Чертова ведьма - Вайс Лора
— Сегодня мне приснился сон, в котором ко мне явился он. Явился, чтобы признаться.
— А как же магия? Гедель не варлок, он чистокровный некромант.
— Видимо, мы не все о нем знаем. Его тетка наполовину ведьма; возможно, Арон тоже смешанный. Спрятать свою силу можно, причем довольно легко.
— И почему он явился к тебе именно во сне? Что-то ерунда какая-то выходит, ты уж прости.
— Две личности, Адам, живут в одном теле. Одна то и дело пытается подавить другую. А сои наиболее благоприятное состояние, чтобы проникнуть в глубины сознания. Гедель борется со своим внутренним монстром, но у него не получается. Потому он и обратился ко мне, потому и не убил в первую встречу.
— Допустим, — поднимаюсь со стола, начинаю ходить туда-сюда, — только как нам доказать его причастность к убийствам? Мы не сможем просто так прийти к Геделю и предъявить ему обвинения, ссылаясь на твои сны. Даже в нашем мире так не делается. Нужны доказательства.
— А они есть… — опускает голову, слезы меж тем продолжают капать ей на колени. — В его кабинете вы найдете тайник, в полу.
— И что там?
— Портальный ключ, с помощью которого он добывает ритуальные цветы, а еще там волосы жертв. У каждой жертвы он вырывает немного волос. Коллекционирует.
— Ты своими глазами видела содержимое тайника? — чувствую, как дурнота подступает к горлу. Я доверял Геделю, мы все ему доверяли.
— Да. Как только Арон уехал в университет, я сразу отправилась в его кабинет и нашла тайник.
— А о нем ты узнала от самого Геделя, но только во сне?
На что она кивнула:
— Ему нужна помощь, Адам. Сам он не может остановиться.
— Ты уверена в своих словах? Учти, если нет…
— Уверена. И мне сейчас слишком больно. Но я, не раздумывая, пришла к тебе, потому что убийства надо прекратить.
— Арон не знает, что ты ушла?
— Нет. Вчера мы с ним особенно откровенно поговорили, — горько усмехается, — поэтому Гедель уверен, что все хорошо.
— И давно вы сошлись?
— Совсем недавно. Неделю как.
Но что-то меня не устраивает в словах Риши, что-то не сходится. С другой стороны, теперь есть полное подтверждение теории Зельды о кроте. Вот он, крот. Гедель был в курсе операции и год назад, он курировал тогда нашего ведущего судмедэксперта, а тот ему обо всем отчитывался. И тем не менее, поверить сложно. Однако если в тайнике мы найдем все, что перечислила Риша, неопровержимее доказательств и представить нельзя.
— Есть что-нибудь еще? — смотрю на Савьерри, а на самом деле пытаюсь найти любую зацепку, чтобы не поверить ей. — Опиши подробнее свой сон.
— Он пришел ко мне, снял с себя маску, а потом попросил о помощи. Рассказал, где хранит свои трофеи.
— Все?
— Еще признался в любви, сказал, что только я ему могу помочь, — и закрывает лицо руками.
В этот момент Кейна подзывает к себе.
— Что происходит? Убийца Гедель? Тот самый некромант? — шепчет чуть слышно, когда мы уединяемся в кухне.
— По крайней мере, Риша в этом уверена.
— А зачем тогда ему нужна была я? Эти странные сны, где я видела ребенка, старый дом.
— Возможно, чтобы запутать следствие, в частности, меня. Мы с Ароном друзьями никогда не были, раньше часто спорили, в училище даже подрались пару раз. У нас сразу возникла неприязнь друг к другу. Но такое ведь случается. Я относился к нему как к позеру и выскочке, высмеивал его внешний вид, а он считал меня недостойной своего места деревенщиной, грязным чертом и все кичился своим происхождением. В принципе, ничего сверхъестественного. Притом, как профессионала я его всегда уважал.
— Но тебя что-то смущает, так?
— Да, что-то смущает. Однако медлить нельзя, нет времени разбираться, придется отправить наряд с ордером.
— А какие могут быть основания для обыска? Сны? Я, конечно, в этом особо не разбираюсь, но нельзя же просто так вломиться в чей-то дом.
