Юлия Григорьева - Солнышко (СИ)
- Зря мой госпожа злится, злой баба отдали маджритам. Самый худой, самый злой племя. Баба не человек. Работать, спину гнуть, мужа ублажать, гостей мужа ублажать, врага мужа ублажать, если муж решить мир с врагом быть. Детей рожать, снова работать. Детей брать мать племя, один ее маджрит уважать, жена нет. Лучше смерть, чем жена маджрит. Велик хан и суд его, - Хаят коснулась лба рукой.
- И хан не пожалел свою звезду? - спросила я.
- Янсылу кричать, плакать, хан не слышать слез злой баба, - ответила Хаят.
Все это произошло в течение двух дней, оперативно.
- Сколько же я была в отключке? - задумчиво поинтересовалась я.
- Шесть дней. - вставила Айша.
Оказывается, в себя я за эти дни приходила, но ненадолго и никого не узнавала. Сегодня первый день, когда мой разум решил ко мне вернуться. Я выругалась столь витиевато, что обе служанки смущенно потупились. Некоторое время ушло на осознание всего произошедшего. В конце концов, я почувствовала удовлетворение. Может я тоже злой баба, но меня радовало, что больше никто не пострадает от мегеры и ее прихвостней.
- Что желать госпожа? - спросила Айша.
- Помыться и поесть, - это были основные желания. - А еще убраться отсюда.
- Хан сказать, что госпожа теперь жить здесь, - ответила Хаят. - Мы жить рядом.
- А как там мои подруги? Они не пострадали? А Кан? - забеспокоилась я.
- Хан решить оставить Кан, - сказала Айша.
- А девочки?
- Их не трогать, они защищать сердце хан, - улыбнулась Хаят.
Я перестала улыбаться и хмуро взглянула на нее.
- Какое еще сердце?
- Ты сердце хана, - развеселилась служанка.
Я промолчала, не желая сейчас думать об этом. Для начала утолим насущные потребности, а потом уже будем решать, как жить дальше. Сердце хана... Самодовольная улыбка выползла на лицо, но я ее быстро задавила, напомнив себе, что у хана есть еще сто сердец.
Глава 32
Последующие два дня я видела хана лишь урывками. Он забегал справиться о моем здоровье, приносил что-нибудь вкусное или очередной отвар, и снова исчезал. Иногда я слышала его голос, доносившийся из кабинета, расположенного так, что стоя у окна можно было слышать, а иногда видеть повелителя и его посетителей, если они выходили на балкон. Я изо всех сил давила в себе все более разгорающиеся новое для меня чувство, уговаривая себя, что я все равно уйду, а он останется со своим гаремом. И когда я вернусь домой, Таймаз снова станет моим врагом. От этой мысли становилось тяжело дышать. Впрочем, от мысли, что однажды я расстанусь с черноглазым повелителем степняков, в груди вообще появлялась огромная дыра, но и это я упорно давила, не позволяя задумываться о том, что для меня значит хан. Останусь, стану одной из многих. Уйду, не потеряю уважения к себе... всего лишь потеряю часть души.
- Да чтоб тебя! - воскликнула я, вскакивая с низкого дивана.
Я стремительно направилась в соседнюю комнату, где стояли книги. Среди них я нашла несколько книг на родном языке. Одна из них была сборником стихов, и теперь я их перечитывала, иногда заучивая понравившиеся строки. Никогда не замечала в себе любовь к стихам, а сейчас прямо тянуло. Еще на романы, но такой нашла всего один и прочитала за сутки.
За стеной раздался звук, будто что-то подвинули. Я подошла к стене и приложила ухо, вслушиваясь. Теперь там были покои хана, мой страх, что мы будем жить вместе, не оправдался. И знаете, что я почувствовала? Досаду! Из-за этого пострадала невинная подушка, я выместила не нее свою злость.
- Расклеилась совсем... ле-еди, - презрительно обозвала я себя и вспомнила воинский устав королевской армии. Не помогло.
За стенкой послышались едва уловимые шаги, и сердце пустилось в галоп. Поймала себя за тем, что поглаживаю стену и в конец разъярилась. Да что же со мной такое?! Шаги стихли, и я вздохнула. Отошла от стенки и снова взяла томик стихов. Раскрыла его на средине и уставилась на столбики строк, толком не вникая в их смысл. Бесов хан! И самое поганое, если из гарема выход нашелся, то из его покоев нет! Теперь меня охранял не верный мне Улуч, а верные Таймазу турхауды, личная гвардия хана! Да я носа не могла высунуть. Меня вежливо, но, не допуская возражений, заталкивали обратно в покои. Вот и пойми, то ли твою жизнь так тщательно охраняют, то ли посадили в золотую клетку.
Что-то зашуршало за спиной, я вздрогнула, и тут же мне на плечи легли руки с длинными изящными пальцами. Меня разрывало надвое. С одной стороны я ликовала, что он пришел, с другой готова была набить себе морду за это ликование. Кто бы знал, как я уже устала от этих противоречий!
- Солнышко, - тихо сказал Таймаз, и его губы коснулись моей щеки.
- Здравствуй, великий хан, - с легкой издевкой произнесла я.
Затем на мое лицо опустилась ткань, но, не закрыв с головы до бедер, как обычно, а только прикрыв половину лица. Таймаз сам закрепил на мне эту штуку, и кивнул на дверь.
- Пойдем, я покажу тебе свой сад.
- Меня выпускают из тюрьмы? Или это просто прогулка для заключенного? - насмешливо поинтересовалась я, но все же встала.
Хан недовольно посмотрел на меня и направился к двери, я поплелась следом за ним, изнывая от желания, догнать и прижаться к широкоплечей спине, которая так и приковывала к себе мой взгляд. Таймаз обернулся, вопросительно посмотрел на меня, и я тут же состроила недовольное лицо. Он открыл дверь и вышел первым, я следом, сразу же попав в окружение турхаудов. Ну как же, сопровождение хана и его... не пойми кого.
- Почему сегодня только эта тряпка? - спросила я.
- Чадра, - машинально поправил повелитель. - Потому что я хочу видеть тебя.
- А под тряпкой осталось то, что видеть не хочется? - ядовито поинтересовалась я.
Он что-то произнес на своем языке, и я уловила раздражение.
- Ты злишься. - усмехнулась я.
- Да, - Таймаз искоса посмотрел на меня.
Дальше мы шли, молча, лишь время от времени поглядывая друг на друга. Не знаю, почему он злится, а вот меня бесит многое. И не только мои сопли, которые я размазываю по лицу, стоит подумать об этом повелителе степей. Но и мое нынешнее положение, и это заточение, будто я в чем-то провинилась.
- Повелитель! - выкрикнул один турхауд.
- Опустить глаза! - прокричал другой.
Впрочем, про глаза было лишним, все и так лежали, уткнувшись лбом в землю. Мы прошествовали мимо, продолжая время от времени обмениваться злыми взглядами. Затем вышли в незнакомую мне часть дворца. Я скользнула взглядом по стенам, по караулам, нашла небольшую дверцу в стене, рядом с которой никто не стоял, и тут же забыла про нее. Раз не охраняют, значит, тупик. Мы свернули на очередную дорожку и приблизились к той самой двери. Хан едва заметно выдохнул и распахнул дверцу, приглашая меня войти. Затем отдал короткий приказ своим людям, зашел следом и закрыл дверь. Я изумленно взглянула на него, а потом поняла - мы одни, совершенно одни.
