Боярышня Дуняша 2 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна
Соломония понимающе покивала, поддерживая неспешный темп старой знакомой. Дуня с любопытством поглядывала по сторонам. Дом был каменным, и только длинные балконы-переходы, идущие по всей длине второго этажа, были деревянными. Дуня сразу представила, как здорово бы тут летом смотрелись ящики с петуниями, но до этих времен ещё пройдет не одно столетие.
— Дуняша, — обратилась к ней посадница, — ты мужа моего не бойся. За тебя Харитоша Пучинков просил, но и без его заступничества Ляксей тебя не обидел бы. Он ходил к стене посмотреть на вылепленную тобою фигуру и ему понравилось. Он даже сам посмеялся над важным видом снежного кабана. А то, что острословы всё извратили, то не беда!
— Спасибо, что не держишь обиды на меня, но я сама на себя сержусь.<br> Посадница покивала:
— Ты очень хорошо сказала про приметность моего мужа, и я передам твои слова сыну. Он похож на отца и сильно переживает из-за лица. Ему тоже досталось от злоязыких.
Дуня огорчённо качнула головой, и заметившая это посадница переглянулась с Соломонией. Та пожала плечами, показывая, что вот такая у неё внучка по дальней линии объявилась.
Перед выходом в большой зал Дуня оробела: уж больно она хорошо знала себя. Несмотря на разные чувства, если она увидит, что посадник действительно похож на свинтуса, то ей будет не отвести от него взгляда. Интересные и характерные лица — слабость любого художника, тем более её фишка переносить человеческие черты на мультипликационных животных.
Отец, Семён и старший Пучинков сидели за столом, когда хозяйка дома ввела своих гостий. Мужчины поднялись, поклонились ей. Дуня с Соломонией поприветствовали посадника.
— Да ты совсем кроха! — озадаченно воскликнул он.
Дуня подняла глаза и только по инерции смогла закончить то, что начала говорить:
— Не такая я уж кроха!
Алексей Васильевич ужасно походил на героя мультика про Алису Селезнёву! Был там такой колоритный персонаж — Весельчак У. Ну и конечно же, сходство с откормленным поросёнком было потрясающим!
— Что? Похож?
Дуня сглотнула:
— У тебя, Алексей Васильевич, очень интересное лицо, — деликатно ответила она.
— Да уж, иконы с меня не пишут, — хмыкнул посадник.
— Уверена, что в отличие от других людей, ты свою кровь всегда признаешь в потомках и как минимум у тебя нет проблем с теми, кто из корысти объявит себя твоим родственником.
Посадник прищурился, обдумал сказанное и хохотнул:
— Ха! Ну ты скажешь!
— Так бывает, — пожала плечиками Дуня, — когда есть большое наследство, то и лишние наследники могут появиться.
Посадник повернулся к своим гостям и священнику, которого Дуня не сразу заметила.
— Экая интересная у меня гостья! — поделился он с ними. — А я, признаться, не поверил тебе, отец Геронтий.
Священник улыбнулся и, опираясь на посох, поднялся. Дуня сразу же подошла под благословение.
— Вот, тоже гость… из Москвы, — произнес посадник для Соломонии, подошедшей к отцу Геронтию и попросившей благословение.
Дуня хотела было попросить прощения у посадника, но Алексей Васильевич спросил:
— Правда ли, что ты мастерица расписывать стены?
— Мастерица я или нет, то надо спросить у игуменьи Анастасии и боярыни Кошкиной. Сама себя хвалить не буду, потому что не успеваю я завершить роспись, как уже думаю, что можно было сделать по-другому и будет лучше.
Отец Геронтий покивал, одобряя слова отроковицы, и наставительно произнес:
— Только сомневающиеся в себе имеют все шансы стать лучше.
Дуня с уважением посмотрела на священника, хотя полагала, что при других обстоятельствах он вполне мог сказать, что-то совсем обратное. Ну, к примеру: «Сомнения лишают нас воли, и мы даже не пробуем сделать то, что могли бы».
— Ты мудр! — дипломатично заметил посадник и Дуня едва заметно улыбнулась.
Уж посадник явно не из тех, кто любит сомневаться. Хороший он человек или так себе, сложно было понять, но то, что резкий, сразу видно.
