны, когда гигантский черный зверь прорывается через середину стены.
— Солон! — кричу я, радуясь, что вижу зверя, бегущего прямо на нас.
И тут я вспоминаю, что зверь сделал со мной в прошлый раз.
Это не Солон.
Я кричу и пытаюсь вырваться из хватки Скарде, чтобы убежать, но он держит меня, как в тисках, и выставляет руку прямо перед собой.
Используя меня как подношение.
— Возьми ее! — командует Скарде, когда зверь приближается. — Она — то, чего ты действительно хочешь.
Зверь останавливается перед нами и рычит. Его красные глаза-бусинки впиваются в мои, гигантские клыки обнажаются, когда он щелкает челюстями, и мое тело ноет при воспоминании о боли и ужасе, которые тот причинил. Внутри нет и намека на Солона. Никто его не контролирует.
— Возьми ее! — снова кричит Скарде, тряся меня за шею, как тряпичную куклу, отрывая мои ноги от земли.
«Пожалуйста, нет», — мысленно говорю я Солону, умоляя сохранить мне жизнь. — «Я знаю, что ты там, пожалуйста, не делай этого. Это я, это я. Я люблю тебя, это я».
Зверь кривит губы, показывая десны.
Затем бросается на меня, разевая пасть, выпуская когти.
Наверное, я до сих пор неособенная.
Закрываю глаза, готовая к тому, что меня разорвут в клочья.
Но резко чувствую давление на свою талию, а затем меня подбрасывает в воздух. Я приземляюсь на землю и поднимаю голову как раз вовремя, видя, как зверь прыгает на Скарде.
На секунду перевожу взгляд, заметив стоящего надо мной Джеремайса, его глаза прикованы к драке, и я на мгновение испытываю благодарность за то, что мой так называемый отец спас меня, несмотря на все, что произошло ранее.
Но потом мне тоже приходится наблюдать, как все разворачивается.
Это не занимает много времени.
Зверь разрывает Скарде прямо посередине, рассекая кость, обнажая внутренние органы, кишки вываливаются на землю кровавым комком.
Затем он разрывает его другую сторону, еще раз пополам.
И когда от тела ничего не остается, зверь раскрывает свои челюсти, все шире и шире, а затем сжимает зубы вокруг головы Скарде, вонзая клыки в череп. Двумя резкими взмахами зверь отрывает Скарде голову, оставляя после себя рваный обрубок, затем выплевывает ее на снег. Башка несколько раз подпрыгивает и приземляется лицом вверх. Голубые глаза Скарде пару раз моргают, глядя в небо, потом он окончательно умирает.
«Лучше насадить на пику, чтобы убедиться наверняка», — рассеянно думаю
