Королева восстанет - Мари Нихофф
– Мне плевать! – перебил ее я.
– Плевать?! – Она в ужасе уставилась на меня. Никогда не видел ее настолько ошеломленной. – Ты рискуешь своей жизнью! Короной! Безопасностью всей страны! И ради чего? Ради одного-единственного человека! Ради предательницы!
– Она нечто большее!
– Когда же ты поймешь, что…
– Я люблю ее, Эрис! – заорал я. – И не готов ее потерять! Я отдал свою жизнь этой стране и буду продолжать это делать. Но если бы это был единственный способ спасти Флоренс, я бы с готовностью сжег всю Англию дотла. Мне плевать, насколько это иррационально. Насколько опасно. Насколько наивно. Флоренс – единственное, что я ставлю выше этого королевства – нравится тебе это или нет.
Эрис уставилась на меня так, словно готова оторвать мне голову. Но не сдвинулась с места и продолжала надавливать на рану Флоренс.
– Надеюсь, ты все хорошо обдумал, – прошипела она. – Ты наделяешь ее большей властью, чем нужно для ее же блага.
Глотки Флоренс становились все более настойчивыми. Из ее горла вырвался низкий стон, и она через силу приподняла руки, чтобы ухватиться за мое предплечье.
Вот она, моя воительница. И хотя я только что принял поистине совершенно немыслимое решение, сейчас на моих губах заиграла улыбка.
– Нет, – спокойно ответил я Эрис, с готовностью позволяя Флоренс крепче сжать мое запястье. Взять то, что принадлежит ей. Пересечь вместе со мной границу, которая свяжет нас сильнее, чем когда-либо могла бы связать даже любовь. – Я даю ей только то, чего она заслуживает.
Глава 16
Смертельно
ФЛОРЕНС
Что-то не так. Это первая мысль, которая оформилась у меня в голове. Я моргнула от теплого света. Надо мной потолок спальни Бенедикта, подо мной – мягкий матрас его кровати. Сквозь занавески пробивался бледный солнечный свет.
Должно быть, сейчас раннее утро. И я понятия не имела, что здесь делала.
Спала, видимо. По крайней мере, это выглядело бы логичным объяснением. Но… Я не помнила, как ложилась спать. И не представляла, как вообще сюда попала. Последнее, что всплывало в памяти, – это разговор с Бенедиктом. Мы сидели в машине, хотя у меня не получалось вспомнить почему, и он сказал что-то, от чего я расстроилась. И была расстроена до сих пор.
Больше в голове ничего не сохранилось. Куда мы вообще ехали?
На встречу… Интервью на телевидении. Но мне при всем желании не удавалось вспомнить, как прошли съемки. Что, черт возьми, произошло? И почему в теле усиливалось ощущение, будто я отрывалась на вечеринках три ночи подряд?
С трудом повернув голову в сторону, я вздрогнула от неожиданности. В постели я не одна.
Лишь в этот момент я обратила внимание на окутывающий меня запах леса и открытого огня. И тепло от едва ощутимого прикосновения к моему левому боку. Рядом со мной сидел Бенедикт, прислонившись спиной к изголовью кровати. Глаза закрыты, голова свесилась на плечо, а брови даже во сне задумчиво сведены.
Вид у него знакомый и одновременно сбивающий с толку. Что он здесь делал? Черт, а что я здесь делала? Что-то определенно очень и очень не так.
Я хотела выпрямиться, но резкая тянущая боль в животе заставила замереть на середине движения. С тихим стоном я оперлась на предплечья и перевела дыхание, борясь с болью. К сожалению, это оказалась только верхушка айсберга. Мышцы во всех конечностях нещадно ныли, немного закружилась голова, и в целом ощущение такое, будто меня переехал грузовик.
Нахмурившись, я откинула одеяло, чтобы отыскать причину боли, и снова растерялась. Я не помнила, как надевала эту одежду. А когда слегка приподняла верх черной шелковой пижамы, даже догадалась почему.
Рядом с пупком выделялся продолговатый шрам размером около пяти сантиметров. Он красный, а кожа на нем неровная, как будто рана только-только зажила.
О’кей. Как долго я здесь пролежала? И что, черт возьми, произошло до этого?
Я запаниковала. Из-за отсутствия воспоминаний в голове замелькали самые страшные сценарии.
– Бенедикт? – тихо позвала я, и он, испуганно дернувшись, проснулся. Моргнул и огляделся вокруг. Затем поймал мой взгляд, и напряженное выражение на его лице сменилось облегчением. Он шумно выдохнул.
– Привет! – Голос хриплый и вместе с тем такой мягкий, каким не был уже очень давно. – Ты очнулась. – Пару секунд он просто смотрел на меня, словно не веря своим глазам. Но потом заметил шрам у меня на животе, и его брови тут же снова сошлись над переносицей. – Как ты? – спросил он с тревогой в глазах. – Что-то болит? Тебе что-нибудь нужно? Хелин оставила для тебя кое-какие лекарства, но я могу принести сюда ее саму, если ты…
Я села ровнее и накрыла его ладонь своей, оглушенная множеством вопросов в голове. Бенедикт застыл и опустил взгляд на наши пальцы. Черт…
На мгновение я забыла, что нельзя вот так к нему прикасаться. Что мы все еще… сломаны, хоть я и не помнила, что произошло между нами в последний раз. Впрочем, как бы там ни было, оно вряд ли отменит прошлое. Однако ровно в тот момент, когда я собиралась убрать руку, Бенедикт вдруг переплел свои пальцы с моими.
Мое сердце нервно подпрыгнуло. И невольно пустилось вскачь, когда он снова посмотрел мне в лицо. Мне не удавалось расшифровать выражение его лица, но то, что он добровольно так со мной сблизился, наверняка должно что-то значить. Только вот что?
– Что случилось? – пролепетала я, подавляя желание крепче сжать его руку.
Грудная клетка странным образом сжалась. Меня не покидало ощущение, что этот момент мимолетен, как дыхание. Словно Бенедикт опять ускользнет от меня, как только я его отпущу, – возможно, на этот раз навсегда.
Я не понимала, откуда взялась эта внезапная нежность. Но сердце жадно впитывало ее, словно уже не сможет без нее выжить.
– Ты не помнишь? – хрипловато спросил он.
Я покачала головой, и Бенедикт свободной рукой потер лицо.
– Твою мать…
– Что случилось? – повторила свой вопрос я, на этот раз более настойчиво. – Почему… – Я осеклась и опустила взгляд на шрам на животе. На наши переплетенные пальцы. – Мы ехали на интервью, – произнесла я. – А дальше?
Бенедикт явно подбирал слова. Не уверена, что когда-либо видела его таким измученным.
– Произошло нападение, – в конце концов начал он.
Я в ужасе уставилась на него:
– На что?
– На меня. Красный Дождь инсценировал автокатастрофу. Они намеревались убить меня в возникшем хаосе. И им бы это удалось, если бы ты не защитила меня ценой своей жизни.
