Академия тишины (СИ) - Летова Ефимия

Украдкой покосилась на Габриэля. Пользуюсь кошмарными словечками из лексикона Джейси, можно было сказать, что и Габ старается "не звездить", держаться где-то на уровне чуть выше среднего — ни одной претензии со стороны преподавателей, но и повода для "во-о-от таких глаз" не давать. Хотя я знала, чувствовала, что он всё мог бы делать гораздо больше, быстрее и лучше.

Мудрая в чём-то позиция. Никто не потащит его в столицу, никто не прожигает в нём дырки задумчивыми взглядами, кроме разве что парочки моих однокурсниц… Я дождалась, пока до конца занятия осталось буквально несколько минут, и мысленно направила огонь на лёгкое, так, что бурая поверхность потемнела и слегка задымилась, а мясной запах, к сожалению, стал уже не только фантазией. Сэр Элфант оказался рядом моментально и бросил на меня такой укоризненный взгляд, словно я испортила не учебное пособие, а его персональный любимый ужин.

Кто их тут знает, может, эти пособия они потом всей честной преподавательской компанией и едят. Или отдают в столовую… не буду больше заказывать там супы. На всякий случай.

Я знала, что нужно было делать дальше, и тут же начала свою ювелирную работу по восстановлению обгоревшего участка плоти, клетка за клеткой, пока ещё не поздно. Сэр Джордас осмотрел результаты творчества остальных, недовольно сделал короткий взмах рукой в сторону остальных — и студенты-второкурсники факультета смерти один за другим сняли защитные тяжёлые фартуки, очистили лица и руки в умывальнике сбоку и цепочкой вышли из аудитории. Габ вопросительно посмотрел на меня, а я пожала плечами.

И он вышел вслед за остальными.

Сэр Элфант, бродил между партами, проверял прочие оставшиеся образцы органов, укреплял стазис, складывал фартуки в специальный хитрый встроенный в стену шкаф. Жаль, что кроме фартуков нам ничего не полагалось: первое время мне очень не хватало перчаток, но у магов должны быть непременно открыты руки, перчатки существенно ограничивают управляемость плетениями и возможность воздействия. Я всё ещё возилась со своим лёгким, когда он закончил уборку и подошел ко мне, заглядывая через плечо. Я перестала придуриваться и быстро восстановила ткань, отошла в сторону, тоже стягивая фартук. Вымыла руки и распустила туго спелёнутые волосы. Посмотрела на сэра Джордоса.

Золотистые рысьи глаза с предательскими морщинками в уголках, небрежная щетина на лице, которая появилась у него после возвращения и закрепилась, видимо, как дурная привычка, жёлто-рыжие волосы, небрежно падающие на плечи. Я попыталась сделать проникновенный взгляд, подошла ближе, обдумывая, что предпринять дальше, но сэр Джордас улыбнулся одними глазами и положил руки мне на уши, болезненно сдавливая голову. Пелена, отсекающая звуки и голоса внешнего мира, звонко лопнула, с тем же самым неприятным хрустом, с каким ломался лёд на лесном озере.

Такое снятие печати было куда неприятнее, чем в случае с ректором, и в то же время очевидно быстрее.

Я тряхнула головой, стараясь унять оглушительный грохот в ушах, словно в каждом из них по мостовой дороге скакала парочка лошадей.

— Тоже так хочу, — голос охрип, и горло заныло, как после долгого крика.

— Требует много сил. И крайне неполезно для здоровья, — поморщился сэр Джордас, опустился на соседний стол — по своему обыкновению, стулья он в принципе не признавал.

— Тогда зачем… — начала я, но он поднял руку, по привычке жестом отрицая вопрос, и вдруг медленно погладил выбившуюся медную прядку моих волос, а я растерялась. Что бы там не болтал Джеймс и остальные, представить себе, что ко мне может испытывать интерес преподаватель в два раза старше меня по возрасту, интерес, как к девушке, а не просто перспективной студентке, я попросту не могла. Однако сэр Джордас руку быстро убрал и более мне в лицо не смотрел.

— Где Корнелия, Джейма? Я знаю, что ты жила с отцом, но…

— Не знаю, — чуть растерянно сказала я. Разговор о матери я планировала вести сама, и срыв шаблона заставил с таким трудом собранные мысли разлететься стайкой испуганных летучих мышей. — Никогда её не видела. Отец говорил, что она ушла, когда мне было всего несколько месяцев.