Алексей Васильевич не упустил весёлые искорки в её глазах и подмигнул.
— А не распишешь ли мне стену? Я щедро расплачусь, ты не думай. Уж больно мне хочется прихвастнуть перед иноземными гостями. Иногда приходится принимать некоторых карасиков, а они важничают и любят рассказывать, как красиво в замках у их королей и рыцарей.
— Прости, Алексей Васильевич, — выступил Дунин отец вперёд, — но Евдокия — внучка думного дьяка. Невместно ей работать на тебя.
— Хм, что ж, — посадник пожевал толстые губы, — понимаю. Жаль.
— Алексей Васильевич, а где ты хотел увидеть роспись? — спросила Дуня.
— Так здесь. Вот на этой стене, — он обернулся и ткнул пальцем в выровненную стену.
— Дуняшка, — предостерегающе шикнул Вячеслав, а Семён хмыкнул и демонстративно закатил глаза.
— Алексей Васильевич, стена большая и мне не по силам было бы расписать её так, как хотелось бы, а кое-как я не хочу, — деловито высказалась девочка.
— Понимаю, — протянул он, ожидая, что она предложит.
— Но я хочу загладить перед тобой свою вину…
— Да не виновата ты ни в чём! — махнул он рукой. — Пустое!
— И в подарок тебе, — боярышня не обратила внимания на его слова, — украшу эту стену так, что все короли задохнуться от зависти.
— Дунька! — Вячеслав схватился за голову, Волк же вовсю ухмылялся, а Пучинков сдвинул брови и предостерегающе посмотрел на боярышню. Виданое ли дело, столь бесцеремонно говорить со старшими, да ещё королей поминать в таком уничижительном тоне! Но никто не одернул её, даже важный московский гость промолчал, хотя видно было, что сан его не мал.
— Только ты не говори никому, — как ни в чем не бывало продолжала боярышня, — что это моя работа, а то мне покоя не будет от просителей.
— Это короли просители? — пошутил посадник.
— Ага, я про них, — улыбаясь, подтвердила она. — Им же сложно будет отказать, а ехать я никуда не захочу. Да и с какой стати?
Посадник поскрёб бородку, посмотрел на стену, потом на Дуню, на её отца… на епископа Коломенского Геронтия. Дуня следила за его взглядом и была уверена, что посадник едва удержался, чтобы не сказать: «Экие у вас рожи!»
— Ну, ежели боярин Вячеслав не против, — протянул он.
Доронин был против! Но пришлось взять паузу и подумать. Сейчас Дунька могла не только загладить свою вину, коя была мала и больше по недоразумению, но всё же была, но и завязать полезное знакомство. Дружба с посадником пригодится и ему, и князю. Но это только если Дуняшка угодит. А она, как всегда, сделала громкое заявление…
— Евдокия, а что ты хочешь сделать? — строго спросил он, и все уставились на неё.
Больше всех переживала хозяйка дома. Для неё разговоры про роспись стены и дальнейшее стало полной неожиданностью.
— Это будет картина, но не красками написанная, а рельефная. Когда мы шли сюда, я заметила корзину с гипсовой смесью.
— Это для стен, — вставила слово посадница.
— Вот она мне понадобится и довольно много. А ещё пара ловких помощников или лучше рукастых помощниц. Так же потребуется опора, чтобы мы с помощниками могли достать до верхней части стены.
Боярышню все слушали внимательно, а потом Алексей Васильевич ещё раз вопросительно посмотрел на Вячеслава Доронина. Его интересовало, насколько серьёзно можно относиться к словам его дочери. Епископ Геронтий по случаю кое-что рассказал о ней, и сам тот факт, что он знает младшую Доронину, уже был удивителен, но девчонка явно затеяла что-то невиданное. Не опозорит ли? Да и не хотелось бы, чтобы сама боярышня попала впросак. Славная всё же отроковица!
— Мы собирались погостить у бабушки Соломонии ещё три седмицы, так что за это время я успею всё сделать.
— Погостили бы подольше, — заворчала боярыня Посникова, — а то когда теперь увидимся? Если только на свадьбу Марии пригласите!
— Конечно, пригласим, — быстро ответил Вячеслав и посмотрел на Харитона Алексеевича, а тот изобразил каменную статую, будто не слышал ничего про свадьбу.
