Брак во имя Альянса - Оливия Штерн
Я переминалась с ноги на ногу и думала лишь о том, что надо бы поторопиться, потому что неизвестно, сколько еще протянет Аэдо, но все не решалась прервать эту молчаливую беседу. Потом я поймала взгляд другого девиранина, он рассматривал меня хмуро – как будто я провинилась одним своим присутствием здесь.
Ну давайте, хватит болтать… Обещал ведь…
Беседа принца и встречающей стороны закончилась несколько неожиданно: в мою сторону резко выдвинулись крабокораллы, и я… не успела выхватить бластер. Мне в грудь ткнулось сразу два искрящих посоха – пока что просто искрящих. И в висок, там, где нейроинтерфейс, ввинтилась острая, до тошноты, боль.
«Следуй за нами», – вот что мне передали, попросту сломав информационный барьер.
– Нет, подождите… Подождите! – В отчаянии я схватилась за одеяние принца, вытянула шею, пытаясь заглянуть ему в глаза. – Ты же… ты же обещал, гад! Как же твоя клятва?!
Но он резко стряхнул мои руки и отвернулся, а потом и вовсе стал рядом с теми, кто его встречал. Рядом со своими, оставив меня в одиночестве.
Я тряхнула головой. Что ж… Похоже, что и здесь меня обманули. И конечно же никто не поможет Аэдо, и мы оба здесь умрем, если только… если только я не смогу забрать нас отсюда.
Я замерла, ощущая у горла холодок навершия одного из посохов. Нужно было… сосредоточиться. Продумать все до мелочей, а времени – совсем не осталось.
Крутнувшись вокруг своей оси, я локтем все же выбила посох из рук одного из крабокораллов, поднырнула под посох второго… так, теперь – к трапу, быстрее, быстрее!
И в то мгновение, когда я поставила ногу на первую ступеньку, мое тело охватила жаркая, дотла выжигающая сознание боль. Это было настолько… невыносимо, что я, хрипя, выплевывая кровавую слюну, извивалась, как червяк на полу. Кажется, кто-то что-то крикнул… а потом наступила спасительная темнота, мягкая, бархатистая. И мне казалось, что там я вдвоем с тем, кого любила.
* * *
Не знаю, сколько времени я пробыла без сознания. Но когда открыла глаза – с трудом, веки опухшие, словно подушки, – то поняла, что лежу на полу, высоко над головой – мягкие, смазанные очертания сводов потолка. По стенам россыпью бежали мелкие световые импульсы, невесомо разлетались, словно стая мошек у реки.
Я кое-как села. Тело все еще ныло, а особенно болел позвоночник, по нему как будто электрические разряды гуляли, отчего то и дело непроизвольно подергивались руки. Знатно меня приложили в благодарность за спасение принца. И давно пора бы понять, что добрая инициатива всегда наказуема, и Аэдо должен был это усвоить, но… какого-то черта понесло его спасать девиранина, чтоб ему бриллиант в мозги вогнали!
Тихо бурча ругательства, я сидела еще некоторое время, подтянув к груди колени и бессмысленно таращась в потолок. Мной овладела апатия. Зачем шевелиться? Зачем пытаться что-то сделать? Ведь теперь – все, действительно все. Они не спасут Аэдо. Они убьют меня. Мне казалось, что внутри что-то хрустит, ломаясь. Возможно, именно так и умирает надежда? И еще… так обидно, по-детски обидно. Мы его спасли. Он даже делал вид, что в чем-то кому-то поклялся. А в итоге…
И мысли мои потекли вдруг в совсем ином русле. По щекам катились слезы. Я думала о том, что они сделают с Аэдо. Добьют? Или просто выбросят умирать в космос? А что, если, наоборот, увезут к себе, чтобы использовать для экспериментов?
Эти размышления приносили физическую боль. Ныло где-то под грудиной. Если бы только моя боль помогла спасти Аэдо! Но все это – лишь глупые мечты доверчивой дуры.
Похоже, на сей раз наша история действительно подошла к концу.
Я вздрогнула, когда одна из стен попросту разошлась посередине и в образовавшийся лаз боком протиснулся девиранин. В черном долгополом одеянии, с посохом, навершие которого слабо светилось в полумраке моей камеры. В тени капюшона что-то поблескивало.
Он сделал быстрое движение рукой, и стена снова приобрела обычный вид. Затем повернулся ко мне, одновременно откидывая капюшон за спину. Я уныло посмотрела на нашего принца и опустила взгляд. Говорить нам теперь было не о чем, совершенно… И даже когда он подбросил парочку сообщений, я не стала их просматривать, смахнула движением век сразу в «корзину».
Кажется, такое пренебрежение особу царских кровей задело. Девиранин стукнул посохом о пол, наклонился ко мне и почти по слогам, с видимым трудом произнес:
– Надо поговорить.
– Не о чем, – тихо ответила я и демонстративно развернулась лицом в другую сторону. Взгляд уперся в стену, но уж лучше стена, чем лгун.
Девиранин, казалось, вздохнул. И на удивление устало отозвался:
– Мне стоило больших трудов уговорить моего отца оставить вас в живых.
– Разумеется. Смерть – это лучшая благодарность для тех, кто спас его сына.
– Ты… – он явно подбирал нужные слова, – не понимаешь. Людей не должно быть здесь. Никаких. Он говорил, что я должен был вас убить раньше, чем прилетел на линкор.
– Ну, значит, за тебя это сделают твои слуги, – холодно заключила я. – Единственное, о чем жалею, так это о том, что Аэдо решил тебя вытащить оттуда. Так бы мы убежал вдвоем, а ты бы взорвался вместе с тем ублюдком, который называл себя Верховным стором.
– Вы бы убежали, конечно, – в голосе девиранина послышалась язвительность, – только твой мужчина бы умер. Никто в пределах Альянса ему не поможет.
– Ну, тогда я не вижу разницы, – пожала плечами я, все еще демонстративно рассматривая стену. – И так и этак ему все равно не жить.
– Его сейчас оперируют, – очень тихо сказал девиранин.
– Что?! – Я резко обернулась и застонала. Спина… Твари, что они сделали с моей спиной, почему так болит?
Девиранин вдруг опустился рядом на колени, положил руку меж моих лопаток, а я… мне было так больно, что не осталось сил даже сопротивляться.
– Прости. Это все мой отец. Я не хотел, чтобы тебе причиняли боль.
Я молчала, в изумлении прислушиваясь к собственному организму. Ощущение вонзенной в позвоночник иглы постепенно уходило, как будто впитывалось в подушечки пальцев девиранина.
– Твоего мужчину сейчас оперируют, – медленно повторил он, – операция длится уже шесть часов по времени Альянса и, наверное, продлится еще столько же. Случай тяжелый. Но я зашел, чтобы задать тебе вопрос.
– Какой? – прошептала я. Теперь от пальцев девиранина по спине расползалось приятное тепло, легкость, и мне не хотелось даже шевелиться, чтобы не спугнуть эти волшебные ощущения.
– Я выторговал у отца ваши жизни в обмен на то, что вам поставят блоки. Вы забудете о том, что были здесь. Забудете все то, что видели.
– А что тогда останется?
– Мы уберем только воспоминания об
