Юлия Фирсанова - Божественная охота
– Не извольте беспокоиться, ваше высочество. Уверен, это тот самый знатный жеребчик, о котором говорит герцог Лиенский! Горяч как огонь, норовист, так под седлом и остался, в руки конюхов не дается. – Глухой рокот главного конюшего Нарга застал детей врасплох.
– Прекрасно, – ответил другой, хорошо знакомый юной принцессе голос.
Нарг и принц Лейм свернули и оказались у стойла вороного Огня одновременно с «разведчиками». Нарг, души не чаявший в лошадях и лишь по необходимости терпевший людей, раздул ноздри так грозно, словно ему сыпанули туда щепоть перца, глянул на ребятишек и опасно побагровел. Пошедший складками лоб не обещал детям ничего хорошего. Это мог прочесть любой, даже не имевший никакого опыта в хиромантии и физиогномике человек, а уж тем более юная эльфийка, обладающая ментальным даром. Ребятишки охнули и попятились, вжали головы в плечи в ожидании нагоняя, Фирт обреченным тоном предсказателя шепнул: «Выпорют! Точно выпорют!»
А принц уставился на спутницу ребятни и изумленно выпалил:
– Бэль! Что ты тут делаешь?
Рассекреченная столь банальным образом Бэль решительно выступила вперед и, упрямо вскинув голову, величественно ответила брату:
– Прекрасный день, Лейм, я гуляю, захотелось поглядеть на жеребца, которого привел призрак. Эти слуги, – последовал благосклонный кивок в сторону перепуганных ребятишек, – любезно проводили меня.
– Ваше высочество, – сообразив, что к чему, поклонился старший конюх по-мальчишечьи обряженной малявке. При всей своей общей антипатии к созданиям, лишенным четырех ног и хвоста, королевскую семью Нарг глубоко уважал, ведь именно они давали ему право заниматься любимым делом.
– Она и правда принцесса? А я-то думал, балованная дочка старшей кухарки! – оторопело пробормотал Люка и отодвинулся от Мирабэль. Молча попятились и три его приятеля, причем Девин слегка замешкался, глянул на эльфиечку так, словно давно что-то подозревал, и его худшие подозрения сбылись.
Бэль беспомощно обернулась к друзьям, теперь уже бывшим друзьям, и прочла на их лицах и в душах ранящую чувствительное сердечко истину: отныне между ними встало нерушимой стеной знание о сословном различии. Почтение, недоверие, отчужденность, страх, зависть, разочарование – волна этих чувств заставила богиню-эмпатку задрожать и отвернуться, глаза опасно заблестели непролитыми слезами. Компания ребят, чудом избежавшая трепки благодаря заступничеству принцессы, прыснула назад, в глубину конюшен.
Узнавший Лейма жеребец тихонько заржал, стукнул копытом, подался вперед. Принц машинально материализовал на ладони крупное яблоко, протянул коню, потрепал его по холке и попросил:
– Ты уж тут не буянь, приятель, дай людям за тобой поухаживать. Незачем под седлом маяться, упрямец. Потерпи капельку, Элегор тебя скоро заберет!
Огонь, с аппетитом хрупая яблоко, закачал головой, задергал ушами, словно понял слова бога, и покосился на Нарга без прежней хищной враждебности, подходящей скорее какому-нибудь людоеду, нежели красавцу-жеребцу. Старший конюший медленно протянул руку и коснулся сбруи коня, тот не стал вырываться. Нарг почтительно поклонился членам королевской семьи, и его заскорузлые пальцы привычно заскользили по ремешкам, развязывая и расстегивая их с поразительной легкостью.
– Пойдем, сестренка. – Лейм, чутко уловивший боль девушки, шагнул к ней, опустив теплую руку на подрагивающее плечико. Придерживая принцессу, бог обратился к Наргу: – Вижу, Огню, несмотря на загадочность его появления, оказан должный прием. Примите мою благодарность за усердие, старший конюший. Я извещу герцога Элегора, и в ближайшее время он прибудет за своим конем.
Когда Лейм и Мирабэль вышли из конюшни, девушка подняла грустные глаза на брата и скорбно спросила, будто на траурной церемонии:
– Они теперь не будут со мной дружить, а все потому, что узнали: я – принцесса?
– Прости, малышка, я не хотел мешать твоим играм, – покаялся Лейм, отнюдь не собиравшийся читать сестренке мораль по поводу неподходящей компании, но вынужденный говорить ей правду. – Только ребята из конюшен не способны стать настоящими друзьями для принцессы Лоуленда. Не в том дело, что ты – богиня, а в том, что они – всего лишь человеческие детишки, ухаживающие за лошадьми. У каждого из вас свой путь в жизни, свои судьба и предназначение.
– Нам было так весело вместе, а теперь они боятся даже смотреть на меня прямо и никогда не возьмут булочек, которые я приношу, и мы не поиграем в конюшнях. Почему, стоит мне найти друзей, как я их тут же теряю? Это несправедливо, – заупрямилась девушка, нахмурила бровки и накрутила прядь рыжевато-каштановых волос на указательный палец.
– К сожалению, малышка, жизнь не всегда справедлива, как бы нам ни хотелось этого, – мягко признал романтичный принц.
Бэль тяжело вздохнула, ковырнула носком сапожка землю и пробормотала:
– Жаль.
– Но ты – богиня, а значит, обладаешь властью менять жизнь по своему усмотрению. Кроме того, у тебя есть семья, мы – твои друзья навсегда и теряться не собираемся. – Принц крепко обнял девушку.
– Я вас всех очень люблю, но вы же взрослые, – пожаловалась принцесса.
– Ты и сама почти взрослая, – польстил сестренке Лейм. – Я ведь тоже был самым младшим в семье, и когда рос, знаешь ли, думал точно так же, считал, что я вечно буду мальчишкой для всех родственников. А получилось иначе. Когда ты начинаешь чувствовать себя взрослым и вести себя по-взрослому, тогда и другие относятся к тебе как к равному. Конечно, это происходит далеко не сразу, к любым переменам надо привыкнуть, но это все-таки происходит. Жизнь богов длинная, мы имеем возможность ждать.
– Я пока не считаю себя взрослой и не знаю, когда начну считать, может, после первого бала? – глубоко призадумалась Мирабэль, сунув в рот кончик большого пальца.
– Может быть, – согласился Лейм, не желая разочаровывать любимую сестренку. – А пока пойдем, позавтракаем вместе?
– Пошли, только давай сначала погуляем в саду, – попросила эльфиечка, бросив последний прощальный взгляд на конюшни, в которых провела немало веселых часов.
Глава 13
Пробы пера
Богиня Элия с упорством, достойным маньяка, разыскивающего жертву в черных колготках с исключительно белыми, а не голубыми или розовыми цветочками, раз за разом бросала заклятие связи абоненту. Тот не блокировался, но отзываться упрямо не желал. Однако настойчивости принцессы не было предела. И на «дцатый» раз чары связи установили хрупкий мостик между нею и искомым субъектом. Затемненный альков, являющий собой переплетение подушек, простынь и тел, зашевелился, и из сей живописной груды показалась взлохмаченная голова мужчины.