— В данном случае можно. Душитель слишком долго третирует город, а тут еще и выборы мэра на носу. Так что нам будет дан зеленый свет во всем, лишь бы мы нашли убийцу, а де Брок сохранил свой пост. Слушай, тебе сейчас лучше пойти к Рише. Постарайся ее успокоить. Шутка ли, в кои-то веки доверилась мужику, а тот опять оказался с душком. А мне пора…
— Хорошо. Удачи, Адам, — берет меня за руку.
— Да уж…
Кейна
Как только за Адамом закрывается дверь, спешу к рыдающей Савьерри. Слов подобрать толком не получается, поэтому просто сажусь рядом.
— Я ведь от него беременна, — произносит она спустя пару минут.
— Как? — Вот это новости!
— Да вот так, — вытирает слезы рукавом рубашки. — Беременна от серийного маньяка. Только со мной могло такое произойти.
— И какой срок?
— Совсем ранний, настолько ранний, что ни один тест еще не покажет. Но я знаю, что зачатие уже произошло.
— Вот ведь…
— Угу. И что мне теперь делать?
— Сложный вопрос, Риш. Очень сложный.
— В тот день, когда между нами все случилось, я могла выпить отвар, чтобы предотвратить беременность, но не стала. Не смогла. Моя же сила меня остановила. Тогда я решила, что это знак. Что наконец-то моя жизнь наполнится истинным смыслом. А что в итоге? Быть матерью-одиночкой потенциального убийцы?
— Ну, почему сразу так?
— Потому что, Кейна. Потому что у Арона болезнь. Психическое расстройство. Такое, увы, передается по наследству. Это будет не жизнь, не счастливое материнство, это будет каждодневный ужас. Растить свое дитя и понимать, что он может быть таким же, как отец.
— Тогда ответ на твой вопрос очевиден. — Как ни печально это признавать, но в данном случае я с Ришей согласна.
— Очевиден, — забирается на диван с ногами, прижимает к себе пушистую подушку. — Как же я низко пала…
— Вот только не говори ерунды.
— Меня всегда тянуло на лихие поступки, нравилось щекотать себе нервы. И всегда тянуло к плохим парням, а их в свою очередь тянуло ко мне.
— А ты прямо на сто процентов уверена в виновности Геделя?
Честно говоря, меня тоже смущает эта история. Не вяжется с тем, что видела во снах я. И лес этот, признание.
— Я с самого начала отметила в Ароне нечто настораживающее, он склонен впадать в зависимость, подсознательно жаждет власти над собой. Последний разговор с ним и вовсе меня напугал. В его словах, во взгляде было столько безумия, какой-то больной решимости. Потом мы оба пережили эмоциональное потрясение, в хорошем смысле слова, но все же. Видимо, это и подстегнуло его второе «я». Ту его часть сознания, которая против жестокости.
— Мне жаль, Риша.
— Стоит ли говорить, как мне жаль. Зато теперь я точно знаю, что буду делать.
— И?
— Уеду. Далеко уеду. Заберусь в самую дикую глушь и буду каждый день просить прощения у Мораны за отправленную к ней невинную душу.
— Ох, Риша, — у меня самой не получается сдержать слез, — иди сюда, — обнимаю это хрупкое создание, которое льнет ко мне, как к родной.
— Спасибо…
И мы замолкаем. Говорить уже не о чем, все и так ясно. Принять произошедшее ей будет сложно, но придется.
— Ладно, — вдруг поднимается Риша через некоторое время. — Мне пора.
— Куда это? — подрываюсь следом.
— Домой. Медлить нельзя.
— Подожди, подожди, сейчас тебе нельзя уходить.
— Я должна.
— Не должна.
С трудом, но мне удается уговорить Савьерри остаться у нас, по крайней мере, до тех пор, пока Адам не позвонит и не доложится. И это-то оказывается труднее всего. Как бы Риша ни упиралась, как бы ни ратовала за свою независимость, но чувства к некроманту у нее есть, причем сильные. Я, конечно, пытаюсь ее как-то отвлечь, дети тоже все время то пристают с вопросами, то просят помочь с живоглотами, однако, видно, Рише сейчас больше всего на свете хотелось бы спрятаться ото всех, но она держится.
А к обеду наконец-то звонит Адам.
— Привет, — отвечаю шепотом. — Где ты?
