Джена Шоуолтер - Грешные ночи (ЛП)
— Ты видишь демонов, сидящих на их плечах и нашёптывающих им на ушки? — спросил ангел Аннабель. — Влияющих на их мысли и действия, пытающихся прорваться сквозь их оборону?
— Где?
— Там.
— Н-нет.
Захариил подозревал, что Аннабель не нравилось, что она не видела их.
— Мне кажется, ты можешь видеть демонов среднего и высшего уровней.
— Должны ли мы, ну, не знаю, сразиться с ними? И что там насчёт сломления обороны?
— Мы? Нет. Это дело обычных людей. Говоря о сломлении обороны, я имел в виду проникновение извне, неизменное место в жизни смертного, то, что находится у него на уме, то, чему демон пытается потакать каждой мыслью, каждым действием.
— Разве это справедливо? Как же они могут учиться защищаться от того, чего даже не видят?
— Справедливо. Им следует изучать духовные истины и поступать в соответствии с ними.
За танцорами располагались столики. Повсюду были рассеяны пустые стаканы и пивные бутылки. Внимательный взгляд Захариила пронзал тёмное помещение, замечая сделки с наркотиками, проституток, изучающих свои ногти и выставивших груди напоказ. Но ангел не заметил и признака своих помощников.
— Эй, приятель, огоньку не найдётся? — раздался мужской голос.
Захариил сфокусировал внимание. Перед ним стоял мужчина с сигаретой в зубах.
Он был одного роста с Захариилом, с волосами, настолько густыми и роскошными, что ему позавидовала бы любая женщина. Копна была множества оттенков: от льняного и карамельного, до шоколадного и кофейного. Голубые глаза мужчины казались бездонными. Неправдоподобно красивое лицо, словно с обложки — или с небес — играло полнейший контраст с комплекцией воина.
Наконец-то.
У Аннабель перехватило дыхание, словно она увидела что-то заветное. Захариилу оставалось только раздражённо скрежетать зубами.
— Сигареты убивают, — всё, что Захариил сказал мужчине. "Ты не можешь его ударить. Правда, не можешь. Тем более что ты сам его пригласил сюда".
— Они и ещё куча вещей, — проворчал тот, вытащив изо рта сигарету и плюхнувшись на стул. Он не сводил взгляда с Аннабель. — Красотка. Твоя?
— Да. — Тон Захариила предупреждал, чтобы тот охладил пыл.
Парис, хранитель демона Разврата, медленно и удовлетворённо улыбнулся, взбесив этим Захариила ещё больше.
— Она немая?
— Нет. — Хотя, наверное, создавала подобное впечатление. Рот Аннабель так и остался открытым, но она не издала, ни звука.
Парис хрипло рассмеялся, и Захариилу оставалось только поражаться тем изменениям, что произошли с этим воином. Несколько месяцев назад это был самый несчастный мужчина, но сейчас стало видно, что правильная женщина могла вернуть его к жизни.
— Не обижайся. Она просто ничего не может с собой поделать. — Насвистывая себе под нос, Парис ушёл.
— У тебя всегда найдётся что сказать, — заметил Захариил, обращаясь к Аннабель, — а перед ним тебя вдруг охватил приступ безмолвия?
— Дело в его запахе... — невозмутимо ответила она, глядя вслед удаляющемуся Парису, пока тот не скрылся в толпе. — Никогда не ощущала ничего подобного. Шоколад, кокос и шампанское... аж слюнки потекли.
— Он одержим демоном Разврата, — выпалил Захариил.
— Да ладно! Не может быть.
— Может.
— Одержим, — глухо повторила она.
Хорошо. Теперь она никогда не посмотрит на Париса с таким восхищением. Подло ли это со стороны Захариила? Возможно. Заботит ли его это? Нисколечко.
— Как я уже говорил, многие здесь люди находятся под влиянием демонов, но несколько полностью одержимы. Бремя нанимает их — я имею в виду, демонов, — и платит за то, чтобы они развращали посетителей "Чёрной завесы".
Аннабель крепче сжала его руку, и ангел понял, что она искала у него поддержки.
— Так что мы собираемся делать?
— Ждать.
По счастью, долго ждать им не пришлось. От общей толпы извивающихся тел на танцполе отделилась женщина и медленно двинулась к Захариилу. Она была одной из самых красивых женщин из тех, что ему доводилось видеть, с шелковистыми светлыми волосами, со слегка розоватой кожей и золотистыми глазами, цвет которых напоминал лунный свет.
Полную грудь обтягивало красное кожаное платье, по бокам которого были разрезы, обнажающие идеально сложенные бёдра. Юбка едва прикрывала всё это великолепие, выставляя напоказ бесконечно длинные ноги.
Да, красотка. Но тоже одержимая демоном.
Захариил ощущал человеческую душу, запертую в границах её разума, отчаянно пытавшуюся избавиться от власти демона. Значит, это случилось не так давно. Всего несколько дней назад.
Женщина остановилась перед ангелом, но её внимательный взгляд был прикован к Аннабель.
— Моя милая маленькая гейша. Как же я соскучилась по тебе.
— Как ты меня назвала? — поражённо выдохнула Аннабель.
Захариил осознал, что тот человеческий мужчина, Фитцгерберт, так же называл Аннабель. Милая маленькая гейша. Ангел не верил в совпадения. Демон, захвативший стоявшую перед ним женщину, когда-то владел кем-то из той психушки. Нет, не Фитцгербертом — Захариил бы это почувствовал, — но кем-то, кто провёл там много времени. Скорее всего, пациентом. Демоны, ворвавшиеся в разум человека, могли заставить его совершить что угодно. Бремени был нужен доступ к Аннабель, чтобы наблюдать, подслушивать, возможно, даже подстрекать других, причинять ей боль.
Блестящие розовые губы изогнулись в обольстительной улыбке.
— Ты ведь тоже соскучилась по мне, маленькая гейша? Я могу подарить тебе фотографию, чтобы всякий раз, когда ты на неё смотрела, ты вспоминала обо мне.
По каким-то причинам комментарий привёл Аннабель в ярость. Она выхватила кинжалы и всадила прямо в грудь женщины.
— Я предпочитаю фотографию такого плана, — рявкнула Аннабель. — Ты ещё не передумала?
Женщина закричала от боли и шока... и разразилась потоком проклятий и брани, заканчивающимся словами: "я тебя убью!".
Некоторые из танцевавших заметили происходящее и с криками бросились к двери. Другие продолжали танцевать.
— Ты этого не сделаешь, — отрезал Захариил.
Женщина стиснула зубы и резким движением выдернула окровавленные кинжалы.
— Приглядывай за своей зверушкой, ангел.
— В отличие от тебя, демон, я не прикрываюсь людьми. — И если бы Божество решило наказать Аннабель за эти действия, Захариил принял бы её наказание на себя.
Забавно. Ещё совсем недавно его раздражала подобная необходимость. А ещё забавнее казалось то, что теперь он был готов — и даже с радостью — сделать это.
