Кошка в сапожках и маркиз Людоед (СИ) - Лакомка Ната

Милорд Огрест соизволил высунуть нос из кабинета, но увидел в коридоре меня и выходить передумал.

- Кто-то пришёл? – поинтересовался он, держа дверь с той стороны, будто боялся, что я ворвусь.

- Пришли от мадам Саджолены, - ответила я с улыбкой. – Она поздравляет нас с Рождеством.

- Замечательно, - пробормотал он.

- Мы собираемся пить кофе, - сказала я очень дружелюбно. – Присоединитесь к нам?

- Нет, спасибо, - торопливо сказал он и захлопнул дверь.

На другое я и не рассчитывала, поэтому не обиделась и ушла в комнату Марлен.

Около двенадцати милорд Огрест попросил кофе в кабинет, и в это время дверной колокольчик зазвонил во второй раз. Я ждала этого звонка и поэтому уже стояла внизу, в прихожей, и успела открыть дверь первой.

- О, вот и вы, месье Лиленбрук, - защебетала я, встречая старика Савё, который явился в гости в цилиндре (в такой-то мороз!). – Проходите, проходите! Позвольте, я за вами поухаживаю.

Я приняла у него меховой плащ и трость, и в это время на лестнице возник милорд Огрест.

- Опять поздравления? – начал он и замолчал, увидев господина Лиленбрука.

- Я не опоздал? – спросил тот добродушно, снимая цилиндр и приглаживая ладонью волосы. – На улице пуржит, ничего не видно, кроме снега.

- Конечно, не опоздали, - ответила я прежде, чем Огрест успел что-то сказать. – Как раз вовремя, месье! У нас рождественское жаркое, пудинг и бисквит, и много прекрасного кофе! Проходите в гостиную. Пока накрывают на стол, месье Огрест развлечёт вас беседой. Проходите, прошу!

Краем глаза я заметила, как окаменело лицо Огреста, но, надо отдать милорду должное – он промолчал и спустился, чтобы проводить гостя.

- Сейчас будет кофе, - радостно объявила я, стараясь не замечать выразительных взглядом милорда. – Проходите, проходите…

Мужчины вошли в гостиную и остановились, как вкопанные.

Последовала долгая пауза, во время которой было слышно, как потрескивают дрова в камине.

- Что это? – ошарашено спросил Огрест.

- А разве не видно? – ответила я услужливо. – Ёлка. Рождественская ёлка. Мило, правда?

- Это - ёлка? - Огрест посмотрел на меня, как на сумасшедшую, а Лиленбрук хмыкнул в замешательстве.

Надо признать, удивление мужчин было вполне понятно. Я тоже бы удивилась, увидев такое в гостиной, например, у виконтессы Лайл.

В центре комнаты красовалась поставленная в цветочный горшок метла, которую я обнаружила в кладовой, а её прутья были украшены серебряной канителью, лупоглазыми котиками и собачками, которых мы с Марлен нашили из разноцветных лоскутков, да ещё я умудрилась пристроить сверху несколько свечей, которые сейчас горели ровным жёлтым пламенем – и это было даже красиво. И очень по-праздничному.

- Конечно, это не совсем ёлка, - сказала я Огресту, который ждал ответа, - но вы же не позаботились о ней. Пришлось брать дело в свои руки.

- Не удивлён, что вам в руки попалась метла, - съязвил маркграф.

- Попрошу без намёков, месье, - строго сказала я. – Иначе я вам тоже на что-нибудь намекну.

Огрест сразу предпочёл замолчать, а господин Лиленбрук отвернулся и, по-моему, пытался скрыть улыбку.

- Располагайтесь, - опять принялась я изображать радушную хозяйку, - а мы с Лоис сейчас обеспечим рождественское угощение.

- Рождественское угощение – это очень хорошо, - сказал господин Лиленбрук, - но мне хотелось бы увидеть малютку Марлен. У меня для неё подарок, - он достал из кармана новенький золотой.

- Сейчас позову, - пообещала я и крикнула во всю силу лёгких: - Марлен!!

Милорд Огрест так и вскинулся, уставившись на меня, но я только вопросительно приподняла брови, безмолвно спрашивая – что такое? Он сник и вяло махнул рукой, видимо, смирившись, что в его доме теперь всё не так, как было раньше.

На втором этаже распахнулась дверь, и Марлен, заливаясь смехом, промчалась до лестницы, топоча, как маленькая лошадка. Но к её топоту присоединился топот и других детских ног.

