Заклятие на любовь - Анна Сергеевна Платунова
Я взяла новый лист. «Нена…» Не смогла дописать. В удивлении уставилась на свои трясущиеся пальцы.
Ди…
Выходит один на один против Теренса. Он кажется таким хрупким рядом с этим громилой.
Ди. И наше тайное место у реки. Мы, прижавшись боками, сидим на камне.
Ди и теплый плащ, накинутый поверх моего. Хрупкий ломкий стебелек травы у него во рту. Холодно, но этот упрямец наверняка не сдвинется с места. Мой замерзший нос утыкается в его шею.
Ди и наши переплетенные пальцы. Мы лежим, раскинув руки и ноги, на осеннем пестром ковре, сотканном из листьев. Точно малые дети. «Просто будь собой, Пеппи…»
Ты знал, кто я?
Твои истории были обо мне?
Как же ты мог так поступить со мной, Ник?
Я рву лист в клочки, подбрасываю вверх и долго смотрю, как они, кружась, падают на пол.
Снова беру перо и роняю. Перышко вдруг кажется мне тяжелее камня. Но его вес не изменился – мне тяжело от того, что я собираюсь написать.
«Димитрий…»
Зачеркиваю.
«Доминик».
Я закрываю глаза, собираясь с мыслями.
Когда-нибудь я смогу написать длинное письмо, где расскажу все о своих чувствах, но пока я в состоянии выдавить всего несколько строк.
«Я тебя не ненавижу. Пожалуй, нет. Предполагаю, мэтрисс Звонк заколдовала тебя следом за мной. Эта может. Не декан, а маньячка, честное слово. Не знаю, какие она поставила тебе условия, и знать не хочу. Но если это был мой поцелуй, что же… Ты не вырвал его силой. Как бы там ни было, я целовала тебя искренне. Хотя нет. Я целовала Ди. Но…
Жизнь такая забавная шутка. Если бы три месяца назад Доминик предложил Алисии свою любовь, она бы приняла ее как должное. И растоптала бы его сердце. Потому что я вовсе не умела любить.
Теперь, на свою беду, умею. Жаль, того, кого я полюбила всей душой, на самом деле не существует.
Обхохочешься, правда?
Я отпускаю тебя, Доминик. Я не держу на тебя зла. Ты свободен, избавлен от заклятия. Надеюсь, что и ты сохранишь в памяти хотя бы капельку привязанности… Если нет – я переживу, что поделать.
Прошу тебя об одном: уезжай как можно скорее. Я думала, что я сильная, однако видеть тебя сейчас – пытка.
Я оставлю это письмо под дверью в твоей комнате. Не ищи встречи со мной. Прощай.
P. S. Я не виновата в исчезновении Меринды. Уверена, что Клара рассказала тебе свою часть истории».
Корявые оборванные строки даются мне так трудно, будто я весь день с места на место переносила каменные глыбы. Но когда я ставлю последнюю точку, мне делается намного легче.
Остается незаметно подложить письмо под дверь. Я надеюсь, что Ник не станет мучить себя и меня объяснениями. К чему они? И так все понятно.
Я сложила лист бумаги, сунула в карман и подошла к окну. Повсюду между деревьев мелькали огневики: поиски продолжались.
– …Ринда! …Лотта!
Придется быть острожной, чтобы не попасться никому на глаза.
64
Я кралась через темный парк, прячась за кустами и деревьями. Незачем меня искать: ничего со мной не случилось!
От суеты один плюс: студенты не сидят по домам, а значит, я смогу пройти незамеченной по аллее чаровников к нашему дому. А потом… Дальше этого мысль не заходила, но, наверное, стоит позвать Лиску: пусть найдет Клару или Мальвину и передаст, что со мной все в порядке: легла отдыхать и просила не беспокоить. Пусть все силы бросят на поиски бестолковой Меринды. Ума не приложу, куда она запропастилась.
Я приблизилась к дому, озираясь по сторонам. Дверь в девичью спальню была приоткрыта: кто-то, разыскивая меня, проверил комнату, но впопыхах забыл запереть. Вокруг было тихо, лишь чуть слышно шуршал поземкой ветер да скрипели в морозном воздухе голые ветви.
Я взбежала на крыльцо со стороны мужской половины и протолкнула измятое письмо в щель под дверью комнаты Доминика. Все, назад пути нет. Осталось только пережить ночь, обещающую стать самой длинной в моей жизни. Едва ли я усну, слыша, как Ник за стеной собирает вещи, чтобы утром исчезнуть навсегда. Надеюсь, у него хватит здравомыслия уехать как можно скорее.
Надеюсь, что и мне достанет благоразумия и выдержки не выяснять отношения. Ведь это так заманчиво – всего несколько шагов будут отделять меня от Доминика. Достаточно спуститься с крыльца, обойти дом, ворваться в спальню и бросить обвинение ему в лицо – в его холеное, прекрасное лицо: «За что ты так со мной, Ник?»
Да разве он ответит прямо? Начнет выкручиваться, юлить, испачкав грязью оставшиеся светлые чувства. Не хочу, чтобы последним воспоминанием стала его растерянная физиономия.
Надо переболеть, выплакаться, но так, чтобы никто не видел. Еще не хватало жалости! Нет, я стану смело смотреть в глаза однокашникам. И на бал приду, да! В новом платье. И покажу, что мне и одной неплохо, что мне никто не нужен.
Я не сразу поняла, что все стою и стою на крыльце, глядя на краешек листа, высовывающегося из-под двери. Надо идти.
Как бы хотелось обнять сейчас кого-нибудь. Вот ведь странное чувство! Где мои девочки? Мальвина все поймет без слов и расспрашивать не станет. Клара хоть и не любит нежностей, но с ней рядом так легко молчать. А Лиска свернется на коленях теплым рыжим солнышком – согреет и утешит.
Лиска! Как давно я не видела свою хитрулю!
– Лисонька! – вслух позвала я и наконец-то нашла в себе силы отвернуться от двери.
По дороге кто-то шел. В темноте не удавалось разглядеть лицо, но высокая фигура, прямая осанка и гордая посадка головы казались очень знакомыми.
Да что там, я сразу узнала человека, который не торопясь приближался к нашему стоящему наособицу домишке.
– Папа? – прошептала я.
Мужчина услышал, развел руки в стороны. На лице блеснула улыбка.
– Папа! – закричала я, сбегая с крыльца.
Я побежала к нему навстречу, поскальзываясь на мерзлой земле, нырнула в объятия. Прильнула щекой к колючему шерстяному пальто. Отец крепко прижал меня к груди.
– Папа, ты как здесь? Ты давно приехал? – Я захлебывалась словами. – Ты был на спектакле? А почему не предупредил? Я бы тебя встретила!
Отец молчал, видно, растерялся от переизбытка чувств.
– Пап? – Я чуть отодвинулась, чтобы посмотреть ему в лицо, разглядеть как следует каждую черточку: я так соскучилась, оказывается, за эти долгие
