Академия чаросвет. Тень - Ольга Ярошинская
У моей мамы были темные волосы и светлая улыбка. Мы жили в комнате над цветочной лавкой, а еще выше, на крыше, был сад. Там цвели разные растения, но маме больше всех нравился лапотник. Она говорила, что его цветы синие, как мои глаза.
Мама смеется и, склонившись ко мне, целует в нос. Мама готовит мои любимые блинчики и кладет на каждый по ягодке. Мама читает, и я засыпаю, уткнувшись ей в бок и закинув на нее руку.
Я была счастлива в нашем маленьком мире, а вот мама часто грустила и иногда даже плакала, когда думала, что я не вижу.
Тварь вздернула верхнюю губу, обнажая острые зубы, и тьма вдруг стала густой и непроницаемо плотной, закрыв от меня и этот кошмар, и все остальное.
***
Человек, который так сильно пах хозяином, вдруг упал.
Веник понюхал его еще раз, облизал лицо. Человек не пошевелился.
Веник аккуратно подцепил зубами край вещи, в которую завернулся человек, и оттащил его в глубь дома. Охранять. Это принадлежит хозяину. Веник будет охранять хорошо, и тогда хозяин не рассердится, что Веник съел прекрасные пахучие штуки, от которых щиплет в носу.
Он уселся перед закрытой дверью, прислушиваясь – не идет ли еще кто-нибудь. Потом лег, вытянул хвост. Покосился на человека, но тот по-прежнему не двигался. Веник слышал стук его сердца, тихое дыхание. Спит.
Веник зевнул, широко открыв пасть, и положил голову на лапы.
Хозяин пришел скоро. Веник узнал его шаги и радостно застучал хвостом по полу. Дверь открылась, и он кинулся навстречу.
– Место! – рявкнул хозяин.
Рассердился. Наверное, сам хотел съесть те вкусные штуки.
Веник виновато попятился, лег, накрыв морду лапами. А хозяин сгреб спящего человека и побежал с ним по лестнице. Веник поднялся, посмотрел наверх, а потом вдруг вспомнил! Он ведь закопал одну штуку на потом! Он отроет ее и принесет хозяину, и тот его простит!
Он выскользнул из башни, огляделся и принялся быстро грести лапами под крыльцом.
***
Такая бледная, неподвижная, но пульс есть, и ни ран, ни ссадин не видно.
Бастиан положил ее на диван, принес воды, побрызгал на лицо. Потер ладони, вспоминая целительский курс, и быстро провел ими по ее телу. Ощупал голову Мэди – шишек нет, ссадин тоже. Пустил легкий импульс света, который должен был вернуть ее в чувство. Наверное, испугалась и потеряла сознание. Веник тот еще страшила.
Дверь скрипнула, и внутрь просунулась черная башка. Пес виновато заскулил, прижимая уши, и положил на пол огурец, который вонял даже издали. А Мэди наконец вздохнула и пошевелилась.
– Ты в порядке? – спросил Бастиан, склонившись.
Она приоткрыла глаза, и они тут же расширились от ужаса.
– Это Веник, – быстро сказал Бас, проследив за ее взглядом. – Так он страшный, конечно, но ты не пугайся. Он меня слушается. Смотри. Веник, сидеть. Служить. Веник, голос.
Пес охотно взвыл, переступив лапами, и Мэди шустро отползла подальше по дивану, вжавшись в спинку.
– Лежать, – приказал Бас и повернулся к Мэдерли. – Давай отведу тебя к целителям. Ты можешь идти?
– Не надо, – хрипло отказалась она и откашлялась.
– Водички? – предложил он.
Мэди выпила целый стакан, не отрывая глаз от собаки.
– Он удрал, зараза такая, – повинился Бас. – Тварей держат в загонах ближе к Ночи. Там и тренировки проходят. Но Веник все норовил сбежать, и вот ему удалось.
– Веник? – переспросила Мэди.
– Вообще-то официально он Призрак. Призрак, Привидение, Веник, – пояснил Бас цепочку имен. – Мэди, пойдем в лекарню. Ты могла удариться головой.
Она посмотрела на него, и то, что было в синих глазах, совсем ему не понравилось.
– Мэди, прости, пожалуйста, – попросил он. – Хочешь, Веник тоже извинится? Смотри, он принес огурец тети Рут. Судя по запаху внизу, он разломал бочонок и все их сожрал, но готов поделиться последним.
– Мило, – ответила Мэди, опустив ноги на пол.
Она даже не стала разуваться как обычно и прошла по ковру в туфлях, держась подальше от пса.
– Мэди, подожди! – позвал Бас.
– Спокойной ночи, – сказала она и, юркнув в свою комнату, задвинула с той стороны засов.
Бас вздохнул и посмотрел на Веника, который, чувствуя свою вину, сжался в углу, словно пытаясь стать как можно меньше.
– Иди сюда, – позвал Бастиан, похлопав себя по бедру.
Пес, радостно вскочив, подбежал, боднул колючей башкой его ногу, а потом выплюнул ему на штаны изрядно пожеванный, слюнявый и грязный огурец.
– Вот спасибо, – с сарказмом произнес Бас, а Веник сел напротив и уставился на него влюбленными глазами. – Придется тебе вернуться в вольер, – добавил он, почесав его за ухом. – Ты, оказывается, любишь огурчики?
Брезгливо взяв огурец двумя пальцами, он бросил его псу. Челюсти клацнули, Веник облизнулся и вывалил розовый язык.
Бас подошел к двери в комнату Мэди и постучал.
– Мэдерли, – позвал он. – Открой. Давай поговорим.
– Я хочу побыть одна, – донеслось до него.
– Я отведу Веника назад, – сказал Бас. – Хочешь с нами? Мэди, он правда хороший. Если ты узнаешь его лучше…
– Я не хочу, – ответила она.
Бас еще помялся под дверью, но потом решил, что лучше не давить.
– Она еще узнает, какой ты хороший мальчик, – шепотом пообещал он Венику и, положив руку на шипастый загривок, повел пса прочь.
***
Теперь я помнила все.
А главное – ту самую внезапно накрывшую город ночь.
Я видела человека, сияющего как самый яркий фонарь. Он шел по улице Левых Порожков, и твари, повинуясь его командам, забегали в дома, откуда доносились крики и стоны.
Твари бы не сожрали город так быстро. Но их туда привели. В академии и предмет такой есть – твареводство. Интересно, команду «взять» учат сразу или последней? Наверное, у Бастиана отличная оценка – вон как пес его слушается. Черный пес Альваро, сожравший мою мать.
Первый прав. Чарам нельзя доверять. Они по другую сторону. Они захватили себе солнечные земли и выставили сумеречных вон. Они уничтожили один город и могут уничтожить второй, лишь бы сохранить свою власть и нежиться дальше под теплыми лучами солнца, посылая в Сумерки отраженный свет.
Бас ушел вместе с монстром, и, выглянув в окно, я увидела, как они оба исчезают под сенью деревьев.
Заметив приставшую к блузке черную чешуйку, я стряхнула ее прочь, поморщившись от гадливости. Запах твари как будто пропитал меня насквозь, и я, всхлипывая от отвращения, разделась, трясущимися руками срывая с себя одежду.
Бросив ее в поддон душа, кинула туда все
