Жемчужина дракона (СИ) - Лакомка Ната
На этом камне рубили головы преступникам благородных кровей.
— Что за дьявольщина?! — заорал король Рихард, перекрикивая всех, вскакивая и направляясь ко мне, чтобы самому убедиться, что чудо произошло.
Но в тот момент, когда он взмыл над креслом — страшный, с горящими глазами, герцогиня вдруг произнесла — тихо, но ее все услышали:
— Она говорит правду. Позовите священника, я хочу покаяться.
— Не слушайте ее! — повысил голос Неро. — Это колдовство! Герцогиня околдована и сама не знает, что говорит!
Но король Рихард уже услышал. Он медленно развернулся к леди Ромильде, и Ланчетто с Анной отпрянули от вдовствующей герцогини, бросив ее один на один с разгневанным драконом, а сама она сдавленно ахнула и закрыла лицо руками.
— Позовите священника, — сказал король удивительно ровно, как будто не пылал только что яростью. — А ты… — он посмотрел на Неро.
Тот тоже побледнел, но не потерял самообладания. Засмеялся, и оборвал смех, поглядывая на меня.
— Хорошее развлечение вы нам устроили, леди Маргарита, — сказал он. — Я не ошибся в вас, из нс могла бы получиться отличная пара. Пожалуй, я даже недооценил, и теперь искренне об этом жалею.
— Жалеете, что не убили меня, как герцога? — спросила я мягко.
— Жалею, что долго тянул с этим, — легко согласился он и прыгнул на меня, выхватив из ножен короткий кинжал с широким лезвием.
Я бы не успела защититься, но помощь пришла неожиданно — король Рихард тоже выхватил кинжал и метнул его сильным броском. Нож попал Неро в основание шеи, и бывший наставник герцога рухнул, будто его подрубили под колени.
Впервые я видела смерть так близко. Оцепенев от ужаса, я не могла оторвать взгляда от лица, искаженного смертельной мукой. Неро силился что-то сказать, но руки повисли, как плети, нож выпал из ослабевших пальцев, а изо рта хлынула кровь. Потом он упал на бок, неловко подгибая ноги, дернулся — и затих. Навсегда.
Я почувствовала дурноту и оперлась ладонью о камень. Голова кружилась, запах крови — сладковатый, омерзительный — коснулся моих ноздрей, и я едва не свалилась рядом с мертвецом. Кто-то поддержал меня, и я с благодарностью оперлась на крепкое плечо, уверенная, что это Тристан. Но это была Милдрют. Обняв меня за талию, она повела меня прочь от камня.
— Теперь нам лучше побыть в стороне, — тихо сказала она, — и ни во что не вмешиваться.
Неро, король навис над герцогиней, и она залепетала что-то моля о пощаде. Ланчетто не посмел прийти на помощь матери, но когда Анна хотела что-то ему сказать, грубо оттолкнул ее в грудь.
Можно было заслушать покаяние вдовствующей герцогини где-нибудь в потаенной комнате замка, но король Рихард велел ей исповедаться при всех. Священник дрожал, как осенний лист, читая разрешительную молитву, а герцогиня, вжавшись в кресло, перебирала четки и сбивчиво рассказывала о последних часах жизни своего мужа.
— Это всё не я… — говорила она. — Это всё Неро…Мы стояли на террасе, и Персифаль был жутко зол. Он кричал на меня, хотя… я всегда была ему хорошей женой. Я родила ему сына!.. А он… привел эту безродную… Он говорил страшные вещи, он просто помешался… Он говорил, что Ланчетто недостоин… — тут она расплакалась, но под тяжелым взглядом короля не осмелилась молчать. — Неро подошел сзади, схватил его за голову и вонзил нож вот сюда… — она коснулась указательным пальцем яремной впадинки.
Король Риихард выругался, ударив кулаком в ладонь, и вдовствующая герцогиня испуганно вскрикнула.
— Дальше! — прорычал Рихард.
— Неро искал… жемчужину… Но ее не было! Было столько крови! — она заломила руки и истерично расхохоталась. — Она текла ручьями! Красными густыми потеками! И я вытирала ее, смывала и вытирала, и полоскала своею шаль в фонтане! Все было красным!..
— Дальше!
— Потом мы перенесли его в спальню, и Неро надел костюм льва…
— Мама! — закричал вдруг Ланчетто. — Я не верю! Зачем ты сделала это?! — он хотел броситься к матери, но близость короля Рихарда охладила бы сыновий пыл любого.