— А кто твой отец? — сэр Элфант задал этот вопрос совершенно равнодушным тоном, как и предыдущий, но мой огонь рвался к нему, чувствуя эмоциональное смятение в его душе.

— Просто… человек, — я не знала, как ответить. — Не маг. Он даже не знал, что м… Корнелия была магом.

— И ты хотела поговорить о ней со мной. Зачем?

Я хотела ответить максимально обтекаемо и просто: мне интересно. В конце концов, людям естественно интересоваться своими родителями…

— Я чувствую, что иду по жизни её путём, — неожиданно для себя самой призналась я. — Но не думаю, что она была… счастливой. Наверное, она бы не бросила меня… вот так, что-то вынудило её. Или кто-то.

Сэр Джордас неопределённо качнул головой.

— Да, она не была счастливой.

— У нее были проблемы с огнём при поступлении?

— Откуда знаешь? — сэр Джордас кинул на меня острый взгляд. Кажется, в большинстве моих ответов вслух он не нуждался. И как бы не тяготило меня молчание, я подумала, что была бы не прочь владеть такой проницательностью, порой граничащей с телепатией. — Да, были.

Теперь он погладил мои пальцы, и огонь радостно всколыхнулся, потянулся навстречу.

— Видишь? Так иногда бывает. Ты унаследовала её стихию. Магическая память порой передаётся даже по наследству.

— Кто её преследовал? От кого она убегала? Это не из-за…

Я хотела сказать про сэра Энтони, но осеклась. Однако мой собеседник только раздражённо махнул рукой:

— При чем тут этот напыщенный идиот?

Сэр Энтони не показался мне таковым, но возражать я не стала. Знал ли сэр Элфант что-нибудь о Джеймсе?

— Тогда…

— Ты же понимаешь, что я, как и многие другие, опутан множеством хитроумных магических клятв и печатей. Когда Корнелия поступила в Академию Безмолвия, я был молод, всего на несколько лет старше её. Молод, талантлив и перспективен, — горечь в голосе мужчины разливалась в воздухе, была буквально ощутима на вкус. — Я многое что умел, блестяще закончил Академию, плюс три года индивидуальной практики после двух обязательных. Мог работать в столице, но не захотел, однако и пускаться в бега счёл для себя неподходящим. Подумал, что как преподаватель я буду одновременно и полезен, и защищён.

— От чего?

— Корнелии не повезло. В то время, когда она поступала в Академию, в столице происходили… не очень хорошие вещи. Политическая чехарда, полностью скрытая от глаз простых подданных, в которой особенно сильно стало заметно, что среди магов есть два… лагеря, каждый из которых преследует свои интересы.

— Маги жизни и маги смерти? — предположила я, а сэр Элфант поморщился:

— Не то что бы, скорее, противники и приверженцы различных политических сил и лиц, за ними стоявших. Но в чем-то в твоих словах заключена доля истины. Маги жизни и маги смерти изначально принадлежали к разным направлениям, в зависимости от определенных и, как правило, скрытых, потенциальных способностей.

— Я читала, что маги жизни могли создавать… — начала было я, но сэр Джордас приложил руку к моему рту, обрывая непроговорённые слова. И вдруг замер, рассматривая меня и так и не отнимая руки:

— Ты очень похожа на неё. Очень. И возможно, унаследовала её редкий дар. И даже увлеклась этим мальчишкой Фоксом, забавно… Но не думаю, что это повод идти её судьбой. Корнелии не повезло, в то время нужных магов вербовали жестко, а неугодных и несогласных убирали легко. Сейчас многое изменилось, надеюсь. Если бы я знал, если бы я знал тогда… Я никогда бы не пытался пробудить её огонь, лучше вообще отчислил бы её из Академии, никогда не позволил бы ей ездить в столицу…

У меня сердце закаменело от его последних слов.

Столица. Сэр Джордас был в отъезде, возможно, он знает далеко не всё, в том числе про выезды в столицу, про адьюта…

С явным сожалением профессор всё же убрал руку. Видимо, сочетание моего молчания и прикосновения к коже было для него идеальным.