Крестной феей назначаю себя! (СИ) - Светова Ника

Кэтрин ахнула, когда представила, какими сомнениями будет терзаться принц из-за ее глупого поступка, из-за того, что она решила сменить цвет волос. А Эвелина, увидев, что настроение девушки изменилось, поспешила добавить:

— Конечно, если ты хочешь, чтобы Дэниэль совсем упал духом, можешь не приходить на Бал. Но когда принц поймет, что любимая девушка не сдержала своего слова, он задумается — а так ли сильна ее любовь, если она сбежала, оставила его одного, без поддержки любящего сердца?

— Нет, нет, Эвелина! — в испуге закричала Кэти, — Я пойду на Бал вместе со всеми фрейлинами и встану среди девушек, когда зазвучит Лунный Вальс! Не говори так, я люблю, очень люблю Дэниэля! И на все готова, чтобы не причинить ему боли…

Последние слова Кэти произнесла совсем тихо, в синих глазах опять появились слезы, но Эвелина не дала ей времени поплакать. Она подхватила девушку под руку, позвала Эмму, которая с искренним ужасом и восторгом слушала их разговор, и приказала проводить Кэтрин к фрейлинам, под руководство Клози. Все фрейлины появлялись в бальном зале одновременно и устраивались за отведенным для них столом, самым дальним от стола Их Величеств. А первая фрейлина, как обычно, занимала место рядом с королевой, и о ее приходе во всеуслышанье объявлял дворецкий.

Проводив Кэтрин и Эмму, графиня Роддерик вошла в спальню и достала из гардеробной свое волшебное платье. На первое же прикосновение платье отозвалось знакомой волной тепла и мягким золотистым сиянием. Эвелина нежно погладила мерцающий шелк и почувствовала ответную ласку, словно легкое дуновение солнечного дня, теплого летнего ветра. И графиня, поддавшись порыву чувств, заговорила со своим волшебным нарядом, как с настоящим живым собеседником:

— Как глупо я вела себя с Эрнестом, как неправильно! Он столько лет любил меня, а я ничего не замечала…Но сейчас, сейчас все будет по-другому, вот увидишь! Я приду на Бал и дождусь Лунного Вальса…Пока еще не все потеряно, есть надежда, что среди танцующих пар появятся Дэн и Кэти, Айвен и Эльзи… И если понадобится, я сделаю все, чтобы помочь влюбленным! Но как только Вальс закончится, я тут же убегу с Бала и пойду к Эрнесту, и останусь рядом с ним в эту Лунную ночь! Я дождусь, обязательно дождусь, пока Эрни придет в себя, и скажу ему, что люблю его!

Платье окутало графиню мягким золотистым светом, как будто одобряя ее решение, и Эвелина почувствовала, как легко и радостно стало на сердце. Она не одинока в Лунную ночь, "белое золото", подарок фей, оставленный людям, слышит ее мысли и чувства, а значит, обязательно поможет в трудную минуту, Эвелина не сомневалась в этом!!

Графиня надела свой бальный наряд без посторонней помощи — волшебно созданному платью не требовались крючки и застежки. Она с облегчением увидела, что Сесиль была права, советуя выбирать туфли "по ноге", а остальное платье само изменит. Стоило Эвелине обуть белые бальные туфельки, как они скрылись под волной золотистого сияния, и через несколько мгновений стали такими же бело-золотыми, как и материал платья.

А с букетиком фиалок получилось совсем легко: Эвелина, уже полностью одетая к Балу, взяла в руки скромный букет и подошла к зеркалу. Приложив цветы слева, ближе к сердцу, она попросила чудесное платье, мерцавшее из зеркальной глубины:

— Вот, смотри — это его цветы, Эрнест принес их для меня, а я отвергла его подарок! Прошу тебя, прими их сейчас, пусть они будут со мной на Лунном Балу!

Теплая волна золотистого света охватила скромные цветы, а через несколько мгновений Эвелина с восторгом увидела, что букет фиалок превратился в золотисто-сиреневую брошь, переливающуюся радужным мерцанием под лучами света. Цветы броши точно повторяли цветы скромного букета, но, тем не менее, украшение выглядело таким изящным и ажурным, что вряд ли хоть один ювелир Армании сумел бы повторить его.