Король только посмотрел на племянника тяжелым взглядом, и Ланчетто присмирел и затих, втянув голову в плечи.
Зато леди Ромильда выпрямилась. Она посмотрела на сына, и мне показалось, что страх покинул ее.
— Я сделала это ради тебя, — сказала она необыкновенно тепло. — Ради тебя, Лаччо. Прости, я не смогла быть твердой до конца.
Король Рихард положил руку ей на голову. Я подумала, что он хочет благословить ее за то, что показалась, отпуская грехи, но раздался странный звук — то ли всхлип, то ли влажный хруст. Дракон убрал руку, а герцогиня повалилась на подлокотник, как тряпичная кукла, странно вывернув шею.
Я зажала рот ладонью, прижимаясь к Милдрют. Она тихонько похлопывала меня по плечу, но тоже была впечатлена.
— Небеса святые, — прошептала она.
— Какая жестокость… — прошептала я, боясь говорить громко.
— Сломал шею, только повернув за макушку — ну и силища, — Милдрют еле слышно присвистнула.
— Уберите падаль, — сказал король, отряхивая ладони. — Ее, так и быть, похороните. А этого бросьте собакам.
Люди словно окаменели, и повисла такая тишина, что стали слышны крики чаек на побережье.
— Расходимся, — приказал король, направляясь ко дворцу, и люди разбежались перед ним, как тараканы, давая дорогу. — На сегодня закончили.
Глава 23. Битва драконов
— Нет, не закончили, — сказал Тристан громко, и все посмотрели на него.
Король Рихард тоже посмотрел и крякнул, засунув большие пальцы рук за поясной ремень.
— Что еще? — спросил король грозно. — Не хватит разоблачений на сегодня?
— Последнее, ваше величество, — Тристан, расправляя плечи, и сразу стало заметно, насколько он выше и крепче Ланчетто.
— Здесь и сейчас, — продолжал Тристан, и его голос зычно разлетелся по площади, — я заявляю свои права на титул герцога ди Амато. Только я могу быть наследником моего отца, отец хотел этого.
— Лжешь! — выдохнул Ланчетто. — Ты — бастард! Я — законный сын!
— Я — единственный, кто может наследовать герцогу Парсифалю, — отрезал Тристан. — Потому что во мне — кровь дракона!
Мне показалось, что я ослышалась. Но Ланчетто выскочил вперед, сжимая кулаки, и крикнул:
— А я — сам дракон! Дядя подтвердил мой титул! И ты не смеешь…
Но я видела, что король наблюдает за перепалкой братьев с интересом, и вмешиваться не спешит.
— Что он делает?! — спросила я у Милдрют шепотом.
— Молчи, — ответила она сквозь зубы и стиснула мою руку, так что косточки хрустнули.
Ланчетто выкрикивал еще что-то, но Тристан вдруг засмеялся.
Это был странный смех, я никогда такого не слышала — гортанный, булькающий, нечеловеческий…
— Да-да, — сказал Тристан презрительно, — все знают, что мой братец по субботам превращается в чудовище. Это закон драконьего племени. Но еще драконы могут превратиться по собственному желанию. Покажешь нам свой истинный облик, братец? Сможешь сделать так, как я?
Сегодня Анжер ожидали одни потрясения. Я и сама потеряла дар речи, когда Тристан вдруг изогнулся всем телом, мгновение — и вместо человека на площади появился дракон. Одежда треснула на золотистом чешуйчатом теле, и дракон смахнул ее, расправив крылья и повернув к Ланчетто плоскую голову.
Люди на площади бросились врассыпную, солдаты побросали алебарды, обращаясь в бегство, а король Рихард наслаждался всеобщим смятением, хохоча во все горло и хлопая себя по ляжкам. К чести Ланчетто — хотя он и побледнел, но не убежал. Попятился, но сразу остановился. Зато герцогиня Анна умчалась под прикрытие портика едва ли не быстрее своих фрейлин.
Хоть я и видела Тристана в драконьем облике раньше, но сейчас все казалось мне другим. Не было той гармонии, что я наблюдала на песчаном острове посреди моря, был только животный страх, был панический ужас и… недоумение. Зачем? Зачем он выдал себя? Ведь он просил молчать…
По золотистой чешуе волной прошла судорога, и вот вместо крылатого змея на площади опять появился человек. Тристан стоял голый и не стеснялся своей наготы.
