Дар для проклятого (СИ) - Чиликина Александра

Бруно не понимает, что происходит. И, кажется, запредельно ошарашен.

Он стоит, замерев там же, где вскочил, и с безумной надеждой вглядывается в мое лицо, пока на его собственном отражается сомнение. Словно он не до конца уверен, что правильно меня узнал.

Делаю неуверенный шаг к нему и тут же снова замираю, не понимая, как сейчас себя вести. Почему мне раньше не пришло в голову продумать нашу встречу?

- Бруно, - хрипло повторяю, и по щекам мальчика вдруг начинают катиться слезы. С отчаянием он вглядывается в меня, до последнего не уверенный в том, что я это я, переминается с ноги на ногу, словно сдерживает себя от того, чтобы броситься мне на шею. – Иди ко мне, - произношу одними губами, неуверенно распахивая объятия.

И Бруно не выдерживает. Под удивленными взглядами сверстников он кидается ко мне, развив за несколько метров такую скорость, что я не удерживаюсь на ногах и валюсь на спину, когда он влетает в меня, вцепляясь так, что при всем желании никто бы отодрать уже не смог.

Но удариться об пол не дают сильные руки мужа, подхватившего нас обоих. Аккуратно вернув мне вертикальное положение, Кристиан снова отстраняется, давая нам с братом почувствовать присутствие друг друга.

- Гретэль… - шепот на грани слышимости. – Ты живая… Я думал, я уже один…

Комок в горле разрастается до запредельных масштабов и выдавить что-то в ответ уже не получается. Силы есть только прижимать к себе худое тельце, впиваться пальцами в спутанные, давно нечёсаные волосы и вдыхать знакомый запах древесной смолы, в которой брат постоянно умудрялся пачкаться.

- Я с тобой, - наконец выдавливаю. – Я тебя больше не оставлю.

Бруно вжимается в меня еще крепче, стыдливо заглушая вырвавшийся всхлип, а потом срывающимся шепотом произносит:

- Я тебя очень ждал…

- Я очень старалась к тебе вернуться…

- Мы теперь поедем в другой лагерь? – наивный до дрожи вопрос.

- Нет, - вдруг вмешивается все еще стоящий рядом муж. – Хватит уже с вас лагерей. Да и тебе теперь по статусу больше не положено быть пленником, - лукавая улыбка в сторону повернувшего голову Бруно.

- Вы лорд-солдат? – уточняет брат серьезно.

- Нет, - Кристиана, кажется, позабавила такая формулировка, - я лорд, но не солдат. Я муж твоей сестры, Бруно.

Бруно переводит непонимающий взгляд на меня.

- Я потом всё расскажу, - шепчу.

- Вы не предупреждали, что знакомы с ребенком, - вмешивается вдруг мистрис. – Это несколько меняет обстоятельства.

- Это ничего не меняет, - снова проявляются в голосе мужа стальные нотки, - условия содержания здесь других детей с вами обсудят позже. Бруно, у тебя много вещей?

Брат неуверенно качает головой.

- У меня нет вещей, - удивленно проговаривает.

- Хорошо, - Кристиан грустно и понимающе улыбнулся, - есть что-то, что ты хотел бы взять с собой?

- Мои палочки, - кивает немного оживившийся ребенок, - и шапку.

- Шапка то тебе… - начинает было супруг, но потом осекается: - бери всё, что хочешь. У тебя десять минут.

Брат сначала подрывается, но тут же неуверенно застывает, испуганно и неуверенно глядя на меня.

- Я буду здесь, обещаю, - сжимаю его пальцы, сама не желая куда-то Бруно отпускать. Но строгий взгляд Кристиана не дает нам обоим растягивать мимолетное прощание, и брат кидается в сторону одной из дверей.

- Документы в порядке? – уточняет супруг таким тоном, что даже если бы они были не в порядке, никто бы сказать об этом не рискнул.

- Да, конечно, - заметно стушевавшаяся мистрис кивает.

- Отлично. Если я узнаю, что кто-то пострадал в вашем приюте после сегодняшних событий, лично повешу вас на ближайшем суку, - донельзя доброжелательное.

Мы обе с удивлением переводим взгляд на лорда.

- Что? – сглатывает директриса.

- Что слышали. Без оглядок и сожалений. Повешу. Уяснили?

- Д-да.

