Кристина Золендз - Шрамы и песни (ЛП)
— На этом — «любовь», — вздохнул я. Я понимал, что пыталась сделать Леа — подарить себе надежду, несмотря на все сказанное мной. Боже, насколько слепа человеческая вера. Воистину, счастье в неведении.
— «Вера» — у нее на затылке, — прошептала Леа. — Ты веришь в рай, Шейн?
Душу сжало в агонии, выжимая и выворачивая наизнанку.
— Она точно попадет в рай, Леа, и бьюсь об заклад, это самое прекрасное место в мире. Она запоет, и ангелы будут оборачиваться, чтобы послушать.
Леа выдохнула, и поток слез усилился, ее тело затряслось от неконтролируемых рыданий.
— Нет, не попадет. Она никогда не попадет на небеса!
Я погладил Грейс по бледной щеке.
— Она была хорошим человеком, Леа. Она попадет в рай.
Лицо Леи покраснело, и она встала, привлекая мое внимание.
— Нет, Шейн. Ты не понимаешь! — Она преодолела расстояние между нами и сквозь слезы сердито прошептала: — Ты не знаешь, кто она на самом деле или откуда. Она жила еще до Ноя, ковчега и потопа. Ее душа жила, когда ангелы влюбились в людей. Их называли Наблюдателями, Григорийцами25. Между ними было заключено соглашение — взять в жены человеческих женщин и обучить. Их было около двух сотен. Они стали падшими и, женившись на человеческих женщинах, подарили жизнь Нефилимам, за что и были наказаны. У нее единственной не было ребенка. А ее так называемый бывший парень, Шейн... Она веками искала ангела... своего ангела Шамсиила. А ее имя... ее настоящее имя — Села. Она не умрет и не попадет в рай, Шейн. Ее душа переходит из одного умирающего тела в другое, проживая эти гребанные жизни в поисках того... ангела, которого не видела уже тысячи лет!
Она глубоко вздохнула, ее тело дрожало.
— Она рассказала мне перед тем, как мы уехали к Такеру, что думала, Блейк — это он. Она говорит, что у ангелов особенный цвет глаз. И они…
Нет. О Боже, нет.
— Остановись, — прошептал я. И приблизился к лицу Грейс и обхватил его руками. — Этого просто не может быть! Грейс! Очнись! — Я схватил ее за плечи и потряс, пытаясь заставить очнуться.
Леа попыталась оттащить меня:
— Ты что вытворяешь! Отойди от нее. Так ты только убьешь ее быстрее!
Я отлетел от кровати, руками прикрыл рот и упал на колени.
— Габриель? Михаил? Рафаил? Что вы наделали? — прошептал я.
— Не подходи, Шейн, Богом клянусь, еще раз так прикоснешься к Грейс и увидишь, как я преображусь в Леа образца 2005 года: суку из банды, которая надерет тебе зад. Ты должен успокоиться, я за Коннером! — прошипела она и покинула палату.
Я вернулся к постели Грейс и обвел глазами ее обрамленное растрепанными волосами утонченное лицо. Лицо, теперь я это понимал, которое будет вечно преследовать меня. Словно я вновь впервые ее увидел. Не удержавшись пронзившего меня импульса, я протянул руку и провел кончиками пальцев по непослушной прядке завившихся черных волос, обрамляющих ее бледное лицо.
Стоило отвести руку, и пальцы задрожали. На протяжении последних нескольких недель меня поражало, почему мое тело вновь так на кого-то реагирует. Теперь-то понимаю почему.
Я сел и прислушался к ритмичным звукам аппарата вентиляции легких, который помогал поддерживать жизнь ее драгоценному телу. Я вдыхал и выдыхал под эти чудовищные звуки, пытаясь взять под контроль свою дикую ярость.
Я должен был догадаться. Должен был понять, что единственным человеком в моей Богом забытой жизни, к которому у меня вспыхнут чувства, — будет именно она.
Я нахмурился, стоило подумать каким испорченным, каким эгоистичным и высокомерным я стал. Вереница из каждого прожитого мной дня стала размытой и перепутанной. Единственным утешением для меня, единственным, что дарило ощущение значимости, стала музыка. Но, по правде говоря, и это начало уходить на второй план. Меня беспокоила эта жизнь, колонна ничего не значащих для меня женщин, ни одной из которых не дано было утолить мой голод — я был пресыщен. И вновь я, из-за самого же себя, нахмурился, сидя перед этим прекрасным умирающим созданием. Израненную душу падшего ангела заключили в этого надутого и мерзкого человечишку.
Но она была здесь. Все это долбанное время провела здесь.
Михаил сказал, что ее приняли на небеса, обещал, что не дадут ей умереть и сгинуть на земле.… А теперь же смертная говорит мне, что ее душа заключена в этом теле. Теле, лежащем передо мной, которое подключено к аппаратам поддержания жизни. И душа ее тысячелетиями металась, пытаясь меня найти. Это же каким извращенным наказанием надо быть?!
Когда меня вытаскивали из прогнившей камеры и забрасывали в умирающее тело Шейна, должен ли я был понять, что для меня уготовано другое наказание? Возможно, но я никогда бы не подумал, что они вовлекут людей. Какими же больными извращенцами были ангелы, чтобы и после заключения карать меня той, с любви к которой все и началось. Уж лучше ад.
Мне следовало догадаться, что она — Села. Грейс так на нее похожа, они почти как близнецы. Надо было сразу же, как только я ее увидел, схватить и поцеловать. И никогда не отпускать. Надо было рассказать, кто я. Но я подумал, что она обычная девушка, просто так же невероятно красивая, как и моя Села.
Я должен был понять.
Из коридора больницы до меня донесся раздражающий голос Такера. Он заявился с огромным букетом дико воняющих цветов. Леа с Коннером вошли вслед за ним, держа в руках кофе, с одинаково поджатыми губами. Очевидно, их сильно раздражали цветы. Или Леа рассказала Коннеру, что я спятил.
Леа протянула мне кофе, внимательно наблюдая за мной :
— Стало лучше? С Грейс ничего нового?
Я покачал головой.
— Просто сидел, тихо разговаривая с ней. Люди, находящиеся в коме, могут слышать все окружающее, поэтому нам следует постоянно разговаривать или просто читать ей. — Я взглянул на Леа, притворяясь, что я — самый спокойный человек на земле. — Она сильнее будет бороться за жизнь, если поймет, как сильно нам будет ее не хватать.
Леа присела около Грейс и зашептала ей на ухо. Я схватился за возможность выйти, мне было необходимо найти Габриэля или Михаила. Любого из архангелов. Необходимо узнать, почему мне солгали, но что еще важнее — необходимо понять, кто пытался убить Грейс и как мне ее спасти.
Я явно осознал, что Карла Самптона можно вычеркнуть, так как, пока Грейс была на операции, получил сообщение на телефон, что его тело нашли возле одного из входов Центрального парка. Так для чего же мы проделали весь этот путь, в метель, убегая от уже мертвого человека к кому-то, еще попытавшемуся убить Грейс?
