Елена Усачева - Сердце демона (сборник)

Наутро отец ушел очень рано, она даже не смогла с ним позавтракать. Майя выпила чай и вышла на крохотный балкон. Погода немного испортилась. Небо затянули перистые облака, солнце сквозь них светило мягко, порывы ветра обдували ее лицо. Но Майе очень хотелось отправиться на пленэр, она все больше втягивалась в процесс рисования и не выпускала листы бумаги из рук. Постояв на балконе, она вернулась в комнату и достала папку. Вчера вечером она начала одну картину и сейчас с изумлением ее рассматривала. Это были пятна, но не свойственных для нее сочетаний – нежно-розовые, густо-сиреневые и белые. Их мозаика выглядела сочной, Майя схватила кисточку и быстро накидала на этих пятнах профиль бледного юноши с раскосыми глазами и длинными, падающими ему на плечи волосами. Она рисовала стремительно, словно ее рукой кто-то водил. И когда закончила, то испугалась, так как увидела профиль Каору. Это был, несомненно, он. Майя скомкала лист и отбросила его. Еще вчера она решила, что выкинет из головы этого странного парня и их встречу, и вот сейчас неожиданно для себя нарисовала его портрет. Причем передала черты лица очень точно. Для Майи это было сюрпризом, ведь раньше она никогда портретами не увлекалась и вообще считала, что они ей не удаются.

– Пойду на реку, – пробормотала она, складывая чистые листы в папку.

Майя быстро оделась и остановилась возле зеркала. Она выбрала обычные, классического кроя синие джинсы, голубую водолазку и белую ветровку. Забрав волосы под белый обруч, она слегка коснулась губ розовым блеском, еще раз внимательно оглядела себя и осталась довольна своей внешностью.

«Пусть не думает, что я какая-то неформалка!» – мелькнула мысль.

И Майя вздрогнула, поняв, что снова вспоминает Каору и втайне надеется, что он придет и сегодня на берег реки.

Но когда Майя спустилась к наклонившемуся дереву, то увидела, что там никого нет. Она отчего-то огорчилась и тут же начала ругать себя, что снова думает о вчерашнем знакомом. Она уселась на ствол дерева и открыла папку. Сегодня Майя решила рисовать гуашью. По правде говоря, она редко использовала ее, но сейчас отчего-то захотелось очень ярких кислотных цветов. Скоро Майя увлеклась работой и уже ничего вокруг не замечала. Она водила кисточкой по бумаге, создавая странные переплетения линий, ядовитые цвета радовали ее глаз, ей казалось, что она создает на листе настоящую эйфорию красок, и восторг наполнял ее душу.

– Супер! – сказала она, закончив рисунок и отодвигая его от себя.

Полюбовавшись, она еще добавила пару линий и пятен, затем соскочила с дерева и поставила рисунок прямо на песок, прислонив его к камню.

– Вот это да! – услышала она и резко выпрямилась.

От неожиданности Майя вскрикнула, так как возле нее стоял… Гриша Радуга. В первую минуту она в этом не сомневалась. Бледное утонченное лицо с падающей черной неровной челкой, густо подведенные глаза, бледные губы, рваные джинсы с металлической цепочкой, черная футболка с кислотными надписями, короткая куртка с металлическими заклепками, снэпы на запястьях – это был образ Гриши с постеров, и сейчас он был прямо перед ее глазами.

– Ой! – только и сказала она и отступила на шаг от ожившего кумира.

– Я тебя напугал? – раздался голос Каору.

И Майя пришла в себя. Конечно, это был он, просто в новом имидже. Как она его сразу не узнала? Однако сходство с Гришей было поразительным, и она не сводила с него глаз.

– Но почему? – растерянно спросила она.

– Я тоже, как и ты, люблю группу «Китай», – признался Каору. – Вот, решил сделать тебе приятное. Был уверен, что ты снова придешь сюда.

– Но я тебе не говорила, что люблю эту группу, – с сомнением произнесла она.

– А и не нужно, – улыбнулся он. – У тебя в наушниках постоянно звучали их песни, так что я сделал выводы. И обрадовался, что наши вкусы так совпадают.

– Странно, что в Японии они тоже известны! – пробормотала Майя.

– Просто я увлекаюсь современной музыкой, – пояснил он. – Знаешь, сколько у меня записей?

– Понятия не имею! – пожала она плечами и снова уселась на дерево. – Но ты меня поразил! Это правда! Ты безумно похож сейчас на Гришу. Я глаз не могу оторвать, будто в сказку попала.

– Так его любишь? – тихо спросил он.

– Обожаю! – прошептала Майя.

Она ощутила невыносимую неловкость, словно позволила заглянуть в самые тайные уголки ее души.

– Могу стереть грим, – неожиданно предложил Каору. – Просто я так накрасил глаза, как это обычно делают стилисты Гриши.

– С фотки, что ли, копировал? – улыбнулась она.

– Ну да, – кивнул он. – И еще клипы на YouTube просмотрел. Мне особенно нравится ролик на песню «Твое сердце».

– Одна из моих любимых! – призналась Майя.

Я очень хочу, чтобы больше мне не было жаль.Я просто найду и тебя, и остывшее солнце.Мое сердце бьется до тех пор,Пока я знаю, что ты любишь меня…[20] —

тихо запел Каору.

И Майя напряглась. Он был в точности как Гриша, даже тембр голоса совпадал, и ей снова показалось, что она попала в сказку, и ее кумир поет лично ей. Она засмотрелась в его карие глаза, обведенные черными линиями, и даже отвела челку, закрывшую ему пол-лица. При этом движении Каору замолчал и мягко взял ее за руку. Она смутилась до слез и отстранилась.

– Ты снова мешаешь мне рисовать, – заметила после неловкой паузы.

– Прости, – ответил он и отошел.

Каору сел на песок, подогнув ноги. Его лицо приняло непроницаемое выражение. Майя усмехнулась, но промолчала. Она взяла чистый лист и начала наносить линии. Но будто помимо ее воли они складывались в портрет юноши. И снова она узнала Каору. Правда, на этот раз он походил на Гришу. Она только контурами изобразила его упавшую на щеку челку, взгляд исподлобья, жирными линиями подвела глаза. И отчего-то сделала радужную оболочку бледно-розовой. От этого портрет получился жутковатым. В нем будто что-то проступило. И это что-то ужасно испугало Майю. Она вздрогнула, скомкала рисунок и отбросила его. Каору вскочил, схватил и быстро развернул.

– Не трогай! – закричала она. – Это неудачная работа!

Он не обращал внимания на ее слова и внимательно вглядывался в изображение. Затем посмотрел на нее. И Майе на миг показалось, что у него снова очень светлые глаза. Но когда она подошла, то поняла, что они обычного карего цвета.

– Ты рисовала меня, – констатировал Каору. – Только почему глаза такие?

И он так остро на нее глянул, что Майе показалось, будто две иглы пронзили ее зрачки. Она попятилась и начала извиняться.

– Сама не знаю, отчего так вышло, – бормотала она в полном смятении. – Я ведь особо не задумываюсь, когда рисую. Просто вожу рукой и наблюдаю, что получается. Мне так удобнее всего. Я никогда не заморачиваюсь композицией, не продумываю план работы. Да и лица не люблю изображать. Сама не знаю…