- Вот и прекрасно. – Кристиан повышает голос: - Бруно поторопись! И если не хочешь растерять все свои веточки и проехаться носом по полу, смотри под ноги. Твои местные друзья явно не готовы так легко тебя отпустить.

Только тут я перевожу взгляд на присутствующих в комнате детей.

Мальчики и девочки примерно от шести до шестнадцати лет смотрели на нас во все глаза. Кто-то с любопытством и истинно детским интересом, но большая часть со злостью и завистью.

За Бруно вдруг стало резко страшно.

- Может, мне стоит помочь ему? – неуверенно обращаюсь к своим спутникам.

- Вам нельзя на территорию спален, - поджимает губы директриса.

- Я слежу за ним, - тихо успокаивает муж.

Ответить я не успеваю: сразу после слов Кристиана Бруно на всех парах вылетает из комнаты, таща за собой набитую чем-то потрепанную сумку, которая еще в лагере служила нам верой и правдой.

- Готов! – по-военному четко рапортует брат и вытягивается по струнке рядом со мной.

- Похоже, год в лагерях рядом с солдатами не прошел для тебя даром, - хмыкает Кристиан. – Идемте.

Не выдерживаю и как раньше беру Бруно за руку, крепко вцепляясь пальцами в его ладонь, но тот, с уважением и некоторой робостью покосившись на Бадлмера, руку аккуратно отнимает.

Поднимаю брови, но кто-то явно решивший покрасоваться, гордо вскидывает подбородок.

- Я уже взрослый, могу и сам идти, - говорит Бруно важно и, не дожидаясь меня, выходит за дверь.

Ничего себе метаморфозы.

С трудом сдерживающий улыбку Кристиан, решив воздержаться от комментариев, жестом предлагает мне следовать за братом.

До кареты мы идем в неловком молчании. Бруно робеет, я еще не отошла от понимания, что всё получилось, а Кристиан явно пытается не вмешиваться и дать нам возможность пообщаться. Но после выхода за ворота неловкую паузу разбивает детское удивление:

- Мы поедем на ЭТОМ? – восклицает брат, уставившись на карету с родовым гербом Бадлмеров, стоящую в нескольких шагах от нас.

- Нравится? – улыбнулся муж.

- Очень… очень… - пытается подобрать слова ребенок. – Странно.

- Что странно?

- Странно, что к такому можно… прикасаться.

- Думаю, тебя ждет еще много открытий, - Кристиан рассмеялся, - давай, вперед, – он аккуратно подсаживает Бруно, помогая тому забраться внутрь кареты. - Голоден?

- Нет, - мотает головой брат, робко рассматривая обстановку, пока муж помогает забраться в карету уже мне. – Терпимо.

- Бруно, я не спрашивал, терпимо или нет. Я спрашивал, голоден ли ты, - строгое.

- Я… - в поиске поддержки брат вопросительно смотрит на меня. – Я… не знаю, не уверен.

- Он голоден, - тихо перевожу его слова. – Но не настолько, чтобы болел живот или было тяжело двигаться.

Кристиан неожиданно крепко сжимает зубы. На краткий миг в его глазах зажигается ярость, но мужчина тут же берет себя в руки и возвращает чертам лица благожелательное выражение.

- Я захватил с собой немного съестного, думаю, мы все можем перекусить, - улыбнулся он немного скованно.

- Я не голодна, - тут же открещиваюсь, думая, как бы так прижать к себе Бруно, чтобы тот не зафыркал от возмущения.

- Ты ничего сегодня не ела, - жесткое замечание.

- И что? Я не голодна, - повторяю.

- Либо ты поешь сама, либо тебя покормлю я.

Наши последовавшие раздраженные переглядки прерывает тихий комментарий Бруно:

- У нас даже мама не такая строгая.

Кристиан закашливается, а я невольно фыркаю в рукав платья.

- Ладно, пожалуй, съем тот бутербродик, - предлагаю компромисс, и мне с готовностью протягивают самый сытный из всех завернутых в платки съестных кусочков.

После быстрого перекуса Бруно сам осторожно укладывает голову на мои колени, и я с готовностью запускаю пальцы в его волосы, привычно перебирая спутавшиеся пряди.

- А где мама и папа? – звучит болезненный вопрос, который брат явно хотел задать с первого же мига встречи. И сейчас весь сжался в ожидании ответа.

- Я не знаю, - тихо шепчу. – Но надеюсь, что мы еще обязательно встретимся.