Алиса в Зомбилэнде (ЛП) - Шоуолтер Джена

Его мышцы напряглись, когда он поднял штангу. Опустил. Поднял. Пот начал выступать на его коже, стекая вниз… вниз… вниз…

— Надеюсь, ты наслаждаешься его вниманием, — сказала Маккензи, время хорошего поведения явно закончилось. Ее хвост раскачивался при каждом резком шаге. — Это ненадолго.

Я даже не была уверена, что привлекла его внимание, не в том смысле, который она имела в виду.

— То, что ты не смогла удержать его, не означает, что у других девушек будут проблемы с этим. — Смелые слова от девушки, которая никогда не была с ним на настоящем свидании.

— Об этом ты хотела со мной поговорить? — Она вытерла лоб тыльной стороной ладони. — Я разочарована. Ожидала, что ты как минимум ударишь меня, но я догадывалась, что ты трусишка.

— Не переживай, когда-нибудь мы подеремся. — Мои бедра уже горели от напряжения, пот стекал по груди и спине. Позволила ли я себе замедлиться? Черт, нет. — Так почему ты распустила эти слухи?

— Я не распускала.

— Ох, пожалуйста. В отличие от твоих парней, я не глупа, когда дело касается красивого лица.

— Считаешь меня красивой, да? Я тебе, наверное, даже снилась.

Я считала Кэт красивой. А Маккензи мне хотелось побить.

— Когда я закончу с тобой, тебе повезет, если у тебя останутся все зубы.

— Как оригинально. Почему бы тебе не думать, прежде чем говорить? Я не скрывала своей неприязни к тебе. Я не скрывала того факта, что хотела твоего ухода. Как и сейчас. Но пускать слухи о твоей сексуальной жизни? Шутишь? Мне не двенадцать.

Ни разу за время своей речи она не назвала меня проституткой. Я старалась держать себя в руках.

— Больше никто не мог.

— Мне не очень хочется развеивать твои иллюзии, куколка, но есть и другие. Многие девочки в Ашере думают, что они достаточно смелые, чтобы переспать с одним из моих парней, и многим девчонкам отказывают. Тебе не отказали, и я уверена, что зависть взяла вверх.

— В твоей логике есть небольшой изъян. Никто не говорит о Кэт, а она встречалась со Льдом.

— Вообще-то, она влюблена в меня, — сказал Лёд, стоя у ринга, и не стыдясь того, что подслушивал. — А я, кажется, говорил тебе, что ее друзья перестали с ней общаться на некоторое время. К тому же, если верить слухам, то я неплох.

Мои руки сжались в кулаки.

— В чем проблема? — сказала я Маккензи, стараясь говорить тише. — Почему как кто-то начинает встречаться с одним из этих парней, тут начинают распускаться слухи.

— Во-первых, не слушай Льда. Может, ее друзья и перестали с ней общаться, но никто никогда не распространял слухи о ее сексуальной жизни. Всем было пофиг. Во-вторых, я. Не. Делала. Этого.

Я запомнила кое-что из тренировок моего отца: эмоции делают людей безрассудными. Когда люди безрассудны, они совершают ошибки. Не только физически, но и словесно. Сейчас Маккензи была на грани ярости. Если подтолкнуть ее к этому краю, она может случайно признаться в том, в чем я все еще была уверена, что она сделала. Может быть, она даже похвастается.

Поэтому я пошла дальше и высвободила свою внутреннюю тигрицу.

— Ты когда-нибудь задумывалась, что другие говорят о тебе за спиной? Ты живешь с парнями, с которыми я якобы спала. Ты угрожаешь всем, к кому они проявляют интерес. Это тоже попахивает завистью, тебе не кажется? Можешь не отвечать. Это так. Я думаю, ты все еще влюблена в Коула. Держу пари, ты даже…

С воплем она прыгнула со своей беговой дорожки на мою. Мы упали назад, и она оказалась сверху. Приземлившись, я приняла на себя основную тяжесть удара, отчего мои легкие начали гореть. Моя голова стукнулась о бетонный пол, а перед глазами замелькали звезды.

Печально ли, что моей первой мыслью было: "Слава Богу, я сошла с беговой дорожки!"

Она оседлала мои бедра и ударила, ее кулак врезался в мою щеку. И снова вспыхнули звезды, на этот раз ярче, когда мой мозг перевернулся.

Я не стала ждать очередного удара. Вмазала ей по лицу, рассекая еще не зажившую губу. Ее голова повернулась в сторону, кровь брызнула на пол. Я поднялась и схватила ее за волосы, толкнула вниз и нависла над ней. Удар, удар, двойной удар.

