Карина Демина - Невеста

Впрочем, у Виттара были другие планы.

— Присаживайтесь.

Она послушно опустилась на самый краешек дивана. Светло-желтая ткань обивки резко контрастировала с чернотой ее наряда.

— Чем могу служить благородному райгрэ? — шепотом произнесла леди.

— Рассказом о вашем сыне.

Леди Аветта вздрогнула.

— Меня уполномочили расследовать его смерть…

— И вновь представить дело несчастным случаем? Или на этот раз вы назначите кого-нибудь виновным? — она вздернула острый подбородок, демонстрируя, что молчать не намерена.

— Или действительно найти виновных.

А ему не верят.

— Хотите сказать, что действительно посадите кого-то из… этих?

Человек. Только человек способен настолько потерять край, чтобы поставить под сомнения слова райгрэ.

— То есть, вы можете назвать имена? — ее свидетельства недостаточно, но Виттар хотя бы поймет, где искать доказательства.

И леди Аветта, которая никогда не была леди, но обыкновенной женщиной обыкновенной же судьбы, одной из сотни тысяч таких же женщин, обитавших в городе, поникла.

— Я… не знаю их по именам. Айло не рассказывал. Он вообще ничего мне не рассказывал, но… — женщина вдруг растерянно оглянулась, словно бы опасалась, что в гостиной есть еще кто-то, кроме нее и Виттара. — Я умоляла его бросить все… уехать… но он же упрямый, в отца. Сбежал бы… мы на ярмарке встретились с его отцом. Он привез вересковый мед на продажу, а я… я кружева плела.

Она посмотрела на собственные руки, закрытые чехлами перчаток. Не единожды чиненные, те не в состоянии были скрыть, что пальцы разбухли и сделались недостаточно ловки для тонкой работы кружевницы. Ее болезнь и смерть мужа — иначе Виттар беседовал бы с ним, подкосили благополучие семьи.

— Мы хорошо жили… это после войны тяжело стало. И Айло хотел бросить учебу. А он ведь талантливый… был.

Виттар мысленно согласился с утверждением: наброски ему понравились.

— Он по вечерам на бакалейщика работал… и еще по утрам в булочной, посыльным. А потом — на занятия. Только все равно мало. С нас денег за жилье требовали, месяц от месяца больше… он же альв, и значит, враг. Но какой из Айло альв? Силой лоза обошла, ни капельки не досталось… талант только. Айло мой рисовал чудесно. А Романа пела… соловушка.

— Романа — это…

— Кузина его… сестрицы моей покойной дочка. Сестрица давно уже… отошла, а Ромочка с нами осталась. Муж мой так и сказал — ничего, как-нибудь да вырастим. И растили.

Леди Аветта замолчала и молчание длилось минуты две.

— Хотите знать, как все было? А я расскажу! — она вдруг сорвалась на крик и кулачки сжала, словно собиралась напасть на Виттара. — Я расскажу!

— Будьте столь любезны.

Все же разговоры со свидетелями требуют изрядной выдержки.

— Она пела, наша девочка… хорошо пела, но разве пением прокормишься? А работу найти попробуй. О нет, ее не хотели брать… разве что подавальщицей. Неделю отработала, а ей ни монетки медной не заплатили… Она и пошла в натурщицы. Там ведь Айло, что плохого случится, если Айло рядом? Они с рожденья неразлучны были… ближе, чем родные. И в могилу вместе почитай, сошли.

Она не плакала. Не то слезы закончились, не то горе выжгло саму способность их ронять, но леди Аветта теперь говорила спокойно.

— Не подумайте плохого. Она вовсе не была из тех… девок. Она раздевалась и сидела, по часу, по два… порой — весь день. И просто сидела. А ее рисовали.

В альбоме кузена не было тех эскизов.

— Я знаю, что ей предлагали за… но Ромочка отказывала. Всем отказывала.

Или мать так думала.

Королевская Академия Изящных искусств… заповедник юных девиц не самого тяжелого поведения. Кто требует высокой морали от будущей актрисы или же балерины? Напротив, мечта многих — отыскать покровителя, который поможет сделать карьеру.

Или хотя бы скрасит унылое существование в четырех стенах.

Балетные крыски, живущие на крохотную стипендию, по расписанию, по распорядку, слабой надеждой на грядущее величие, всегда отличались цинизмом и особым здравомыслием, которое из всех ухажеров помогало выбрать самого перспективного.

А выбрав, вытянуть из него столько, сколько получится.

Вряд ли что-то сильно с той поры изменилось…

— Она пропала…

— Когда?

— Два месяца… пропала. А через день вернулась… вернули… и… вот, — сложенный втрое лист она вытащила из рукава. — Сказали, что она сама захотела.

Договор на отказ от претензий.

Стандартный. И оформлен по всем правилам.

Подпись. Печать.

Как бы матери ни хотелось признавать, но ее приемная дочь продала себя, всего на одну ночь, но, кажется, и этого оказалось слишком много.

Пожалуй, Виттар поспешил с выводами: опытные девицы к подобным договорам относились с предубеждением. Значит, первый опыт… неудачный, судя по всему.

— Они заплатили… и больше, чем здесь написано.

Двадцать золотых — неплохая цена для девочки из бедного района.

Но опытная крыска вытянула бы минимум втрое.

Безо всяких бумаг.

— За нанесенный ущерб… сказали, что подавать жалобу бессмысленно. Айло все равно подал… пробовал, но оказалось, что моя девочка сама виновата… что нет оснований…

— Ее порвали?

От договора слабо, еле уловимо, пахло кровью. Запах старый. И значит ли это, что девушка, подписывавшая бумагу, была ранена?

Могли ли ее заставить?

Если свидетели, чьи подписи стояли на договоре, из числа стаи, а нотариус хорошо знаком, то да.

Леди Алетта не спешила отвечать на вопрос. Она дышала ртом, часто и неглубоко, а руку прижимала к груди.

— Ее… обесчестили.

Это Виттар и сам уже понял. Его интересовало другое: ни один договор не дает права нападать.

— Тот… тот, кто это сделал… он не был в человеческом облике. Доктор сказал. Мы позвали доктора, чтобы помог… мы заплатили… а он… он сказал, что надо радоваться, что жива. Что если ее… тот, кто с ней был, что если он потерял контроль, то мог просто убить.

Предчувствие не обмануло. Дело оказалось куда более мерзким, чем представлялось изначально.

Кто покупает для подростка неопытную девушку? Это ведь убийство… или дело не в возрасте, но во вкусах? Тогда жертв должно быть больше.

Или схему отработали?

Покупка. Договор. Компенсация семье.

Деньги как способ решения проблемы. Отсутствие пострадавших. И у полиции нет повода открывать дело. Да и не особо стремятся они, понимая предел своих возможностей.

И тот, кто решил играть, постепенно уверяется, что дозволено все.

— А Ромочка жива осталась. Только она отошла и жить не захотела… повесилась.