Было слышно, как с шумом и писком дети сбежали по лестнице, пробежали по коридору и ворвались в комнату.

Впереди летела хохочущая Марлен, а за ней – дети Саджолены. Румяные, весёлые и смеющиеся мальчишки. Правда, увидев нас, Бланкиры присмирели и остановились, а вот Марлен бросилась прятаться за господина Лиленбрука, и показала мальчишкам язык.

- Ну что? Догнали? – спросила она, торжествуя.

Но ребята не ответили ей. Они смотрели на господина Лиленбрука, а тот смотрел на них – пристально, молча и не отрываясь. Огрест стремительно шагнул вперёд, но я остановила его, схватив за руку, и сжала его ладонь, давая понять, что вмешиваться не стоит.

- Вы с ума сошли! – зашипел он мне на ухо.

Его никто кроме меня не услышал, потому что в этот самый момент младший из ребят спросил у Лиленбрука:

- А вы – наш дедушка?

Теперь уже маркграф сжал мне руку, и я чуть не охнула от боли. Пришлось довольно сильно ущипнуть его за бок, чтобы пришёл в себя и не ломал мне пальцы.

- Надеюсь, господин Лиленбрук, - сказала я сладко-сладко, - у вас найдётся подарок не только для дочери друга, но и для внуков?

Марлен вытянула шею, переводя взгляд с Лиленбрука на мальчиков и обратно. Признаюсь, и я в первую секунду подумала, что поторопилась, решив столкнуть нос к носу деда и внуков. Но вот господин Лиленбрук отдал Марлен золотую монету, а потом достал из кармана ещё два золотых и протянул их мальчишкам.

- С Рождеством, - произнёс он глухо, будто горло ему сдавила неведомая сила.

Младший из Бланкиров первым схватил монету, а потом осмелел и старший.

- Спасибо, сэр, - сказал он, так и не назвав Лиленбрука дедушкой.

- Всего доброго, - буркнул господин Лиленбрук и вышел из гостиной.

Спустя пару секунд хлопнула дверь, и я, запоздало бросившись следом, успела только помахать старику Савё, который выскочил в метель, позабыв цилиндр.

- Подавать жаркое? – спросила Лоис, которая не видела, что произошло в гостиной.

- Подавайте, конечно, - ответила я, разочарованная до глубины души.

В моих мечтах должно было произойти счастливое воссоединение семьи – дедуля плачет от радости, обнимая внуков, потом они едят мой прекрасный примиряющий бисквит, а потом все вместе идут в школу, чтобы обрадовать Саджолену и зажить, наконец, как и подобает семье – в радости, веселье и счастье.

Но всё пошло не по сценарию, и когда я вернулась в гостиную, где Лоис уже накрывала на стол, Огрест смотрел на меня с таким бешенством, что казалось, готов был съесть вместо жаркого и пудинга.

Несмотря на взгляды господина маркграфа, обед прошёл приятно – Марлен болтала без умолку, немного жеманясь и кокетничая, и явно наслаждаясь тем, что мальчишки Бланкиры смотрели на неё, как на фею.

Когда было подано сладкое, от моего бисквита остались только крошки, а от огромного кувшина какао - только воспоминания. Вернее, кувшин остался, но пустой.

- Теперь идите поиграйте, дети, - сказал Огрест с натянутой улыбкой, и Марлен увела своих верных рыцарей в детскую, а Лоис подала нам кофе.

Когда кухарка ушла, я невозмутимо разлила кофе по чашкам и пододвинула одну маркграфу.

- Вы всё просчитали, - сказал он, даже не притронувшись к напитку. – Жозефина взяла выходной, детки припрятаны наверху, и даже Савё приглашён от моего имени…

- Пейте кофе, - коротко сказала я, делая глоток.

- Но вы просчитались, мадемуазель, - повысил Огрест голос. – У вас, вообще, есть хоть какие-то границы? Савё примет это, как оскорбление, и будет прав.

- Ох, кто бы обижался, - фыркнула я.

- Я должен пойти и извиниться перед ним, - маркграф положил руки на стол и посмотрел на чашку кофе почти с отвращением. – Немедленно извинится.

- За что будете извиняться? – мне надоел этот ребячий лепет. – За то, что он в кои-то веки раскошелился на два золотых для собственных внуков?

- Вы не понимаете, что нельзя вмешиваться в чужую жизнь?!