Эвелина с восторгом рассматривала себя в зеркале — она была так хороша сейчас, что и сама не могла поверить в реальность собственного существования. Кроме волшебно появившейся броши у графини Роддерик было всего лишь одно украшение — золотой перстенек с "солнечно-золотым", магически созданном, изумрудом, что когда-то Северин подарил невесте на помолвку. Эвелина никогда не снимала подарок любимого мужа и сейчас не собиралась этого делать. Она легко покружилась перед зеркалом, любуясь сиянием "белого золота", сиреневой броши, зеленого камушка в колечке Северина и собственных зеленых глаз и, задорно рассмеявшись. заявила самой себе:

— Ну что ж, дорогая, ты несомненно превзойдешь всех гостей Бала, думаю, только ты одна нарядилась в цвета всех трех Лун сразу! Ну, да так тому и быть, пора!

Действительно, пора было идти, гости уже собирались в бальных залах, вот-вот должны были появиться Их Величества, чтобы приветствовать собравшихся и открыть Лунный Бал. Но у графини оставалось еще одно дело, последнее на сегодня в ее апартаментах. Она прошла в свою спальню, взяла портрет Северина и вгляделась в любимые янтарные глаза.

— Сев, любимый, прости меня…Ты давно говорил мне про Эрнеста. даже приходил в мои сны. а я не желала слушать…Нотеперь все будет по-другому, обещаю тебе!

Юный граф Роддерик улыбался своей Велли с портрета озорной и открытой улыбкой. Но сегодня ей показалось, что легкая грусть была в его янтарных глазах.

— Северин, любимый, ты ведь знаешь, что нет нашей вины в разлуке…И если бы ты был рядом сейчас…

Голос Эвелины прервался, но пришедшая волна теплого мягкого сияния не позволила ей надолго загрустить. Графиня подняла голову, вгляделась в портрет — золотые искорки в родных янтарных глазах, веселый взгляд, ясная светлая улыбка — всем своим видом Северин Роддерик говорил своей Велли, что он любит ее и радуется ее счастью.

И Эвелина не позволила пролиться подступившим слезам, она улыбнулась мужу так же озорно и весело, как он улыбался ей сейчас, и махнув рукой, заявила:

— Ну что же, граф Роддерик, если ты твердо решил пристроить жену другому и даже знаешь, кому хотел бы меня доверить, так может и Эрнесту явишься во сне? А то мы сами еще долго можем спорить и мириться, пока не поймем, что любим друг друга!

Графине показалось, что Северин на портрете улыбнулся совсем весело, почти рассмеялся, и она рассмеялась в ответ. А потом поцеловала его и поставила портрет так, чтобы Северин видел ее в новом платье.

— Смотри, Сев, твоя мечта сбылась! Я иду на Лунный Бал в платье из "белого золота"! Вот только танцевать мне там будет не с кем…

Эвелина опять почувствовала, что подступают слезы, но Северин ободряюще улыбнулся своей Велли, как будто призывая не терять надежды, и графиня нежно простилась с любимым мужем, закрыла двери в свои покои и побежала по дворцовым коридорам туда, где раздавался людской гомон и шум, где начинался Лунный Бал — самый главный праздник Армании…

Эвелина нарочно прошла в главный бальный через другие залы. ей хотелось сделать приятное Крейстону, так ловко обманувшему ее, и показаться ему и его семье в своем необыкновенном платье. И точно, купец был очень доволен, когда первая фрейлина сама подошла к их столу, чтобы поприветствовать дружное семейство. Рядом с Крейстонами сидела чета Линнелей, и графиня Роддерик смогла увидеть Сюзанну, матушку Айвена. Эвелина с радостью подметила, что у женщины тоже темные волосы и светлые глаза. так что внешность Айвена легко объяснялась сходством с матерью и ее родней. Выслушав восторженные комплименты и пожелав дружной компании хорошо отдохнуть, Эвелина отправилась дальше.

По пути ей пришлось еще раз задержаться — у стола, занятого самыми важными гостьями купеческого зала. Это были пожилые женщины, те самые "кумушки", которые, благодаря Крейстону, смогли провести вечер Бала за одним столом и посплетничать в привычной компании. Эвелина вовремя заметила кивающую ей Джудит Форбин и быстро подошла к ней, чувствуя на себе внимательные оценивающие взгляды. Но искренняя радость Джудит от встречи и не менее искренний ответ Эвелины — она обняла и расцеловала старую женщину, как давнюю добрую знакомую — расположили к графине сердца недоверчивых "кумушек". Дамы за столом расцвели в улыбках, общие вздохи и восторги по поводу необыкновенного платья быстро сменились на любопытные нетерпеливые взгляды, когда Джудит Форбин загадочно намекнула на "историю", связанную с нарядом графини. Эвелина только рассмеялась, предчувствуя, что "кумушки" узнают не только историю семилетней давности, но и про письмо герцога, которое Крейстон показал теще. Но графиня и не думала скрывать правду, наоборот, ее только радовало, что о благородном поступке Эрнеста узнают.