Секрет королевы Маргарет - Алиса Селезнёва
– Что такое отчество?
– Оно образовано от имени твоего отца. Такое есть не во всех странах. В моей тебя бы звали Филиппом Эдуардовичем. Дословно: Филипп – сын Эдуарда.
Он засмеялся. Некоторое время мы лежали молча.
– Прости, что поселила в твоей душе нехорошие мысли. Мне не нужно было говорить о троне. Не нужно было…
Он перевернулся на бок и закрыл мне рот поцелуем.
– Что случилось, то случилось, не будем об этом. Только не гони меня от себя. Я хочу быть рядом. Хочу видеть, как растёт наш сын, даже, если он и не будет знать, кто его настоящий отец.
Погладив его по плечу, я прижалась к нему покрепче. Мы всё-таки отыскали дорогу друг к другу. Филипп простил меня и понял, а я поняла, что совесть и честь никогда не позволят ему убить короля или поднять бунт при его жизни. Погибнет слишком много народа, и неизвестно поддержит ли в этом случае бастарда-узурпатора знать. Я не могла требовать от него подобного. Нам оставалось только одно – ждать…
– В жилах всех последующих королей будет отныне течь твоя кровь, и даже, если ты не станешь королём Аелории, ты будешь королём моего сердца.
– Мне этого достаточно.
***
После случившегося Филипп посещал меня почти каждую ночь. Пробирался тайком в окно и оставался со мной до самого рассвета, а потом таким же путём уходил обратно. Благо наши покои располагались в аккурат друг под другом. Это было безрассудно, это было рискованно, и каждое утро я тряслась от страха от одной лишь мысли, что его кто-нибудь увидит, или, что он не рассчитает движений, поскользнётся и сорвётся вниз совсем, как Нэн, но с наступлением темноты вновь ждала его у себя.
Иногда мы занимались любовью горячо и страстно, а иногда просто разговаривали, чтобы утолить душевный голод друг по другу. Мне нравилось думать, что мы всё же стали супругами, и у нас одна на двоих кровать, нет других женщин и нет дворцовых устоев. О нас не знали. Я была уверена, что о нас не знали, иначе бы Леонард уже рвал и метал, а не порхал по замку довольной бабочкой.
– Ничего не бойся, – часто повторял Филипп. – Что бы не произошло, я найду и спасу тебя. В любом месте. В любое время. Во дворце или в лесу, неважно где.
– Всегда?
– Всегда.
В своём сумасбродстве мы не знали границ. Не сказав друг другу за день и пары слов, ночью мы говорили без умолку. Мой живот рос, ребёнок начал толкаться, и Филипп часто прижимался к нему ухом. Как-то раз мы так увлеклись, что проспали рассвет, и нас обнаружила Роза. В отличие от степенной Берты и умудрённой жизненным опытом Фейт, она, как и в первое утро моего появления в Аелории, врывалась в мою спальню без стука. Однако, увидев меня в объятиях Филиппа, сумела сдержать крик и отвернулась к стене. Мне даже думать не хотелось, какое при этом у неё сделалось выражение лица. Стыда я не чувствовала. Жить так было плохо. То, что я делала, было чудовищно, и я знала, что Филипп испытывает похожие чувства, когда разговаривает днём с Леонардом. Днём нас обоих мучило чувство вины, но по ночам мы о нём не вспоминали.
Роза не издала ни звука. Филипп без лишних слов оделся и подошёл к окну, но она его остановила.
– Боюсь сейчас это небезопасно, – и тихонько поманила в гостиную.
Моё сердце едва не выпрыгнуло из груди, но королевские покои Филипп покинул незамеченным. Случившееся мы с Розой не обсуждали. Она знала, что нужно молчать. А я знала, что она будет молчать. В конце концов, Роза была не первой и далеко не последней служанкой, которая помогала скрыться любовнику своей госпожи. В тот день Леонард не вызвал меня к себе, всё прошло без сучка, без задоринки, и я расслабилась.
Больно мне было смотреть только на Сесилию. Из-за бесконечных отъездов Филиппа их свадьбу постоянно откладывали, а на днях внезапно скончался её отец. Это добило Сесилию окончательно, и, как-то раз прогуливаясь по замку, я обнаружила её рыдающей на плече Анны.
– Сэр Филипп никуда меня не приглашает. Даже прогуляться по саду, даже прокатиться верхом со мной не хочет.
– Накатаетесь ещё, когда поженитесь.
– Но я сейчас хочу! Вспомни, как много времени проводила ты рядом с сэром Маккензи, а женаты вы не были.
– Вот поэтому и проводили много времени вместе, что женаты не были. Запретный плод, знаешь ли, сладок.
Сесилия принялась причитать ещё сильнее.
– Я чувствую: у него кто-то есть. Другая женщина. Поэтому сэр Филипп так холоден со мной.
Внутри меня всё сжалось, и я спряталась за одним из выступов, не имея возможности ни уйти, ни показаться. Анна похлопала подругу по плечу.
– Разумная женщина, если случается так, что её муж уделяет внимание другой, отводит глаза и с достоинством переносит своё унижение. Запомни: при дворе все супруги друг другу изменяют. Это вполне обычный порядок вещей. Ты тоже заведи себе любовника!
– Твой муж тебе не изменяет!
– Мой муж мне не изменяет лишь потому, что уже не может.
Отшатнувшись от Анны, Сесилия обернулась, и я, как того требовали обстоятельства, с достоинством вышла из тени. Лицо её сначала побледнело, а затем густо покраснело. Промямлив что-то невнятное, она попросила разрешение уйти по каким-то своим делам, и я не стала её останавливать. Анна же, изобразив поклон, вызвалась проводить меня до гостиной. Ей, по-видимому, было уже всё равно, что я слышала или не слышала.
***
– Ещё немного и Сесилия обо всём догадается. Возможно, тебе действительно лучше забрать её и уехать в имение хотя бы на какое-то время. Так больше не может продолжаться. Мы балансируем на грани пропасти.
Мы снова лежали в моей кровати. На этот раз одетые. Руки Филиппа гладили мой живот. Ребёнок, чувствуя моё волнение, брыкался, и Филипп пытался его успокоить.
– Думаешь?
Я прикусила внутреннюю часть щеки и ощутила неприятный вкус крови на языке. Что будет со мной, если Филипп и правда женится на Сесилии? Что я буду испытывать? Горечь? Разочарование? Тоску? Не захлебнусь ли