Стало больше крови, теперь она стекала по подбородку. Маккензи пыталась со мной бороться, но волосы закрывали ей глаза, и из-за этого она не могла в меня попасть.

Я вспомнила слова Джастина о том, что она неплохо дерется лишь пока стоит. Я могла бы избить ее до потери сознания, прямо здесь и сейчас. Но тогда мне не видать ответов. Я подняла руки и сказала:

— Мы не должны этого делать. Просто скажи мне…

— Аргх! — Она резко поднялась на ноги и ударила меня в живот.

У меня перехватило дыхание, и я начала откашливаться.

— Я хочу… — Жесткие руки… теплые, сильные, знакомые… обхватили меня и притянули к еще более жесткому телу.

— Хватит, — рявкнул Коул, и от звука его голоса я вздрогнула.

Бронкс и Лёд держали Маккензи.

Она пыталась высвободиться, отчаянно стараясь дотянуться до меня.

— Думаешь, я не знаю, что люди говорят обо мне? Думаешь, я бы хотела, чтобы кто-то прошел через такое, даже если испытываю к нему ненависть? — Каждое слово, словно камнем летело в меня.

Забавно. Но я начала ей верить. Маккензи было больно. Не от моих ударов, а от душевных мук. Она страдала. Она страдала до сих пор.

Я прижалась к Коулу.

— Прости, — сказала я ей. — Прости за то, что я сказала. Мне жаль.

— Неважно. — Парни позволили ей вырваться. Она выскочила из сарая, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Мои плечи поникли под тяжестью стыда. Как я могла быть такой слепой?

Что ж, у меня на это был ответ, не так ли? Я обвинила ее в ревности, но, на самом деле, это я ревновала. Она была бывшей Коула. Она жила с ним. Я понятия не имела, есть ли у него еще чувства к ней. И я разозлилась.

— Давай приведем тебя в порядок, — сказал Коул. Он переплел наши пальцы и повел меня в раздевалку, где посадил на раковину. Затем достал откуда-то аптечку.

Отлично. Швы на моей руке разошлись. Кровь стекала вниз, скапливаясь на ладони. И теперь, когда я заметила это, то почувствовала жжение. Вдобавок ко всему, я почувствовала, как у меня болело лицо.

— Ты пытался сказать мне. Я должна была прислушаться. — Слезы обожгли мои глаза, и я опустила взгляд, чтобы он не заметил. Капли застыли на ресницах. Я вытерла их дрожащей рукой… и столкнулась лицом к лицу с пирсингом в соске Коула.

Оу, ну привет. И почему я не заметила этого раньше?

— Да, надо было. — Он отрезал нитки, промыл рану, обезболил кожу какой-то мазью, а затем начал зашивать рану. Даже с мазью было ощущение, что сотня пчел решила поиграть с моей рукой в игру "Угадай, где больнее всего", но я лишь прикусила нижнюю губу и терпела.

— Тебе уже приходилось это делать, — заметила я. У него была твердая рука, он знал, где вдевать иголку, когда обрезать концы.

— Да, — повторил он. — И не только себе. Мы помогаем друг другу. — Закончив, он обмотал рану марлей. Затем, положил свои руки рядом с моими бедрами, протиснул свое тело между моих ног и наклонился ко мне, заглядывая в мои глаза. — Ты в порядке? Правда?

— Да.

— Хорошо. — Затем он поцеловал меня.

И все снова повторилось. Я позабыла о том, что происходит вокруг, и полностью сосредоточилась на Коуле. На его губах, целующих мои. На его языке, ласкающий мой. На его вкусе, таком сладком и притягательном, как клубника и шоколад. На его запахе — темном, насыщенном, пряном. На его теле, теплом и сильном, обнимающем меня.

У меня и в мыслях не было сопротивляться. Мои руки обвились вокруг его талии, притягивая еще ближе. Мы прижались вплотную друг к другу, и мне это нравилось. Я даже обхватила его ногами и уперлась лодыжками в поясницу, удерживая его на месте.

Думаю, я была ему небезразлична.

Его пальцы запутались в моих волосах, наклоняя мою голову, углубляя поцелуй.

— Ты вкусная.

— Потом поговорим. Поцелуй меня.

— Черт, да.

В сказанном было что-то такое знакомое, но я не могла понять, что именно. Мне было все равно. Осталось только "здесь и сейчас" и он. Коул был без рубашки, и, о, чудо, я почувствовала все его мышцы, каждый бугорок от шрамов, даже холодный металл, пронзающий его сосок.